86 человек встречаются под центральным табло в “Шереметьево-2”. Всем раздают дурацкие белые футболки, которые с легкостью можно натянуть на шубу, и не менее нелепые бейсболки. Наставления учителей, прощания с родителями — во всей этой суматохе я не заметила, как прошла весь контроль и села в самолет. По растерянным лицам ребят видно: только сейчас все начали понимать, что через несколько часов мы окажемся в совершенно другой стране с незнакомым нам языком, в чужой семье. Мы, учащиеся ряда школ Северного округа Москвы, летим в Италию по обмену детьми средней и старшей школы благодаря договору с министерством образования Италии и управлением образования города Таранто.
12 часов ночи не по московскому времени. Подъезжаем к площади, где нас должны забрать люди, у которых мы будем жить следующие 9 дней. Все жутко измотаны, хотят спать, есть и убить друг друга. Мы едем в автобусе, где стоит гробовая тишина, но я точно знаю, о чем все думают, и я не исключение: а вдруг я буду жить в семье извергов, которые бьют своих детей, мучают животных или питаются сырым мясом?
На площади стоит куча сонных людей, но их глаза полны любопытства и доброты. В толпе видны таблички с нашими именами. Меня почему-то забрали первой. Мы садимся в машину и понимаем, что не можем сказать друг другу и пары слов, так как они не говорят ни на французском, ни на английском. И уж тем более на русском. Мы молча едем домой, в машине воздух пронизан напряжением, я в ужасе. Как мне с ними объясняться? За одну ночь я не выучу итальянский при любом раскладе!
Входим в дом, жестами мне объясняют, что сейчас я буду есть. Сижу за большим круглым столом, а вокруг него стоят восемь человек и внимательно наблюдают за тем, как я ем. Ощущение не из приятных.
В “моей” семье оказалось пять детей, младшей девочке — 5, старшему — 20, еще племянница, две бабушки и тетя. Сначала я думала, что у меня троится в глазах, а потом все время путала и забывала их имена.
На следующее утро меня отвезли в среднюю школу Фосколо, где москвичи воссоединились и начали делиться впечатлениями. Это была не буря. Это был 9-балльный шторм эмоций, но наконец-то на русском языке.
...Сначала я не понимала, чего они от меня хотят, так как общались со мной исключительно на итальянском. Но вскоре выяснилось, что 17-летняя дочка учит английский, просто стесняется на нем разговаривать. И тут я поняла, что спасена: бороться с чужими комплексами легче, чем выучить итальянский в столь короткие сроки. Через пару дней мы стояли с Лаурой во дворике до трех часов ночи и рассказывали друг другу все, что приходило в голову. В общем, обычный девчачий треп. После я приспособилась общаться и с остальными членами семьи. Мама знала пару слов на французском, я выучила десяток-другой бытовых слов на итальянском, а дальше — Бог в помощь, жесты, телепатия, и все оказалось не так уж страшно и безнадежно.
Второй наш день в Италии я точно запомню надолго: нас привезли в концертный зал, где мы должны били выступать, к этому москвичи готовились около месяца. Мы безумно нервничали, сцена оказалась совсем не того размера, как мы рассчитывали, кулисы только с одной стороны и к тому же проблемы с микрофонами. Но мы справились, конечно, кое-что перепутав, но всем все очень понравилось.
Практически каждый день мы ездили на экскурсии, совместные мероприятия с итальянцами, на которых учили друг друга хорошим и нехорошим (честно говоря, в основном нехорошим) словам. Часто ездили в центр города Таранто. Миленький, уютный европейский городок, с узенькими улочками, маленькими автомобилями и приветливыми жителями. А по вечерам нам устраивали шопинг, после чего мы всей оравой заваливались в пиццерию.
Субботу и воскресенье я провела в домике на берегу Ионического моря, там у “моей” семьи дача. Вдоволь накупалась, слегка обгорела, а главное, получила огромное удовольствие, несмотря на то, что в воскресенье вечером мне казалось, что я сойду с ума, если хоть чуть-чуть не поговорю по-русски. И когда мы приехали в город и пошли на площадь, где по вечерам собирается молодежь, я просто сидела на скамейке и разговаривала сама с собой на своем родном языке.
В день отлета нас собрали на той же площади, где разбирали в первую ночь. И тут я увидела то, чего не ожидала совершенно: ревут все — мальчики, девочки, дяди, тети, папы, мамы...
Всхлипы, стоны, объятия, рукопожатия, поцелуи, обмен координатами. Никому не верится, что сейчас мы должны покинуть этих людей, к которым успели привыкнуть, как к родным. Я не знаю, какие силы помогли мне запихнуть себя в автобус.
Весь путь мы ревели. Служащие аэропорта смотрели на нас с явным недоумением. Мы приехали в Москву зареванные и сонные, но с прекрасными впечатлениями.
Сейчас я переписываюсь с “моей” итальянской семьей, мы созваниваемся и дружно надеемся в скором будущем увидеться вновь.
