Братской могилой для пяти человек стал вчера ночью междугородный автобус “Мерседес”, прибывший в столицу из Узбекистана и остановившийся на ночлег на 7-м километре внутреннего кольца МКАД. Гастарбайтеры сгорели заживо во время пожара, произошедшего, по мнению брандмейстеров, из-за газовой плиты. Эта трагедия — не первая для Москвы. В декабре 2001 года при аналогичных обстоятельствах на Черкизовском рынке в автобусе заживо сгорели 12 человек. Сами челночники винят во всем... столичную дороговизну. Дескать, в гостиницах живут только миллионеры, а простым работягам приходится ночевать в скотских условиях. Вчера эту версию проверили журналисты “МК”.
— Что я увидел? “Мерседес” был весь в огне, — вспоминает Сергей Максимов, начальник караула 110-й пожарной части, первым приехавший на место происшествия. — На земле лежали осколки лопнувших стекол. Вокруг, метров на 500, все было в густом черном дыму. В 20 метрах от этого гигантского костра стоял мужчина в футболке и спортивных штанах. Он был покрыт копотью и казался выходцем с того света.
Сообщение о пожаре брандмейстеры получили в 1.58. Прибыли через восемь минут и почти сразу же вызвали по рации “скорую” для погорельца. Брандмейстеры долго не могли разговорить мужчину — в таком он был шоке. В конце концов по отдельным фразам удалось понять, что в салоне остались люди, которых надо спасать. Гражданин Узбекистана Исмат Джамалов — единственный, кто успел выпрыгнуть из автобуса. Остальным путь отрезал огонь.
— Очаг загорания находился в передней части автобуса, прямо за кабиной водителя. А эвакуационный выход в середине салона оказался закрыт и завален вещами, — говорят пожарные.
Тушить начали именно с задней части салона, хотя и понимали — надежды выжить в этом пекле у несчастных не было. Автобус полностью сгорает за пятнадцать минут. Человек в таких условиях теряет сознание уже через несколько вдохов: ведь горящая обшивка салона и поролон сидений выделяют вредные вещества.
Пожар потушили в 2.45. Брандмейстеры ломами вскрыли дверь автобуса и сразу же увидели тела. Одно лежало слева от входа, остальные были хаотично разбросаны по салону. Некоторые лежали между сидений.
Вчера удалось опознать только двух из пяти несчастных. Одна из них — 49-летняя Жамила Сафарова из Республики Узбекистан. Второй — абсолютно посторонний человек В злополучную ночь в автобус попросился ночевать водитель “КамАЗа” из Челябинска (его коллега лег спать в своей машине). Эта ночь стала роковой для 34-летнего Вячеслава Соловьева из Башкортостана. Он сгорел вместе с остальными участниками драмы. Его напарник, первым проснувшийся от взрыва, бегал вокруг горящего автобуса и кричал, но уже ничем не мог помочь своему другу. Он-то и вызвал пожарных, которые прибыли буквально через восемь минут.
Причиной трагедии стал бытовой газ, на котором один из узбеков решил подогреть чай. Ребята это делали сотни раз. На том же переносном газе они готовили лепешки и другую еду. Но в эту сравнительно холодную ночь они умудрились включить двигатель автобуса для обогрева. Искра, смешавшись с бензиновыми парами, сразу же подожгла автобус. Взрыва 5-литрового баллона удалось избежать чудом — он упал на пол, где температура при пожаре обычно ниже.
“Там же мой близкий друг был!”
Двое из погибших во время пожара в автобусе были его водителями, возившими пассажиров из Москвы в Ташкент. Чтобы набрать полный автобус, ждать им иногда приходилось неделями.
Вот что рассказал корреспондентам “МК” Исмат Джамалов (с ожогами головы и рук он был доставлен в НИИ им. Склифосовского).
— Больше месяца я проработал в Москве, ремонтируя квартиры на Ленинском проспекте, — вздыхает Исмат. — На этой неделе с другом Ахматом — мы с ним земляки — уже собирался домой, в Бухару. Зарплату и подарки хотел жене с детьми (их у меня четверо!) отвезти... Последние дни перед отъездом мы с Ахматом ночевали в этом автобусе. В эту ночь нас было всего пятеро и одна девушка, тоже рабочая. Она спала в самом конце салона, а я с другом где-то посередине. Накануне днем я очень устал и заснул как мертвый, а когда проснулся, весь автобус уже был в едком дыму. Помню, я только закричал другу: “Горим!” — и бросился к выходу, а там уже пламя вовсю бушует, дышать нечем. Сам не знаю, как я пролез через огонь и выбрался через переднюю дверь. Мне было очень больно и тяжело дышать, рук почти не чувствовал...
Узнав, что все, кроме него, погибли, Джамалов заплакал.
— Там же был мой друг, близкий друг! Может, его-то хоть спасли?! Ведь он за мной к выходу пробирался. Как же я его семье скажу... А девушка? Ее, может, вытащили? Как все нелепо...
Вечно голодные, вечно свободные...
Открытая в автобусе “гостиница” действовала беспроблемно и свои функции временного жилья исполняла бесперебойно. Место для стоянки удобное: воздух за городом посвежее, справа — автостоянка грузового транспорта. Неподалеку кафе и рынок “Вешняки”, где и работали постояльцы: перебирали гнилую картошку и морковь на местных складах. Руководила домом на колесах некая мадам среднего возраста, которую здесь называли мамкой. Других дам в автобусных джунглях не водилось.
Зимой в импровизированной гостинице ночевали до 30 человек. Летом она опустела: рабочие старались держаться ближе к рынку, ночевали прямо на складе. Сравнительно молодые парни сменяли друг друга безостановочно — практически каждый месяц новые люди. Они были совершенно безропотны и удивительно бедны.
— Никогда мы не видели, чтобы узбеки ели в кафе, — рассказывают охранники. — Зайдут, водички попросят, и снова в автобус. Там и готовили, и ели, и спали. Одними лепешками питались.
Временных жильцов хоть и жалели, но не раз просили убраться восвояси. Но те упорно не покидали насиженное место.
Как ни странно, уцелели после пожара только вещи, ставшие причиной пожара. В одной стороне в траве валяется чайник. В другой — пятилитровая емкость для хранения газа. Саму же газовую плиту кто-то пристроил в качестве столбика для полосатой ленты, огораживающей сгоревшую гостиницу. Жизнь там, как видно, продолжается.
