Тогда в столице поселился ужас. Спящие люди, высотные дома, взрывы среди ночи, стоны раненых из-под завалов, всеобщий страх. В первый раз Москва столкнулась с терактами ТАКОГО масштаба. Разумеется, правоохранительные органы были не готовы к взрывам на улице Гурьянова и на Каширке. Это понятно и объяснимо. Но с тех пор прошло пять лет.
Что милиция делала тогда и что изменилось сейчас? С этим вопросом “МК” обратился к Николаю КУЛИКОВУ, руководителю управления по организации взаимодействия с правоохранительными органами правительства Москвы. В 1999 г. генерал Куликов возглавлял ГУВД Москвы.
“Было заперто, не попал!”
— Насколько я понимаю, в сентябре 1999-го взрывов домов не ожидал никто. Или какая-то информация все же была?
— Информации как таковой не было. Но обстановка была достаточно напряженной: уже были и теракты, и другие взрывы в Москве. Но трагедий такого масштаба действительно не ждали. К нам первый сигнал поступил в 22.00. Сразу же выехали на место. Первое, что пришло в голову, — взрыв бытового газа. Но почти сразу же пришлось отказаться от этой версии. Тогда самым большим шоком стал тот факт, что воюют со спящими людьми. Так же, как и сейчас — с детьми. Была боль — оттого, что не смогли защитить, предотвратить.
— Неподготовленность милиции и спецслужб каким-то образом отразилась на ходе следствия?
— Нет, не сказал бы. На месте происшествия работали спасатели, разгребали завалы, пытались вытащить пострадавших. Сотрудники ФСБ тоже подъехали практически сразу же. В первые же часы был образован штаб, распределены обязанности. Мы начали отработку версий происшедшего. Довольно быстро удалось установить: взрыв пошел снизу. Нашли того, кто сдал в аренду подвальные помещения, установили арендатора — некто Лайпанов. Потом уже выяснилось: по паспорту своего односельчанина Лайпанова, умершего некоторое время назад, снял помещение Ачемез Гочияев, уроженец Карачаево-Черкесии.
— Какие тогдашние просчеты вы сегодня считаете наиболее серьезными? А возможно, были и достижения?
— Сразу после первого теракта начали проверять все чердаки и подвалы. В дом, который взорвали вторым, тоже заходили сотрудники милиции. Но как? Участковый пришел, посмотрел — подвал закрыт. Отчитался: было заперто, не попал. Надо было жестче действовать: вскрывать помещения, проверять по максимуму все, что можно. В какой-то степени действовать, если можно так выразиться, над законом.
А что касается достижений... Мы ведь нашли следующую порцию мешков с гексогеном в доме на Борисовских прудах. Там тоже все было подготовлено к взрыву, и еще часть взрывчатки лежала на складе.
Проверенная схема
— Насколько изменились методы “работы” террористов с тех пор?
— Если сравнивать тогдашние теракты в Москве и нынешний, в Беслане, — схема одна и та же. Все было подготовлено заранее. В Москву Гочияев приехал за месяц до терактов, обратился в агентства, чтобы снять помещения под “сахарный песок и муку”. По той же схеме действовали и террористы в Беслане: оружие было завезено в школу задолго до захвата.
— Пять лет назад Гочияев легко снял подвальное помещение жилого дома по поддельному паспорту. Насколько я понимаю, сегодня в сфере аренды порядка не прибавилось?
— Это не единственный вопрос, оставшийся открытым с тех пор. Да, проверить всех возможных арендаторов нежилых и жилых помещений невозможно. Да, практически любое предприятие и сейчас может быть зарегистрировано по поддельному паспорту. Это, если хотите, издержки демократии. Каждый гражданин имеет право на предпринимательскую деятельность. А поставить все в жесткие рамки мы не можем. Проверка документов — вещь хорошая и правильная. Но для того чтобы она работала, необходимо налаженное взаимодействие между правоохранительными органами разных регионов. Если бы тогда, 5 лет назад, агентство обратилось в милицию с просьбой “пробить” паспорт Лайпанова, а соответствующие структуры Карачаево-Черкесии дали бы свои сведения: нет такого, умер давно — ситуация бы развивалась совсем иначе.
— А сегодня насколько реальны такие проверки?
— И сегодня сотрудники милиции не в состоянии охватить всю информацию, которая есть, и отработать ее. Ориентируются прежде всего на самое срочное, неотложное. При этом утраченных и пропавших паспортов меньше не стало. А технические возможности террористов, наоборот, увеличились. Техника позволяет так подделывать документы, что без спецсредств не выявишь.
— Получается, террористки-смертницы, которых то ли две осталось, то ли двенадцать, могут совершенно спокойно ходить по Москве? Ведь отследить их невозможно?
— Поймите: сложность в том, что эти женщины никогда раньше не попадали в поле зрения правоохранительных органов. Проще говоря, на них ничего нет. Вот давайте обратимся к терактам в самолетах. Выявили имена и фамилии двух женщин-чеченок, тела которых никто не затребовал. Выяснили: именно они при взрыве пострадали больше остальных — от тел не осталось практически ничего. Сделали вывод: они и взорвались. Значит, вероятней всего — террористки-смертницы. Начали искать. И что нашли? Да ничего. Потому что документы чужие. Да, нельзя исключать, что в столице остались “живые бомбы”, еще не выполнившие свое задание. Как их искать? Вы знаете? Проверять всех женщин подряд?
— А у нас что — технических средств для подобных проверок нет вообще? Те же рамки металлоискателя...
— Рамки, чтобы вы знали, опознают не всякое взрывное устройство. Скажем, пластит без оболочки — неважно, на теле или в сумке — рамка не возьмет. Кстати, эти рамки есть сегодня и на всех массовых мероприятиях, и на стадионах, и в крупных магазинах. Это уже какая-то гарантия, что люди с оружием не смогут проникнуть за эту рамку. Вспомните Тушино: одна взорвала себя в очереди, другая перед рамкой. Если бы им удалось пройти в толпу, жертв было бы гораздо больше. Давно уже было внесено предложение: на этапе производства взрывчатых веществ метить их специальными запаховыми веществами. Чтоб хотя бы собака могла учуять.
И снова здравствуйте
— В чем сегодня основное преимущество террористов перед нашими спецслужбами?
— В ранней оперативной информации — здесь мы им проигрываем, и очень серьезно. Они продумывают каждый шаг, сверяют все свои действия. Возьмите взрывы домов. В машине, которая перевозила взрывчатку, сначала были уложены мешки с гексогеном, потом — мешки с сахаром. Если будут проверять, совершенно очевидно — посмотрят в лучшем случае первые два, на остальные махнут рукой. Потом: Гочияев специально искал машину для перевозки сахара с санитарным паспортом. Чтобы у ГАИ не возникло даже повода для излишних придирок. Более того, грузчикам, которые разгружали “сахар”, были выданы заранее приготовленные спецовки. Продумано было все, до мелочей.
— Чего не хватает нам?
— Прежде всего — оперативной информации, агентуры внутри террористических организаций. Доходит до идиотизма: спецслужбы отслеживают телефонные переговоры отдельных “объектов наблюдения”, но... не хватает переводчиков. Тех, кто владеет арабским языком, чеченским, осетинским, грузинским. Чтобы перевести аудиозапись, оперативники в очереди стоят неделями. Кроме того, очевидно: нужны новые разработки — аналитические, оперативные, технические. Заметьте — по большому счету ни один теракт внутри страны по методу исполнения не повторялся. То есть как только мы начали постоянно предупреждать людей о бесхозных сумках, террористы сразу же сменили тактику. Были случаи, когда взрывное устройство пряталось под сиденье в вагоне метро. Стали приваривать сиденья намертво — террористы надели пояса. Они реагируют на каждый наш шаг. Да еще в последние годы изменился характер терроризма. Смертники — это самое страшное. Потому что с таким терроризмом бороться очень сложно.
— Может быть, в таком случае имеет смысл всерьез рассмотреть идею народного ополчения? Раз уж спасение утопающих — дело рук самих утопающих...
— И что это даст? Те же народные дружины, участковые, ППС могут обеспечить только общественный порядок. Не более. И вообще я уверен, что каждый должен заниматься своим делом. У милиции своя сфера деятельности — в первую очередь жилой сектор. Борьба с терроризмом — это совершенно специфическая задача. И здесь нужны профессионалы. Наемники-арабы воюют по всему миру, это их работа. У нас ведь тоже когда-то были специалисты высочайшего класса — где они? Сегодня все СМИ в один голос обвиняют спецслужбы, правоохранительные органы. Наверное, не зря. Но, с другой стороны, сколько они пережили различных реорганизаций, реформирований и т.д. Мы лишились многих профессиональных и грамотных сотрудников.
— Об этом уже не раз говорилось. Так же, как и о том, что “на органы” денег не хватает...
— Сейчас, кстати, в Москве, во всяком случае, милиция получает по максимуму. Я не имею в виду зарплату. Машины нужны? Пожалуйста. Помещение? Пожалуйста. Сколько сегодня получают правоохранительные органы столицы — мы об этом даже не мечтали.
— Как вы оцениваете нынешнюю ситуацию в Москве? Будут еще теракты?
— Ситуация тревожная. Все, что можно, уже усилили. Но будем работать еще.
Несмотря на всю осторожность и политкорректность высказываний Николая Куликова, вывод из всего услышанного можно сделать один. За пять лет не изменилось ровным счетом ничего. Для правоохранительных органов каждый новый теракт — большая неожиданность. Ни одно “усиление” не приносит результата. Ни одна спецслужба не дает гарантий. А “террористическая пятилетка” все больше напоминает сценарий к фильму “День сурка”.
