Своеобразные геометрические композиции и летающие супрематические элементы Штейнберга стали новым словом в истории русского авангарда. Символично, что жизненное пространство художника тоже имеет форму геометрической фигуры — треугольника с вершинами Париж—Москва—Таруса. Вот уже пятнадцать лет он курсирует между ними и везде творит свои произведения. На выставке мастера, которая открылась в Третьяковской галерее на Крымском Валу, из ста двадцати работ семьдесят показываются впервые.
Справка “МК”
Эдуард Штейнберг (род. в 1937 г. в Москве) — один из лидеров неофициального искусства. Принадлежит к числу художников-нонконформистов, так называемых “шестидесятников”, и представляет “метафизическое” направление московского андеграунда. Начинал с вполне реалистичных зарисовок с натуры, пейзажей подмосковной Тарусы. С 1970 по 1985 год творчество Штейнберга обычно называют “белым” периодом. Техника “белое на белом”— ровные плоскости: треугольники, круги, легкие и прямые линии, ни одной выкрученной, ломаной. В них нет агрессии, все очень умиротворенно и светло.
Выставка Эдуарда Штейнберга будет открыта по 10 октября.
Это сейчас его работы выставляются по всему миру. А когда-то, буквально за два года до перестройки, “первооткрывателю” его таланта французскому коллекционеру Клоду Бернару в Минкульте отказали в организации выставки, недвусмысленно заявив, что “такого художника в Москве вообще нет”. Поэтому вторая персональная выставка в Третьяковке — большой подарок художнику от Отечества, хотя уже и после мирового признания.
На выставке центральное место занимают работы парижского периода. Специалисты их сравнивают с поздним Малевичем. Помимо строгих геометрических форм есть работы с вкраплением вполне реалистичных элементов — например, симпатичных персонажей типа дворника или безликого гробовщика дяди Вани с лопатой. На картинах “нового” Штейнберга присутствуют рыбы, разухабистые деревенские избенки, даты, имена. Но не стоит иронизировать — все это имеет глубоко философский подтекст, рассказал корреспонденту “МК” сам художник.
— Эдуард Аркадьевич, как дилетанту понять смысл ваших геометрических композиций?
— Во-первых, нужна определенная подготовка. Есть формы, которые являются символами. Например, треугольник — это Троица. Если внимательно посмотреть на икону, то увидите треугольник, где внутри изображен Спаситель. Во-вторых, ведь геометрия есть во всем, что нас окружает. Дом, стул, крыша, церковь, в конце концов, — все имеет структурную геометрию. В-третьих, искусство — это память и воспоминания. Вот Казимир Малевич, которого я считаю своим учителем, хорошо знал житие святых отцов. Один из них — пастырь Ерема. Он писал, что церковь изображена в виде куба. Одна сторона белая, другая черная — попытка борьбы между дьяволом и богом.
— Вы много раз говорили, что XIX век вам ближе. Почему, ведь для авангардиста это звучит парадоксально?..
— XIX век — время преобладания духовных ценностей, век идеализма. Оттуда вышли все мои учителя: Соловьев, Флоренский, Малевич. А я, несмотря на всякие исторические изменения, так и остался идеалистом.
— На днях отмечалось тридцатилетие “бульдозерной” выставки. Почему вы тогда отказались от участия в ней?
— Я терпеть не могу ни цивилизации, ни машин, ни тем более бульдозеров. Я активный противник политических акций, хотя в это же время подписал письмо в защиту Солженицына. Моя точка зрения: свобода художника — внутри, и ее не нужно доказывать. Но ведь есть и иные точки зрения: нужно выставляться, нужно продаваться. Каждый имеет право на свое мнение.
— Вы почти пятнадцать лет живете в Париже. Стала ли вам близка французская культура?
— Как ни странно, не зная французского, я вошел в маленькое пространство французской сцены. И вот: одной пяточкой я стою во Франции, а всем туловищем здесь, в России. Поэтому и живу на две стороны. Я не хочу быть французом, и у меня русский паспорт.
— Современный художник должен принадлежать к какой-нибудь культуре или же присоединиться к процессу глобализации и интеграции?
— Я против всякой глобализации, меня тошнит от этого слова. Мой покойный папа всегда говорил: “Художник — тот, у кого в первую очередь видна географическая окраска и пол”. Для меня это — самое важное.
