В пятницу, в 11 часов утра, супруги Пивоваровы и их восемь детей отказались принимать пищу.
— У меня сердце не каменное — маленьким дала по банану и минералку, — говорит мать, — а старшие готовы держаться вместе с нами столько, сколько будет нужно.
Многодетное семейство решило, что голодовка — единственный способ отстоять свои права. Поскольку жить им теперь придется в темноте. За долги власти Раменского района Московской области отключили в квартире Пивоваровых электричество. А никаких других благ цивилизации в этой дыре и так нет. Три муниципальные двухэтажки-развалюхи, несколько частных домов и магазин — вот и все село Степановское. От Москвы 81 километр, а кажется, что тысячи верст.
Многодетную Зульфию, уроженку здешних мест, знают все. Население Степановского чуть больше ста человек. Кто смог, перебрался ближе к столице, остались только старики да женщины с маленькими детьми. Почти все — многодетные. В крохотной квартире Пивоваровых не развернуться. На 30 квадратных метрах живут вдесятером. Да еще несколько собак и кошек.
Отцу семейства Николаю 41 год. Два года назад он устроился на хорошую работу — грузчиком с зарплатой в 12 тысяч. Но подели на десятерых — получается совсем немного.
— Когда ко мне пришли из ЖКХ и потребовали срочно заплатить 30 с лишним тысяч долга за квартиру и свет, я чуть в обморок не упала! — рассказывает 32-летняя Зульфия. — Откуда у меня такая сумма? Я просила полгода отсрочки. Но нам, похоже, объявили войну — оставили без света и грозят выселить.
— Разве вам как многодетной семье не положены льготы на коммунальные услуги?
— Чтобы оформить “детские” деньги и субсидию на квартиру, нужны выписка из домовой книги и лицевой счет. Но их принципиально не дают, пока мы не отдадим долг. Получается замкнутый круг. И потом, у нас все так запутано с документами. Никто по прописке из наших, местных, не живет. Мы с мужем много лет назад получили ордер на квартиру на втором этаже, но она оказалась занята. Не выгонять же людей на улицу! Тогда мы, никого не спрашивая, поселились на первом этаже. А там полы из картона — тонюсенькие, дети зимой болеть стали. И мы перебрались на второй этаж — в квартиру, соседнюю с той, что по бумагам наша. Здесь и живем.
Каждый год горе-жилье приходится латать. Дом построили в 1965 году, и он давно пришел в негодность. Зульфия показывает огромные швы на потолке:
— Дом осенью в одну сторону накренится — мы швы замазываем, а весной он в другую — и опять по новой мажь.
Свет — единственное, что можно было отнять у Пивоваровых. Газ в селе привозной. Телефон один, в магазине. За водой нужно ходить на колонку. А туалет... вообще один на все село. Покосившаяся деревянная будка посреди огромной помойки.
— У нас все девки в селе застуженные, — вздыхает Зульфия. — Я уж маленьких туда не пускаю — там и провалиться недолго.
Маленьких детей моют на кухне в тазике, старшие ездят в соседнее Никитское в баню.
Долги накопились за несколько последних лет, когда внезапно скончались брат и мать Николая, а дети стали один за другим болеть. Платить нужно было за все — похороны, больничные койки, лекарства…
— Я ни на что не жалуюсь и не отказываюсь от долга, — говорит Зульфия, — просто мне нужно время на выплату этой суммы.
Но чиновники смотрят на нее с презрением, а соседи с недоумением: куда столько нарожала?
— А я очень люблю детей, — говорит она. — Сейчас многие вообще бездетны. А мне здоровье и родить, и воспитать позволяет.
— Без еды тяжело? — спрашиваю у одной из девчонок на второй день голодовки.
— Нет, — говорит она, — я привыкла мало есть. У меня ведь больной желудок.
