Как живет сегодня будущее нашей науки? Что едят на ужин те, кто через считанные месяцы станет врачом? Как спится на узких общежитских койках завтрашним прорабам? Чем занимаются по вечерам будущие училки?
Корреспонденты “МК” получили задание провести ночь в студенческих общежитиях Москвы.
Тазик вместо джакузи
Улица Космонавтов, дом 13. Общежитие №4 Московского педгосуниверситета.
Две двухъярусные кровати, на потолке — трещины, в полу — дырки от отсутствующих плиток. В углу рядом с пустыми бутылками, судя по запаху, стоят носки. Это мужская комната. А в соседней живут милые девчонки-хохотушки.
— Мы сюда переехали месяц назад. До этого четыре года жили в общаге на “Юго-Западной”. Нас оттуда выкинули. А проректор сказал: “Приехали с одним чемоданом, а тут понажили добра. Вот и думайте, как это перевозить”.
Ребята скинулись на “Газель” и отвезли вещи в новую общагу. Но и там их не ждали.
— Мы два дня обивали порог кабинета декана, — вздыхает Таня. — А он только плечами пожал: “А я-то что могу сделать?” Не надо было писать в рекламе, что есть общежитие!
С грехом пополам поселившись, девчонки обнаружили, что платить за комнату надо три тысячи, хотя в администрации вуза называют сумму в две. Кстати, китайцы, торговцы с Черкизовского рынка, выкладывают за ту же общагу от четырех до восьми тысяч рублей. В общем, интернационализм, равенство и братство.
Студентка химфака Лиза, как самая хозяйственная, предлагает поужинать.
— Холодильника у нас нет. Поэтому едим полуфабрикаты, консервы, пирожки. Картошку варим только по выходным.
Готовят девчонки в комнате, на газовой плитке. Это, конечно, не способствует пожарной безопасности, но на кухню лучше не заходить. Там сушится белье. Как приятно, когда над вашим супом висят чужие носки...
На кухню вошел китайский подданный, деловито свернул газетку, поджег ее и поднес к конфорке. Плита вспыхнула синим пламенем, как вечный огонь. На него чудо-повар поставил кастрюлю с огромным количеством подсолнечного масла. А когда решил, что масла слишком много, просто вылил излишки варева на газету.
— Ладно, пойдем помоемся и спать, — начинают зевать девчонки.
Таня достает из-под кровати два тазика и ставит на плитку огромную кастрюлю с водой.
— А ты что, в джакузи собралась? — хохочут подружки. — Мы в наш душ ни ногой, там у нас китайцы... А мы моемся по-деревенски, сейчас увидишь.
Мы идем в комнату, где нет ничего, кроме умывальников. Катя залезает в тазик, а Лиза заботливо льет на нее из ковшика воду. Потом пытаемся почистить зубы, но в раковине засор.
— Чтобы умыться, мы встаем в шесть утра, — делится Катя. — После семи к умывальнику очередь.
Я засыпаю под едкий запах жареной селедки — фирменного китайского блюда — с мыслью, как бы не проспать утреннюю помывку...
И.о. проректора по социальной политике МПГУ Всеволод Всеволодович Пустовойтов объяснил все очень разумно:
— Разница в цене за комнату зависит от того, бюджетник это или договорник. Китайцы, о которых вы говорите, — студенты столичного института иностранных языков. В прошлом году мы сделали ремонт на 20 млн. рублей, а условия плохие из-за неаккуратной эксплуатации общежития студентами.
Дырка вуайериста
Петроверигский переулок, 6/8. Общежитие Московского государственного лингвистического университета.
На каждом этаже с 22.00 сидит человек, который следит за порядком. Студенты ведут журнал дежурств. Встречаются там и такие записи: “Я почувствовал запах дыма, доносившийся из кухни. На негнущихся от страха ногах отправился к источнику запаха. Оказалось, его распространяли макароны с сыром, которые кто-то оставил на кухне. Следов пищевого террориста не обнаружено. Макароны съедены”.
Душ представляет собой 4 кабины, в двух из которых двери не закрываются. Однажды второкурсница Саша отправилась помыться и обнаружила в стене небольшую дыру. С другой стороны никого не было, но раздеваться сразу расхотелось. Спасла припасенная жвачка, которой студентка залепила “глазок” наблюдателя. Жвачка за ночь исчезла. Тогда охрана заткнула дырку железным болтом. Болт исчез через неделю. В итоге вуайериста обломали по полной — вставили винт, закрутили гайку и расплющили ее. Пока держится.
Рядом с общагой — замороженная стройка. В ней обитают бомжи, которым не составляет труда забраться по строительным лесам в общагу. После одного такого ЧП на окнах повесили решетки.
Из кухни доносятся вкусные запахи. У плиты суетится студентка Настя.
— Сегодня у нас сосиски с макаронами. Я только недавно готовить научилась. Дома-то все готовенькое... Теперь вот мучаюсь — для парня своего готовлю. Мы живем с ним в одной комнате, хоть и запрещают. Но с комендой можно без проблем договориться.
“Комендой” здесь называют коменданта. А азиатов-соседей кличут покемонами.
— Их тут немного, — рассказывает Настя, — у нас строго с проживанием. Своим мест не хватает. Чтобы “прописать” на ночь даже маму с папой, 550 рублей надо выложить.
Остаться ночевать тут действительно сложно: если гостя нет в заявленной комнате, охрана прочесывает всю общагу.
— Ты че тут по комнатам ошиваешься? Студентам жить мешаешь?! — пробасил охранник. И студентка Марина, мило улыбаясь, указала мне на дверь...
Все плюют на правила
Бабаевская, 3. Другое общежитие того же МГЛУ.
В здании — гробовая тишина, с обшарпанных стен свисает штукатурка. В туалете, видимо, для удобства общения двери и перегородки кабинок сделаны так, чтобы было видно голову. При желании можно поболтать “без отрыва от производства”.
— У нас вообще не очень весело — народу немного, русскоговорящих еще меньше, — говорит пятикурсник Антон.
Про девять квадратов на человека строители этой общаги еще не знали. Антон живет в стандартной двенадцатиметровой “двушке”. Потрепанный шкаф, узкие, уже изрядно побитые жизнью кровати... Деревянные стены, через которые легко можно расслышать не то что храп, но даже дыхание соседей, Антон аккуратно оклеил обоями. Вот и причина гробовой тишины: не хочешь, чтобы тебя беспокоили, — не беспокой других сам.
Лена приехала в Москву учиться из Казахстана. Мы курим в коридоре у окна.
— Я знаю, что это запрещено. Но на правила здесь все плюют... Вон, видишь на стене разводы? Это у нас душ сначала на пятом этаже был. Четвертый регулярно заливало — трубы старые. Теперь мы в подвале моемся. А еще у нас нельзя электроприборы в комнате держать — утюги, чайники... Даже гладильную комнату сделали. Только она не работает уже два года. Когда проверка приезжает, мы все прячем.
Если проверка не обнаружит студента на дежурстве, “вопрос о проживании будет поставлен перед ректоратом”.
— У нас уже несколько человек за это выгнали, — рассказывает девушка, — поэтому стараются не пропускать. Это еще ничего: после пожара в РУДН нам установили срок с восьми вечера до шести утра. И дежурство не считается уважительной причиной пропуска лекции. Вообще это стереотип, что в общежитии все веселятся, пьют и оргии устраивают. Я вот днем в университете, а потом на курсы еду, потом на рукопашный бой. В общагу приезжаю убитая...
— Проректор по хозяйственной части? — ответили в ректорате МГЛУ. — Нет, поговорить вам с ним не удастся. Он все время в разъездах. Готовимся к зиме.
У трех поросят
Химки, улица Библиотечная, 25. Общежитие Московского госуниверситета культуры и искусств.
На днях здесь сменили охрану — и место бабушки-одуванчика заняла молоденькая охранница. Она работает всего неделю и не знает постояльцев в лицо: пускает всех.
Я собралась было нажать кнопку лифта, но та, вывороченная наружу, свисала на проводках.
— У нас тут новые лифты собрались ставить, — пыхтит под мешком картошки второкурсник Олег. — Уже который месяц ничего не работает.
Свою общагу, состоящую из трех корпусов, студенты называют “Три поросенка”. И вполне оправданно: на лестничных пролетах громоздятся зловонные пакеты с мусором, над ними роем вьются здоровенные мухи.
На тринадцатом этаже возле окна-курилки расположился джазовый хор, рядом на полу — батарея из пустых пивных бутылок.
— Мы тут все люди творческие! — взяв нужный аккорд, заявляет первокурсник Леша. — Ну сама посуди, как тут без этого. Вон, даже Пушкин стихи писал после пьянок...
Номер Леши вполне сходил за обычную квартиру: четыре кровати, телевизор, ванная, туалет и большая кухня с окнами на Москву-реку. Выдавали общагу только свисающая с потолка побелка и отклеивающиеся обои. В углу на кухне к кафельной плитке прилипла мышь, еще подававшая признаки жизни.
— Грызунов — как грязи, — пояснил Леша. — Сосед клей специальный раздобыл: мышь идет на запах и прилипает. Ее потом можно просто выбросить.
Леша взял “мышеловку” и кинул в окно. Пленница вместе с плиткой исчезла в темноте.
— Горячей воды нет уже целый месяц. Хочешь помыться — грей в чайнике. Кофе будешь?
Только Леша поставил электрочайник, как вырубился свет. На всем этаже. Пришлось всю ночь в кромешной темноте пить теплое пиво...
— А как вы проникли внутрь?! — возмутилась завотделом по социальной защите и быту при ректорате МГУКИ Юлия Михайловна ГОРБУНОВА. — У нас в связи со сложившейся в стране ситуацией ужесточенная охрана! Студенты жалуются, что к ним не могут прийти даже друзья с московской пропиской! У вас совершенно ложная, непроверенная информация!
Горячей воды нет? Так это авария — ее неделю во всем районе нет. Мы регулярно шлем письма в местную администрацию, обещали на днях включить. Что касается электричества: они сразу включают чайник, стиральную машину, телевизор, компьютер. Такого напряжения даже видавшие виды пробки не выдержат.
Мусор у нас ежедневно выносится. А если у них так много скапливается, пусть сами и убирают — не маленькие!
