— Господи спаси! Там в лесочке негры на снегу лежат... Прямо как дикие звери... — истово крестится пожилая женщина и показывает на лесополосу рядом с одним из общежитий РУДН.
Но местных жителей этот феномен не удивляет. Они уже привыкли к лесным африканским братьям.
— Идите на запах, — с готовностью объясняют нам они дорогу к биваку своих необычных соседей. — Как только дымом потянет, значит, недалеко…
После нескольких минут блужданий среди сосен выходим к лагерю. В обустройстве лесного “дома” чувствуется женская рука: старый диван заботливо накрыт полиэтиленом, на деревьях сушатся носки, куст в самом центре “комнаты” украшен серебристым шариком. Пакеты для мусора, горы посуды, зубная щетка и дешевый одеколон — все как в обычной квартире. Вокруг костра расставлены колченогие стулья, на очаге скворчит курица.
— Заходите на чай! — приглашают хозяева лагеря. Нам освобождают места и заботливо покрывают табуретки газетой — так уютнее.
…Африканцы облюбовали лес, что недалеко от станции “Калужская”, несколько лет назад. Однако ни стражи порядка, ни местные жители их не трогают.
— От милиции одни погоны остались, — с грустью говорит участковый ОВД “Обручево” Юрий Стекачев. — Раньше в спецприемник отправляли принудительно, сейчас можем только вежливо попросить. А кто по собственной воле согласится пойти?
Правда, по словам Юрия Алексеевича, на чернокожих бомжей никто не жалуется.
— Они никому не мешают, — считает житель одной из близлежащих девятиэтажек Геннадий Владимирович. — Не дебоширят, по ночам не кричат. Только костры жгут — как воробьи собьются вокруг огня и греются.
Посидеть у огонька обычно собирается около десяти человек. Состав черных “лесных братьев” подобрался интернациональный: Руанда, Сирия, Сомали, а еще примкнувшие к ним “белые братья” из Украины, Узбекистана, России.
— Я лично — из Сомали, — рассказывает улыбчивый Умар. — В Россию приехал одиннадцать лет назад — выучился в РУДН на юриста, женился. На родину я не вернусь. Меня в Иванове жена и дочка ждут. А здесь я временно, просто люди интересные собираются, хочется пообщаться.
Обитатели леса совсем не похожи на опустившихся бомжей. Обсуждают высокие материи и каждый день читают прессу. Этот лагерь напоминает сборище непризнанных философов: им часто нечего есть, зато всегда найдется о чем поговорить.
— Мы тут каждый день диспуты устраиваем, — утверждает узбек Коллинз. — Вопросов интересных много: сколько народностей в Африке, каково будущее России...
Такие беседы хорошо идут под водочку. В руках у 32-летней Ларисы появляется чистая хрустальная рюмка. Черными от сажи руками тару передают по кругу. Доктора наук, дипломированные юристы и медики, как они о себе говорят, пьют без закуски. И быстро — рюмку задерживать не положено!
— Раз водку покупаете, значит, не бедствуете? — интересуемся мы.
— Что есть деньги? — отмахивается Джаксон из Руанды. На нем старая вязаная шапочка и куртка явно с чужого плеча. — Меня вот больше интересует: почему Гоголь сжег второй том “Мертвых душ”?
Выжить этим людям помогают земляки. Что-то перепадает и от религиозных миссионеров.
— Видишь, какие нам валенки подарили, — гордо демонстрирует обновку Лариса из Дамаска. — А еще продукты носят, одежду.
Лара когда-то училась в РУДН на врача. Но работает она почему-то дворничихой за тысячу рублей в местном ОВД. В Москве у нее растет сын, правда, живет не с матерью, а у кого-то из знакомых в Беляеве.
— Домой хочу вернуться, — шепелявит женщина беззубым ртом, — но документы потеряла, а новые никак получить не могу…
— Она уже несколько лет тут бомжует, — делится наблюдательный Геннадий Владимирович. — Мужиков меняет как перчатки. Раньше с ней подруга все время крутилась, а уже несколько месяцев ее не видно. Говорят, померла…
Самая большая проблема у бомжей зимой — ожоги.
— Трое наших сейчас лежат в больнице, — вздыхает один из “лесных братьев”, — посидишь несколько часов близко к костру, а потом кожа на ногах волдырями покрывается. Но без огня нельзя — замерзнешь. Тут не Африка…
Тем временем пламя костра торопливо пожирает обломок фанерной двери. На очереди картонные коробки из-под бананов и десяток огромных досок.
— В общежитиях РУДН ремонт идет, — поясняет Умар, — вот мы оттуда “дрова” и таскаем.
Кстати, университет для этих бродяг — не только топливо, но и баня с прачечной.
— Мы же все учились когда-то там, — утверждает Коллинз. — Заходим по старой дружбе мыться и вещи постирать. Но все это временно — обязательно уедем домой!
Впрочем, на родину рвутся не все. В Сомали идет гражданская война, а философ Джаксон из Руанды и вовсе грезит только о путешествиях.
— Я отправлюсь туда, где восходит солнце, — мечтательно произносит он. — Россия — только часть моего пути.
— А я бы домой вернулся, — вздыхает молчаливый россиянин Николай, — но некуда…
Проректор по очно-заочному и дополнительному образованию РУДН Виктор ПОНЬКО:
— В лесу живут наши бывшие студенты? Ничего об этом не слышал. Есть специальная служба, которая занимается отправкой иностранных учащихся на родину. Это их дело, они должны заниматься этим вопросом.
