Жертвы терактов называют его “законом для мертвых”. Сотрудники спецслужб заявляют, что новый документ лишь осложняет борьбу с терроризмом. Эксперты говорят: проект “слабый и сырой”. И это все о нем. О “Законе о противодействии терроризму”.
И тем не менее депутаты собираются принять его уже в конце февраля.
“Субъектами, осуществляющими борьбу с терроризмом, являются: федеральный орган власти в области обеспечения безопасности (это ФСБ, если кто не понял. — Авт.), федеральный орган в области внутренних дел (это МВД. — Авт.), а также ГРУ или СВР, ФСО, Минобороны, налоговая инспекция”. Целых 6 антитеррористических органов! Хотя депутаты обещали силовикам, которых крайне утомило размывание полномочий, что все будет по-другому. Зато этой массе закон дает очень широкие полномочия.
Во-первых, можно будет сбивать пассажирские самолеты и топить пароходы, захваченные террористами. Причем формулировка условий для такой атаки достаточно туманна: “если имеются основания полагать, что это создает опасность нападения на объекты РФ”. Решение о применении оружия и боевой техники могут принять президент, министр обороны, начальник Генштаба, главком ВВС, главком ВМФ, а при их отсутствии “в случаях, не терпящих отлагательства”, — руководитель дежурной смены Центрального командного пункта Генштаба либо оперативные дежурные соответствующих объединений. Словом, судьба мирных граждан, которых угораздило попасть на борт захваченного террористами самолета, будет “в исключительных случаях” определяться тем, кто окажется на дежурстве в Генштабе. Один из депутатов-разработчиков г-н Райков посчитал, что такое решение — самый большой плюс нового закона.
“Террорист не живет в безвоздушном пространстве, он живет на земле, среди нас, — заметил Райков. — Основное же отличие этого закона от того, что было раньше, — решение о привлечении армии. Очень жаль, что танк на дом с террористами в Махачкале наехал поздно...”
Особое внимание в новом законопроекте депутаты обещали уделить жертвам терактов. Но — опять не получилось.
— В ваших законах нет человека, — обратилась к депутатам зампред общественной организации “Норд-Ост” Татьяна Карпова. — Жертвы терактов называют этот проект “законом для мертвых”. Пенсионеры Фроловы после “Норд-Оста” остались с внуками 4 и 6 лет и не знают, как жить после монетизации льгот. Депутатам за это не стыдно? Мы не хотим обогатиться на горе, но нам звонят пенсионеры: почему полторы тысячи рублей, которые от Москвы выделялись на детей “Норд-Оста”, отобрали и передали семьям погибших от терактов в самолетах? Женщина, родившая ребенка после Дубровки, не знает, на что жить. Потому что из-за применения газа малыш родился с церебральным параличом.
Кстати, по подсчетам самих депутатов, родственники жертв российских терактов недополучили в общей сложности 1 млрд руб. Законопроект о противодействии терроризму эту ситуацию не комментирует и не улучшает.
— Может ли смертница возместить ущерб пострадавшему? — с этим вопросом к депутатам обратилась адвокат Людмила Айвар.
А по мнению генерал-лейтенанта МВД Алексея Розувана, члена Комитета по безопасности ГД, в законе “должна быть введена смертная казнь для террористов, а также конфискация имущества для террористов и их родственников”.
Но, пожалуй, самый нестандартный подход законопроект демонстрирует по отношению к СМИ. Журналисту в зоне контртеррористической операции (КТО) запрещается “распространять информацию, способную затруднить проведение КТО и содержащую сведения о фактах особо жестокого насилия”. Ограничения, на первый взгляд, разумны. Но кто будет решать, какая именно информация “затрудняет” проведение операции? Похоже, теперь работа корреспондента в зоне операции сведется к цитированию пресс-релизов.
Пожалуй, наиболее резкую оценку законопроекту дал секретарь Союза журналистов России, доктор юридических наук Михаил Федотов: “Я надеялся, что это будет сильный закон, который и станет средством борьбы с терроризмом. Но этот проект — слабый и сырой. Точный закон — это оружие, которое попадает в цель, но оставляет целым все вокруг. А нынешний документ — оружие массового поражения”.
* * *
Прокомментировал “МК” проект закона адвокат Игорь Трунов, известный по процессам в защиту прав жертв терактов.
— Проект закона не выдерживает никакой критики. Прежде всего это касается двух аспектов. Первое: в 2001 г. в Антитеррористическом комитете ООН Россия взяла на себя обязательство подготовить и принять законы, запрещающие финансирование терроризма. Прошло три года. Но законодательство как было расплывчатым в этом вопросе, так и осталось. Второе: опять не прописаны права потерпевших от терактов. Нет сроков разработки порядка возмещения ущерба. Не говоря уже о том, что совершенно не прописан моральный ущерб. Кроме того, отсутствует процесс индивидуализации жертвы. Всем пострадавшим и их семьям платят одинаково. Остался после погибшего один сирота или пять — все равно.
Совершенно непонятно, кто будет ограничивать действие спецопераций. Такое ощущение, что готовятся противостоять не терактам, а “оранжевым” революциям или “революциям цветов”. То есть власть страхуется от оппозиции, а не защищает своих граждан от террора. Многое в этом проекте взято из знаменитого “акта патриота” — закона о терроризме в США. Но почему-то взято очень однобоко, если не сказать выборочно. А из-за этого нарушается вся система и структура закона. Он перестает действовать, еще не начав работать.
Аналогичной точки зрения придерживается и один из сотрудников департамента по борьбе с терроризмом ФСБ РФ.
— Этот закон изначально обречен на провал. Он просто не сможет заработать, поскольку все его положения противоречат друг другу и ничем не подкреплены. Кроме того, стоит вспомнить, что изначально планировалось принять совсем другой закон — о чрезвычайном положении. И готовился он специально под Северный Кавказ. Мы хотели ввести режим ЧП на территории России южнее Ростова-на-Дону. Это во многом бы облегчило задачу ведения борьбы с боевиками и террористами. Было бы больше прав на задержание и арест, а также дальнейшие действия. То есть самое главное — закон носил бы локальный характер, а не распространялся бы на все регионы. Но такое нам делать запретили. И тогда возник проект нынешнего закона о терроризме. При этом многие положения взяли из готовящегося закона о ЧП. Однако его явно готовили люди, которые имеют дело только с теорией и не понимают, как все будет на практике. Отсюда все нестыковки. И ждать от нового закона, что он будет панацеей, не приходится.
