...“Пусть он вспомнит девушку простую, пусть услышит, как она поет”! Это что, на “Фабрике звезд” сочинили? Нет. Хотя тоже незатейливо, прямо скажем. Но ведь как страну проняло, раз эта “незатейливость” стала самой исполняемой песней войны! В ее честь основали первый в мире Музей песни, помнят ее до сих пор. А всего-то — обычная “Катюша”.
Но, минуточку: какую “Катюшу” брать? Их, вообще-то, много: первая — основополагающая — 1938 года. Собрались Блантер с поэтом Исаковским. Слова вы знаете:
Выходила на берег Катюша,
На высокий берег,
на крутой...
Но — об этом позже.
Вторую версию, где-то года с 1943—44-го, запели сами красноармейцы:
Пусть фриц помнит
русскую “катюшу”,
Пусть услышит, как она поет:
Из врагов вытряхивает души,
А своим отвагу придает!
И, наконец, третью “вариацию” сочинил опять-таки поэт Исаковский. К нему в 44-м пришли адъютанты генерала Нестеренко (генерал как раз “катюшами” командовал; в этот момент между песней и адской машиной разницы уже не делали) и попросили сочинить для фронта новый хит, но... исключительно про “железную девочку”. Хит был сочинен тут же (на музыку Владимира Захарова), причем так и назывался: “Про “катюшу”:
И на море, и на суше
По дорогам фронтовым
Ходит русская “катюша”,
Ходит шагом боевым.
Интересно, что в рукописных репликах тех лет такого обилия кавычек не расставляли: всем было и так всё ясно.
* * *
Ну, начнем препарировать. Как бы нам отыскать кого-то из родных Матвея Блантера и Михаила Исаковского? Но, кажется, от Блантера почти никого не осталось...
А вот Исаковский... Михаил Васильевич трижды был женат. О его первой мимолетной влюбленности почти не осталось сведений. Жил он тогда на Смоленщине, в родном Ельнинском уезде (начало 20-х годов XX века), ну и загулял с кем-то... Ее имя теперь затруднительно назвать.
Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой...
Второй женой стала Лидия Ивановна, по профессии — доктор. Что — доктор! Она Исаковскому была и врачом, и сиделкой, и кумиром, и... в общем, самая разлюбимая!.. Вот с нею бы поговорить о том, какой такой Катюше поэт посвятил свою песню. Но Лидия Ивановна умирает в 1955 году от астмы. Счастливый брак, но бездетный.
В 1957-м поэт встречает Антонину Ивановну — тоже, кстати, доктора, да младше его на 17 лет. Всего-то. Не так уж и много им будет отпущено, но именно Антонина Ивановна сейчас жива, ей-то и звоню на адрес дома на Большой Бронной улице.
— Вот что я вам скажу, — она без охоты берет трубку, — вспоминать о муже — дело трудное, для кого-то, может, и пустячок, а мне всю душу надо перевернуть. И вряд ли я этого желаю.
— Мой вопрос очень конкретный: песня написана, казалось бы, до войны 1941—45 гг. Но шла другая война — 1933—53 гг. — репрессии. Они коснулись Михаила Васильевича?
— Какие репрессии?! В те годы все пели радостные песни и кричали “Ура!”. Никто рта не раскрывал. И никто не знал.
— Не знали или не хотели знать?
— Никто друг с другом об этом не говорил. Но как “Катюша” была написана, я вам расскажу. Блантер с Исаковским в одном доме жили — на улице Горького, там, где книжный магазин сейчас. Встречались часто. Исаковский вначале сочинил несколько строчек — Блантер увидал. И говорит: “Слушай, хорошая песня может получиться!” Но потом Михаил Васильевич бросил это дело и уехал в Ялту. Блантер — за ним: “Допиши песню! Допиши песню!” Он уже тогда считал ее маленьким шедевром.
...Про “первый Музей песни” я узнал случайно: собственно, Антонина Ивановна проговорилась, сказав, что в Москве ни одной личной вещи Исаковского не осталось. А где? Всё передали в его музей в поселке Всходы, недалеко от деревни Глотовки, где поэт родился. Ведь еще в 1943-м, когда Исаковский получил первую Сталинскую премию за свою “Катюшу”, он отдал все деньги на строительство Дома культуры в родных местах... К 49-му дом будет построен. А ныне в нем... Звоню директору музея — Людмиле Прохоренковой:
— Сперва Исаковский написал 8 строк (это в начале 38-го года); так он вспоминал об этом: “Я не знал, что дальше делать с Катюшей, которую я заставил выйти на берег реки и запеть песню. Пришлось отложить... Но встреча с композитором Блантером побудила к продолжению произведения. И за короткий срок были написаны 5—7 вариантов “Катюши”. Время-то тревожное было: мы как бы уже предчувствовали войну, хотя не знали, когда и откуда она может прийти. Впрочем, в 38-м еще пылало пламя войны в Испании. Да и Красная Армия в том же году вела бои у озера Хасан”.
Задаю своим гидам один и тот же вопрос:
— Была ли реальная Катюша, выходящая “на берег крутой”?
Антонина Ивановна, вдова поэта:
— Трудно сказать. Скорее нет, чем да. У него было много стихов (более ста из них стали песнями. — Я.С.) с разными Наташами, Катюшами, Ванюшами. Брал простые имена без привязки к конкретным людям.
Людмила Анатольевна, директор музея:
— Автор не оставил ни одного указания на сей счет. Может, и видел какую-то девушку. Мы, по крайней мере, на очень крутом берегу Угры сделали некий символический знак “Катюша”.
— Это девушка?
— Нет, этакий угол крестьянской избы, дубовый. Какой-никакой, но памятник. Знаете, какая над рекой акустика волшебная? Вот с тех пор и проводим там песенные фестивали памяти Исаковского.
— А в домике что?
— Как бы целиком перенесенный кабинет — из московской квартиры к нам, во Всходы.
...Первое исполнение “Катюши” фиксируется 28 ноября 1938 года — в Колонном зале Дома союзов. Ее пела Валентина Батищева под аккомпанемент оркестра Виктора Кнушевицкого. Блантер оставил свои впечатления о том дне: “И когда после всей программы вышла эта девочка — Валентина Батищева — и спела “Катюшу”, я не понял, что происходит: такой поднялся шум от аплодисментов! Она, бедная, второй раз поет. Она в третий раз спела!” Меньше года пройдет — и песня разносится по всей стране.
— Людмила Анатольевна, Исаковский в войну не приезжал в ваши края?
— Здесь же немцы стояли до 44-го года. Михаил Васильевич вместе с семьями других литработников был эвакуирован в Чистополь (Татарская АССР), где и жил по 1943-й... А как Смоленщину освободили, Исаковский немедленно приехал в родную Глотовку. Но родительского дома уже не осталось: сгорел, одни фундаменты... Потом его, правда, попытались восстановить, да сейчас и он уж заброшен. Что вы хотите: Глотовка — исчезающая деревушка, всего десять домиков, в которых старушки доживают свой век... Как и везде по России.
...Война. Что поразительно: не только наши — “Катюшу” пели бойцы армии Сопротивления во Франции и Италии! Когда Исаковский осенью 1957 года приехал в Рим, ему рассказали о двух фактах. Первый: его песню знает 80% населения страны. И второй: когда Папа Римский пожелал видеть наших воинов, сражавшихся на территории Италии, они заходили в Ватикан с “Расцветали яблони и груши” на устах.
* * *
Но все-таки поразительно: почему же песня стала машиной? Рассказывает старший научный сотрудник Музея Вооруженных сил Сергей Плотников:
— Я сам этим интересовался. Знаете, в 70-е годы ветеранов войны было поболее, чем сейчас, часто заводил этот разговор с ними... Но! Никто не мог объяснить. Известно лишь, что первоначально на Западном фронте это страшное артиллерийское орудие называли “Раиса Семеновна”, как бы расшифровывая аббревиатуру “РС” — реактивные снаряды. А немцы величали по-своему — “Сталинским органом”, отдавая должное дикому вою, что издавала “катюша”, когда включался двигатель.
...На снарядах же часто писали “За Сталина!” и “Подарок Гитлеру”. Разработки РС велись задолго до войны, но “первый концерт” органчик дал 14 июля 41-го года. На 8 км “штучка” доставала (современные “Грады” со снарядами в 140 мм бьют на 21 км).
— Первая батарея из таких машин была сформирована в Москве, — продолжает Сергей Евгеньевич, — а 1 июля на фронт ее вывел капитан Флёров. В середине июля под Оршей дали первый бой. Потом действовали на разных участках фронта, а однажды оказались в окружении. Машина-то была засекречена! Никто о ней знать не знал. Поэтому “в случае чего” приказ был один: уничтожить, чтобы не досталась противнику. Вот Флёров и ребята его всё и уничтожили — вместе с собой. На машину специально (в районе кабины) крепился подрывной заряд.
— А немцам-то очень хотелось заполучить такую штуку?
— О да. Хотя, надо сказать, у них был собственный сильный шестиствольный миномет — его-то планировали под стрельбу химснарядами использовать. Но в войну больше фугасами забрасывали да сырой нефтью. Он, в отличие от “катюши”, был буксируемым за авто, а значит, менее подвижным. Так что ни одной целехонькой “катюши” в годы войны немцам так и не досталось! Все лишь в виде металлолома.
Ты лети, лети, как говорится,
На кулички — к черту на обед.
И в аду таким же дохлым фрицам
От “катюши” передай привет!
Выпускать массово арт-“катюши” стали с 1942 года; тогда же примерно — как только их стало больше, и секретность их стала менее значима — за автоустановкой и цепляется песенное имя.
— Ведь вся оригинальность только в том, что вся установка на машине смонтирована. Сначала это был “ЗИС-6”, а с 1943 года по ленд-лизу пошли “Студебеккеры” — они-то более мощны и проходимы.
— А установка?
— Все просто: балки, швеллеры, 16 направляющих. Отстреляла, возвращаешь ее в ближний тыл, а там двое быстренько дозаряжают. Хотя, конечно, надо было до всего этого додуматься. Трудились над этим сотрудники закрытого Ракетного научно-исследовательского института. Вся организация дела строилась по казарменному принципу: любой шаг конструктора контролировался НКВД. Но это принесло свои результаты.
Если снарядами занималась группа Победоносцева, то авторами технической схемы считаются И.Гвай и В.Галковский. Гвай предлагал ставить направляющие поперек, но это очень раскачивало машину при запуске снарядов. (Это был первый вариант “катюши” — “МУ-1” (механизированная установка.) Тогда Галковский говорит: “А почему бы не делать вдоль кузова?”
Плотников:
— Я встречался с Галковским, ныне покойным. Он, по-моему, даже не инженер, но простой техник. Так Галковский рассказывал, что с того часа, как он предложил свою “продольную схему”, энкавэдэшники заперли его в комнате на неделю, “чтобы не выдал принципа”, и он сидел там, рисовал!
Так и нарисовал машину, официально названную “МУ-2” — никаких тебе “катюш”. Пока.
Ой ты, песня, песенка девичья,
Ты лети за ясным солнцем вслед.
И бойцу на дальнем пограничье
От Катюши передай привет.
