Для российского офицера, проходящего службу в Чечне, выслуга лет исчисляется как год за полтора. Год службы на посту премьер-министра этой республики, по-моему, должен исчисляться не меньше, чем год за три.
Премьер-министр Чеченской Республики Сергей Абрамов “служит” там уже три года. В свои 32 года он является самым молодым политиком такого уровня. Хотя вот ведь парадокс — несмотря на столь юные для политика годы, в чеченском правительстве он является старожилом и на своем веку повидал многих на руководящих постах этой республики. Они приходили и уходили, а он оставался и с каждым днем укреплял свои позиции, умудряясь балансировать на тонкой и опасной грани политических и, что немаловажно, финансовых взаимоотношений Москвы и Грозного. Абрамов сумел найти общий язык с покойным президентом Чечни Ахматом Кадыровым, сработался с нынешним главой республики Алу Алхановым и даже нашел подход к непростому темпераменту своего нынешнего первого заместителя Кадырова-младшего.
Пожалуй, Абрамов — не только самый молодой, но и самый таинственный политик современной России. Он не общается с журналистами, но сделал исключение для “МК”. Газеты, которая, по его мнению, круто изменила его жизнь...
Наша встреча состоялась ранним воскресным утром в санатории “Барвиха”, где Абрамов останавливается, когда приезжает в Москву. Сергей Борисович сидел в кресле совсем не по-чиновному — поджав колени, в расписной футболке-гавайке... Он обстоятельно, тщательно выбирая слова, отвечал на мои вопросы, хотя вопрос по сути был один: “Кто вы, мистер Абрамов?”
— Ничего таинственного в моей биографии нет. Я москвич. Родился и вырос в столице. Мой отец военный, а мама — медицинский работник. Конечно, мы в детстве переезжали с места на место, как это положено в семье военного. Немного жили в Венгрии, благодаря чему я и знаю венгерский язык. Я, наверное, как и все дети, был очень подвижным мальчиком, активно занимался спортом: плаванием, джиу-джитсу, но самой большой моей страстью был футбол. Я просто спал и видел, что стану знаменитым футболистом — по меньшей мере Марадоной. Между прочим, 10 лет играл в знаменитой школе “Торпедо-ЗИЛ”…
Школу я закончил обычную — №1045, это в Царицыне. Был примерным пионером и комсомольцем. Довольно легко поступил в Московский институт радиоэлектроники, но так его и не закончил. Жизнь в то время кардинально менялась — во всей стране. Пошел работать в НП “Электропривод” вначале младшим лаборантом, за полтора года дошел до должности инженера. И это без высшего образования. Я считаю это очень высоким достижением.
— Тем удивительнее, что инженерную карьеру вы не продолжили...
— На дворе был 91-й год, а мне 19, и я стоял на распутье, совершенно не понимая, чего же я хочу в этой жизни. В тот момент “Московский комсомолец” совместно с кем-то проводил конкурс — что-то вроде “Мы ищем молодые таланты”…
— Здесь чуть поподробнее, если можно.
— Тогда по всей Москве были отобраны пять тысяч претендентов, лучшим из которых предоставлялся шанс бесплатно получить новое по тем временам образование — по специальности “методика управления”. Я попал в число избранных. Тогда я понял, что мне придется менять профессию, учебное заведение, да и образ жизни тоже.
— А родители как отреагировали на такой поворот событий в жизни сына?
— Я с детства был самостоятельным. Родители никогда не вставали на моем пути и старались поддерживать во всех начинаниях. Так что в двадцать лет я сменил работу: ушел из “Электропривода” в банковский бизнес. Одновременно работал на трех работах и учился.
И вот в какой-то момент, когда я стал неплохим специалистом и мои достижения стали заметны, зампред Центробанка предложил мне поехать в Узбекистан и создать там государственный некоммерческий банк. Довольно хорошо мы там поработали: этот банк до сих пор удерживает лидирующие позиции в стране. Именно в Ташкенте я наконец получил высшее образование — это был Ташкентский государственный университет, факультет финансов и кредита. Помимо всего прочего я постоянно учился в каких-то бизнес-школах и на различных курсах.
— А сейчас вы тоже где-то учитесь?
— Как ни странно — да. После защиты кандидатской по экономике сейчас пишу докторскую. Я ее начал еще в 98-м году.
— Но все-таки непонятно, почему вы попали именно в Чечню: там же почти война. Вы сами-то служили в армии? Стрелять умеете, ползать по-пластунски?
— Нет, в армии мне служить не довелось, но та школа жизни, которую пришлось пройти, поверьте, не легче, чем служба в Вооруженных силах. Впрочем, оружием умею пользоваться почти любым, и довольно неплохо. Но это так, на уровне хобби. Да и не моя это задача — бегать по Чечне с автоматом. Кто-то должен уметь профессионально стрелять, а кто-то способен думать и профессионально решать другие задачи.
— Давайте устраним еще одно “белое пятно” вашей биографии: чем вы занимались после того, как приехали из Узбекистана?
— Работал во многих банках. Некоторые из них, как говорится, уже канули в Лету: Промбанк, Российский кредитный банк…
— И вдруг попали из уютного офиса в окопы на передовой… Как вообще происходят такие громкие назначения?
— В январе 2001 года я находился в служебной командировке в Китае. Там меня застал неожиданный звонок: товарищи, которые знали меня как профессионала, попросили занять должность министра финансов Чечни. Я не знал тогда, что такое Кавказ, где находится Чечня, кто такой Кадыров... Говорю, конечно, утрированно, но общий смысл — непонимание.
— Какие замечательные у вас товарищи!
— Понимаю иронию. Понимаю и желание заглянуть за кулисы… Скажем так, “товарищи” — это работники госструктур, которые занимались формированием команды для работы в Чечне. Фамилии вам все равно ни о чем не скажут. Если быть конкретным, то вопрос о моем назначении решал Виктор Казанцев (в то время — полпред президента в Южном федеральном округе. — И.К.). Люди, которые мне звонили, порекомендовали меня ему, а с кем уж он там дальше обговаривал мой вопрос, я, честно сказать, и сам не знаю.
— Почему вы не отказались от такой затеи? Неизвестность — враг целесообразности и взвешенности…
— По большому счету, меня ведь никто особо и не спрашивал: “А не хотели бы вы, уважаемый Сергей Борисович, попробовать себя в благородном деле восстановления экономики Чечни?” Сказали просто: “Приедешь — увидишь”. Но даже если бы и спрашивали, я бы все равно не отказался…
— Ну хорошо, вы не знали, что такое Кавказ, но ваш отец-военный наверняка был в курсе событий. Ведь совсем недавно началась вторая чеченская война, вторжение Басаева в Дагестан…
— Мои родные и близкие узнали о моем новом назначении спустя много времени после того, как я оказался в Чечне. Знали только посвященные. Когда я прилетел из Китая в “Шереметьево-2”, меня тут же перевезли в аэропорт “Внуково”. Дальше — до Минеральных Вод. Там увидел очень много военных и подумал, что где-то здесь, наверное, уже Чечня. Дальше — Моздок. Там оказалось еще больше военных, все в камуфляже, танки-пулеметы вокруг… Но и это была не Чечня. Чечня для меня началась в Гудермесе. Поселили в железный вагончик, а министерство финансов у нас вообще было в крохотной будке без окон и дверей, без охраны, без необходимой техники — в общем, просто мрак неописуемый.
— Страшно было? Наверняка вы очень выделялись там. Вы ведь на работе всегда одеты с иголочки…
— Кстати, я и тогда так же одевался. Сейчас вспоминаю, как в 2000-м ходил по Гудермесу один, без охраны... Это сейчас там хорошо и комфортно, сейчас я живу на территории правительственного комплекса, у меня в кабинете — компьютер, Интернет. Первый приезд в Чечню оказался серьезным психологическим испытанием. Я только что из-за границы прилетел, из цивилизации…
— Где живет ваша семья?
— В Москве. Несколько раз я привозил супругу в Чечню.
— Чем занимается ваша жена?
— Мы с ней из одной сферы — она финансист, была зампредом в одном из банков, но, поскольку у нас недавно родился сын Николай, сейчас жена находится в декрете.
— Со стороны ваша карьера в Чечне выглядит примерно так: вы пришли в команду Николая Кошмана министром финансов, нашли множество махинаций в расходовании бюджетных средств, в связи с чем Ахмат Кадыров вас отправил обратно в Москву — не мешать. Потом, когда перед выборами ему понадобилась поддержка из Москвы, он вас вернул обратно. Так ведь?
— Нет. Когда я пришел, Кошман как раз ушел в отставку. Мы даже знакомы не были, хотя сейчас у нас просто очень добрые отношения. Нарушений тогда и правда было очень много. Но я не могу утверждать, что деньги воровали (это дело прокуратуры). Там действительно творился бардак. Кадыров меня из Чечни тоже не отправлял. Я просто устал: два года работы в такой обстановке очень трудно выдержать, у меня появилась возможность уехать, и я попросил его подписать приказ о моей отставке. А вернулся я в Чечню как раз по его просьбе. Но не потому, что ему нужна была поддержка из Кремля. Там и без меня поддержки хватало. Ему просто нужен был соратник, который разбирается в проблеме.
— Какие отношения у вас были с Ахматом Кадыровым?
— Рабочие. Мы, к сожалению, очень мало общались. Я при тогдашней своей должности из кабинета редко выходил.
— Значит, Кремлю в Чечне просто нужен был свой проверенный человек?
— В первую очередь — специалист. А я считаю, что являюсь неплохим специалистом. Многие финансовые нарушения я пресекал, многие — предупреждал.
— И поэтому нажили себе много врагов? Зачем вам это? Не кажется ли вам, что вы были лишним человеком в Чечне, — без вас, может, им было бы легче жить, легче воровать?..
— Люди бывают разные, независимо от национальности. А тех, кто воровал, мы наказывали. В большинстве своем там — несчастные люди, которые пережили две войны.
— “Несчастные люди” на вас покушение совершили летом… Не хочется послать эту Чечню ко всем чертям? Или, может, несерьезное было покушение?
— Я понял, что все серьезно, когда умер мой охранник, молодой парень… Еще двое были ранены. Они прикрыли меня. Я сначала от шока даже не понял, что меня хотели взорвать. Тут же позвонил родителям, попросил их не волноваться, предупредил, что сейчас по СМИ пройдет информация о покушении.
Мне, как и любому нормальному человеку, знакомо чувство страха. Но поймите: любой человек, который имеет активную гражданскую позицию, соответственно, имеет оппонентов. А они бывают разные — адекватные и нет.
— В нетактичности вас точно не упрекнешь: значит, взрыв организовали “неадекватные оппоненты”?
— Судя по всему — так.
— Ну хорошо, вы вернулись в Москву, если не ошибаюсь, в Счетную палату. Сергей Степашин был не против такого назначения?
— Решение было обоюдным. Тем более что я хотел перейти к нему работать еще за полгода до этого. В Счетной палате я начал заниматься контролем бюджета Чечни. И там приходилось ругаться и наказывать нарушителей.
— Много воровали?
— Тратили нецелесообразно. Очень большие государственные инвестиции расходовались крайне неэффективно. И этот процесс, к сожалению, был необратим...
— А что насчет “прибыльного проекта”: вы строите аквапарк в Грозном? Кому он нужен? Мусульманским женщинам ведь нельзя в купальниках ходить…
— Во-первых, для детей. Чеченские дети часто выезжают на отдых и лечение на курорты, а когда возвращаются, то видят всю убогость их родины и от этого чувствуют себя ущербными. Во-вторых, в Арабских Эмиратах, например, тоже есть аквапарки.
— Чеченские бизнесмены вкладываются сейчас в экономику Чечни?
— Слабовато. Таких по пальцам можно перечесть. Они в основном помогают своим родовым селам.
— Кстати, вы говорите по-чеченски?
— Я понимаю немного.
— Может, не совсем тактичный вопрос для премьера Чечни: а что творится в самой республике, за пределами экономических и финансовых выкладок, вы представляете?
— Отвечу банально: должность премьер-министра республики предполагает умение ориентироваться во всех сферах жизни ее граждан. Замечу также, что у нас есть аппарат вице-премьеров, существует правительство, у каждого есть своя сфера деятельности, свое направление.
— О том, как себя ведут порой чеченские милиционеры, что из себя представляет служба безопасности президента, известно и в Москве: кто там у вас боевик, а кто сотрудник правопорядка — и не разберешь…
— Соглашусь с вами, что среди чеченских милиционеров достаточно тех, кто недостоин служить в органах внутренних дел. Но они жестко наказываются и исключаются из милиции. А что касается “кадыровцев”, то не судите только по внешности. К тому же общеобразовательный уровень и уровень культуры в стране низкий.
— Рамзан Кадыров — ваш первый заместитель... После того как погиб его отец, его буквально втянули во власть. Понятно для чего: чтобы не было передела чеченского пирога, но сам как политик что он из себя представляет?
— Он очень талантливый молодой человек, с отличными организаторскими способностями. Он много делает для республики. В последней операции в районе Ведено он уничтожил серьезную банду боевиков. А знаете, сколько он стихов наизусть знает!
— Может, лучше было бы назначить в Чечне президента из русских? Вы бы, например, хотели быть там президентом?
— Нет, спасибо. А кому быть главой республики, решает вообще-то только народ.
— Сколько мы с вами разговаривали, но я так и не поняла секрет вашей карьеры. Таланты, заслуги или принадлежность к какой-нибудь группе?
— Секрет — в работе. Мой день начинается в семь утра, а заканчивается в два часа ночи. За четыре года ни разу не был в отпуске и отдыхал всего несколько дней. Но действительно немаловажно попасть в окружение доброжелательных людей...
— Но хобби какое-нибудь у вас есть?
— Были дайвинг, горные лыжи, парапланеризм. Но это все было раньше. Сейчас мое хобби — это Чечня.
