1-я Московская биеннале современного искусства подходит к концу. Все вернисажи уже состоялись, пора подводить итоги. Самый положительный итог: за месяц слово “биеннале” (выставка, проводящаяся раз в два года) наизусть выучили верстальщики и курьеры “МК” и произносят его с удовольствием. Шутка! А если всерьез: случилось то, во что никто не верил. Открывшись в Музее Ленина и растекшись по всему городу, она, биеннале, на самом деле прошла с успехом.
Факт первый: к открытию форума современного искусства подравнялись серьезные музеи. Третьяковка приурочила к биеннале выставку “Бубновый валет”, а Музей изобразительных искусств — проект “Россия—Италия. От Джотто до Малевича”. Факт второй: на выставки биеннале стояли очереди. Значит, это кому-то нужно!
“ЭТО НЕ БОМБЫ!”
Один мой знакомый, вхожий в кулуары Академии художеств, ругался последними словами: “Я тебя послушался, пошел смотреть биеннале в Музей Ленина. Это что за х...? Банок каких-то понаставили с надписью “Это не бомбы!” Да я таких банок могу сколько угодно...” — и т.д. Сложно, очень сложно нашему человеку пока понять, что такое современное искусство. Трудно преодолеть барьер, за которым искусством считаются видео, фотография, цифровые технологии, объекты и инсталляции.
Есть живопись и скульптура, хороший художник, плохой художник. Вот это понятно. Как тут объяснить, что молодым неинтересно копировать старых мастеров. Они хотят своего! Их не интересуют лирические пейзажи и натюрморты с цветами — это все писано-переписано десятками поколений художников. Нынешних же интересуют вещи, актуальные сейчас и сегодня: терроризм, глобализм, голод в Африке, СПИД, экология и место человека в современных коммуникациях. До красоты ли, за что рьяно выступает мой приятель?
У Давида Саркисяна, директора Музея архитектуры (МуАРа), признанного нами лучшей площадкой биеннале, на этот счет есть собственное мнение.
— Давид, ну и какие у вас впечатления от Московской биеннале?
— Дело только начинается. Показать палитру мирового актуального искусства в Москве было, конечно, правильным. Нужно вообще разобраться в этом явлении. Лично я к нему отношусь очень двойственно. Я — человек старомодный, мне кажется, что в этом много игры ума, и непонятно, что такое искусство в наше время.
Но так развиваются все искусства. Это было предсказано большими философами, например Мишелем Фуко, что литература, например, вырождается до бормотания. Визуальное искусство, живопись — это жанр, который, непонятно, то ли устарел, то ли нет. Что-то мы не видим прорыва в живописи. Скульптура... Я считаю, что ее просто нет — современной. Может быть хороший скульптор, но ты понимаешь, что ничего нового он сказать не может. Где новизна? Куда нужно расти? Непонятно. Поэтому актуальное искусство, в котором полно экспериментов, — вещь очень важная.
— Может ли современное искусство так же сильно влиять на умы, как классическое?
— В актуальном искусстве есть объективные вещи. Например, достижения таких инсталляторов, как Кристиан Болтански. Вот к нам в Музей архитектуры привезли художника, про которого говорили: “Мировая величина”. Мы плохо же знаем всю эту мировую ситуацию. Приехал милый, симпатичный человек, мы с ним подружились. Повесил свою инсталляцию “Призраки Одессы” в нашей Руине. В гениальном полуразрушенном пространстве, в антураже Питера Гринуэя, которое мы, кстати, придумали сами, Болтански гениально развесил свои пальто. Если говорят: инсталляция — это искусство, здесь ты понимаешь: да, искусство. Нужно, чтобы оно было? Наверное, да. Михаль Ровнер, еще одна звезда мировой художественной сцены. Она привезла работы, связанные с высокими технологиями. Здесь не надо сильно залезать в техническую часть: как сделано, профессионалу понятно (я сам — бывший телевизионный режиссер). Но итог интересен: надо было придумать, чтобы маленькие человеческие фигурки как букашки бегали под лупой. Мне кажется, что это тоже любопытный эксперимент, который несет в себе смысл.
Что касается основной программы, показанной в Музее Ленина, — там нет мэтров и таких глубоких прорывов. Но в целом очень полезно увидеть палитру того, что занимает умы молодых творческих людей и какие средства выражения они используют. Единственное (не буду конкретизировать, боюсь перепутать имена) — там есть проекты, которые людям консервативным и старомодным могут показаться провокационными и вызывают отторжение.
— Как проект венгерской группы “Желатин”, которая на крыше музея построила действующий сортир?
— Я знаю, когда их собирались везти в Россию, все говорили: “В России это не позволят”. Да у нас и не такое можно себе позволить! У нас проблема скорей в самоограничении. А чтобы себя ограничить, нужно до чего-то дотронуться. Лично я считаю, что моральная шкала ценностей одна. Хочешь не хочешь — есть вещи, которые делать нельзя. И табу полезны: они часто являются неотъемлемой частью движения вперед.
— А почему, как вам кажется, процветает такая распущенность?
— Я считаю, что человечество сейчас в чем-то запуталось. У меня ощущение, что информационный взрыв, который произошел на наших глазах, приводит к новому Средневековью. Когда обрывки информации создали кашу в голове у всех. То, во что верили в XIX и XX веках — добро, истина и красота, — все размылось. Вся надежда — на людей, в которых бьет жизненная энергия. И мы с удовольствием предоставим им залы Музея архитектуры на следующей Московской биеннале.
— Руину оставите в таком виде?
— Нам завидуют директора крупнейших музеев мира: “Иметь в центре города такое пространство — какая роскошь!” Мы отремонтируем первый этаж, а два верхних оставим как они есть.
БЭБИ В БОКСЕ
Что удалось и не получилось на биеннале? Что нужно добавить и от чего отказаться? И есть ли надежда на продолжение? Даем слово профессионалам.
Екатерина ДЕГОТЬ, арт-критик и куратор международных проектов:
— Я позитивно оцениваю биеннале в целом и выставку в Музее Ленина, которая, как известно, вызвала много критики. Недостатков много, но главные из них вызваны объективными причинами, и мои упреки обращены к организационной стороне дела. Как я понимаю, до последнего момента не было уверенности в том, что это вообще будет. В результате помещение было получено слишком поздно не только для того, чтобы сделать там мало-мальски нормальный ремонт, но и подумать о содержательной части экспозиции. Поэтому я считаю очень важным, чтобы уже сейчас стало бы точно известно, кто делает следующую биеннале. Второе — как можно раньше определиться с площадкой. Музей Ленина использовать больше нельзя. Может быть, это будет восстановленный Манеж или что-то другое. Главное — чтобы решение было принято и не менялось. И третье: одним из главных недостатков я считаю работу со зрителем. Должны быть минимальные тексты, экскурсии. Поскольку по целому ряду работ даже мне, если бы я ничего не знала о проекте, было бы трудно понять, о чем он. Среди кураторских проектов мне ничего не понравилось. А из специальной программы я бы выделила выставку “Сообщники”, хотя она и не биеннального формата.
Татьяна АРЗАМАСОВА, художница, группа “АЕС и Ф”:
— Образно говоря, беременность и роды происходили сложно, но младенец родился. Москва давно нуждалась в такой институции, как биеннале современного искусства. Мы — последняя в этом смысле территория в Европе. Главное: бэби у нас есть, бэби в боксе, и нужен усиленный уход. Если все будет хорошо, биеннале даст мощнейший толчок арт-рынку, который у нас никак не может набрать обороты. Но то, что Москва показала свою ежедневную арт-жизнь, — уже хорошо.
Елена СЕЛИНА, галерея “XL”:
— Мы, галеристы, даже не хотим обсуждать плюсы и минусы. Поскольку это само по себе настолько важное событие для нашей страны, что конкретно говорить будем уже на второй биеннале. Нужно, чтобы все было продумано заранее. Я в своей галерее о том, как будет выглядеть очередная выставка, знаю уже за полгода.
Ольга ЛОПУХОВА, куратор проектов “Арт-Клязьма” и “Арт-Стрелка”:
— Главное — не хватало опыта. Западные кураторы, несмотря на свой опыт проведения подобных мероприятий, оказались в чужой среде. Тем не менее у нас есть заряд. Меня лично поразило то, что нас наградила Академия художеств. Это говорит о том, что с искусством у нас все нормально.
Андрей ЕРОФЕЕВ, руководитель отдела новейших течений Третьяковской галереи:
— Я считаю, что последствия этого события еще трудно оценить. До биеннале современное искусство находилось в зоне неразличимости, и обычный российский культурный человек, москвич в том числе, мог себе позволить не знать современное искусство. Он слушает музыку, читает современную литературу, но художников не знает. Типичное явление. Я вижу по Третьяковке, что пошла другая публика. Принципиально другая. В большом количестве — молодежь. Современное искусство перестает быть анонимным, в виде набора некоторых авангардистов. А есть конкретные люди, их истории, есть западные коллеги — уже начинает определяться некая география. Затем следует мода, спрос и рынок, соответственно. Коллекционеры. А если под это подкладывается некоторая поддержка со стороны государства, развитие может пойти довольно стремительно. Настолько стремительно, что у меня даже возникает опасение, что некоторые люди могут сыграть на повышение цен на произведения. Мы вполне можем пережить ценовой бум, который Запад пережил в начале 80-х годов. Лет через пять у них случился страшный обвал: мода прошла, и люди вдруг разочаровались: “Что мы купили! За бешеные деньги! Какую-то фигню...” Впрочем, затем у них там установились ровные отношения между искусством и обществом. Возможно, у нас подобное тоже произойдет, но этого не нужно бояться.
ГЛАВНЫЕ ВЫВОДЫ:
Общие цифры. В основной программе участвовали 41 художник из 22 стран мира. Руководили проектами 6 всемирно известных кураторов. Во время биеннале открылось 24 выставки специальной программы и 30 проектов программы параллельной.
По мнению экспертов “МК”:
Лучшая экспозиция:
“Сообщники”. Андрей Ерофеев и отдел новейших течений Третьяковской галереи. Классно сделанная выставка из истории неофициального искусства в советское время. Просто диву даешься, насколько художники тогда были смелыми. И как их, таких смелых, было много.
Лучшая площадка:
Музей архитектуры (особенно флигель-руина). Антураж полуразрушенного трехэтажного здания с голыми балками внутри вдвойне усилил впечатление от “Призраков Одессы” Кристиана Болтански. А еще в МуАРе есть Аптекарский приказ времен царя Алексея Михайловича, где в полумраке лаяли овчарки, и дощатый домик во дворе, где запросто показали еще одну мировую звезду — Михаль Ровнер. Количество звездных проектов на один адрес превысило все ожидания. Публика выходила после просмотра ошарашенная.
Самый заметный проект основной программы:
Константин Лузер (Австрия) — Музей Ленина. Огромный и высоченный зал расписан тончайшими параллельными линиями. Возникает эффект раздвоения личности. Очень оригинально.
Самый заметный проект специальной программы:
Кристиан Болтански (Франция), “Призраки Одессы” — Музей архитектуры. Это масса старых пальто, которые качаются в огромном пространстве Руины. Тени под лестницей, лица под стеклами. Очень сильно бьет по мысли о том, как просто исчезнуть.
Самый заметный проект параллельной программы:
“ART Digital 2004” — галерея современного искусства “Марс”. Главная радость для детей и тинейджеров. Яркий пример интерактивного общения со зрителями. Во все можно играть, все можно двигать. Компьютерная игрушка работает от ножного джойстика, кино — от обычной мясорубки. Все кажется очень простым — на самом деле задействованы самые высокие технологии.
Самая посещаемая площадка:
Московский Дом фотографии (проекты “Вторжение” и фотографии Роберта Мэпплторпа). Более 1000 зрителей в день. Мэпплторп побил все рекорды. Обнаженная натура скандального американского фотографа привлекала публику, как мед — пчел. После обнаженки публика попадала в объятия человека-карнавала Бартенева, который всех заставлял орать в микрофон: “Я тебя люблю!”
Самый звездный проект:
“Starz” — Музей современного искусства в Ермолаевском переулке. Заставить засунуть голову в зад корове может, конечно же, товарищ Кулик. Но, представьте, в Ермолаевском это проделывали не только продвинутые тинейджеры, но и солидные тетеньки-смотрительницы. Вот это мастерство провокации, в которой кроме Кулика были замешаны Виноградов с Дубосарским, Мамышев-Монро и группа “АЭСиФ”!
Самый умный проект:
“Что же вы наделали, коломенцы?” Владимира Архипова. Галерея “Лига”. Коломна. Огромная, практически музейная коллекция вещевого народного фольклора. Самодельные бытовые вещи собирались в течение многих лет.
Самый веселый проект:
“Арт-Клязьма” — территория пансионата “Клязьминское водохранилище”. Это просто было весело. Жалко — один день. Игры на свежем воздухе, где на каждом сантиметре публику поджидали художественные неожиданности, приносят только радость.
Самое неожиданное событие:
награждение главных организаторов и участников биеннале медалями Академии художеств. Вручал медали ее президент Зураб Церетели.
