Как выяснилось, среди моих друзей и знакомых нет ни одного человека, кто бы не читал сказок Андерсена. Есть люди, которые не читали братьев Гримм, есть люди, которые думают, что братья Гримм написали “Кота в сапогах” и “Красную шапочку”, и, выходит, они прекрасно знакомы с творчеством этих братьев. Но людей, которые не слышали сказок Андерсена, среди тех, кого я знаю, нет.
Это удивительное открытие я сделала очень давно.
А ключ к разгадке я обнаружила, когда писала диплом. Тема была такая: “Сравнительный анализ переводов сказок Ханса Кристиана Андерсена на русский язык”. Дело заключалось в том, что мне очень хотелось узнать, почему целое столетие мы читаем сказки Андерсена в переводе А.Ганзен. Ведь были и другие, а между тем “Огниво”, “Принцесса на горошине”, “Дюймовочка”, “Снежная королева” остались в нашей памяти именно такими, какими их подарила нам Анна Васильевна Ганзен.
Выяснилось, что в начале двадцатого века предпринималось множество попыток перевести сказки Андерсена заново. Отваживались на этот подвиг почему-то в основном дамы. Я прочитала множество “Дюймовочек” и “Принцесс на горошине”... Сюсюканье, заискиванье перед “маленькими друзьями” или дубовый подстрочник — вот что это было. И только Анне Васильевне Ганзен, вышедшей замуж за датчанина, инженера путей сообщения, приехавшего в Россию в поисках лучшей доли, удалось передать то, что невозможно пересюсюкать или передрать из книжки, как передирают сочинение на экзамене. Когда читаешь Андерсена по-датски, он хрустит, как зеленый горошек, каждое слово улыбается, как большая земляничина среди лесных зарослей, читаешь, и хочется оглянуться — нет ли поблизости человека, который тихо рассказывает тебе удивительную историю. “Живого соловья объявили изгнанным из пределов государства. Искусственная птица заняла место на шелковой подушке возле императорской постели. Кругом нее были разложены все пожалованные ей драгоценности. Величали же ее теперь “императорского ночного столика первым певцом с левой стороны”, — император считал более важною именно ту сторону, на которой находится сердце, а сердце находится слева даже у императора”. Я поехала в Ленинград, получила в архиве папки с хрупкими желтыми страничками, заполненными благородным старинным почерком, — архив Анны Васильевны и Петра Готфридовича Ганзенов. Я думаю, мне удалось разгадать эту тайну. Это дело рук любви, вот и все. Может, Анны Васильевны к Петру Готфридовичу, может, любви этих людей к Андерсену — человеку, который всю жизнь был несчастлив в любви. А может, все дело в восхитительном чувстве языка, которое было у Анны Ганзен, — как датского, так и русского. Без этого тайного дара любви было бы трудно высказаться. Одним словом, русским читателям несказанно, неслыханно повезло: переводы оказались под стать гениальному сказочнику. В России Андерсена не переводили — здесь он родился второй раз.
Именно поэтому выдающийся иллюстратор Андерсена Борис Диодоров назвал его любимым русским писателем.
Борис Аркадьевич Диодоров, единственный российский лауреат Гран-при премии имени Х.К.Андерсена, президент Андерсеновского фонда в России, за три года до празднования двухсотлетия со дня рождения датского сказочника обратился к мэру Москвы (вместе с Михалковым-старшим, который является президентом национальной секции ЮНЕСКО по детской книге) с просьбой поставить в Москве памятник Андерсену. Письмо было вручено мэру председателем Московской городской думы, однако ответа на него не последовало. Спустя несколько месяцев состоялось заседание Комитета по культуре при правительстве Москвы, и было принято решение “установить в 2005 году памятник Х.К.Андерсену на пересечении улицы Поречной и Мячковского бульвара на территории Парка 850-летия Москвы (Марьино). Комитету по архитектуре и градостроительству провести совместно с Комитетом по культуре, Российской академией художеств и пр. конкурс на лучший проект памятника Хансу Кристиану Андерсену. Профинансировать расходы на проведение конкурса за счет бюджетных средств..., согласовать проект..., возложить функции государственного заказчика на управление бюджетного планирования и городского заказа города Москвы..., подготовить и провести торжественное открытие памятника Х.К.Андерсену...”. Но Диодорову никто не позвонил и, разумеется, не ответил письменно.
Не зная о том, что в недрах правительства Москвы кипит сказочный котел, художник простодушно пошел в управу района Хамовники с предложением установить памятник в сквере Б. Могильцевского переулка, неподалеку от датского посольства. В мае 2003 года он получил ответ от господина В.Г.Азарова, главы управы района Хамовники: “Сообщаю, что концепцией функционального предназначения сквера на Б. Могильцевском пер., возле которого размещена детская музыкальная школа №10 им. Л.В.Бетховена, предусматривается увековечивание памяти великого немецкого композитора. С этой целью изготовлен и временно хранится в школе бюст Л.В.Бетховена. Предлагаю вам рассмотреть возможность установки памятного архитектурного знака писателю Андерсену, а также скульптурной группы героев его произведений в детском парке “Усадьба Трубецких в Хамовниках” (улица Усачева, д. 1)”.
Очень хорошо. Диодоров связывается с директором парка Трубецких В.Кабановым, и начинается эпопея освобождения парка от бомжей, очистка территории, то есть подготовка к юбилею. У Диодорова забрезжила надежда создать детский парк, в котором можно было бы проводить литературно-художественные праздники, парк без казино, без домино, но в духе старинных владельцев усадьбы. Он до того размечтался, что купил на родине Андерсена, в Оденсе, крокусы трех цветов и привез в Москву — хотел посадить их рядом с памятным знаком, который сделал скульптор Бурганов. Академик Бурганов отлил бюст Андерсена на собственные деньги, потому что ему очень понравилась идея Бориса Диодорова. Но выяснилось, что порядок установки памятника — это список изощренных пыток в виде согласований, утрясок, уточнений, которые должны сопровождаться пребыванием в позе “дозвольте, барин, приложиться к ручке”... По-видимому, заниматься утряской должен был, по замыслу отцов города, народный художник России Борис Диодоров. Недаром ему однажды сказали по телефону: “Ну что вы так волнуетесь, как будто себе памятник ставите...”
Интересно, кто взял на себя подвиг согласования с инстанциями, когда было принято решение в одночасье снести дом князей Трубецких XVIII века, который до этого стоял в лесах, ожидая реставрации? На месте старинного дома, памятника архитектуры XVIII века, очень быстро построили новодел, который предполагается сдавать богатым арендаторам. Арендаторы должны быть чрезвычайно солидными: ведь дом Трубецких смотрел окнами в парк, на прелестные полукружья мостиков, перекинутых через крошечные пруды. Это ж какие деньги материализуются из воздуха, а? Ну то-то же. Интересно также, кто разрешил построить в парке Трубецких два элитных жилых дома с подземными гаражами? Стоимость квартир в этих домах я даже не берусь угадать. Говорят, труд согласования с инстанциями взял на себя чиновник мэрии, который по удачному стечению обстоятельств сам приобрел квартирку в одном из этих сказочных домов.
Какой там Андерсен, какие крокусы, какой детский парк... Площадь в центре Москвы — это монетный двор, там куют золотые червонцы, гадким утятам, Дюймовочкам и Оле-Лукойе вход запрещен.
Между тем летом 2004 года на телевидении внезапно оглашается объявление о конкурсе на проект памятника Андерсену. Все это время российские и зарубежные скульпторы безуспешно пытались узнать, каковы условия конкурса, однако дело это было покрыто мраком неизвестности. Никто ничего не знал и не у кого было спросить. И тут — на тебе. Причем объявление появилось за месяц до подведения итогов конкурса, и сообщили об этом лишь нескольким московским скульпторам. Относительно проработанные проекты успели представить только А.Рукавишников и Д.Тугаринов — все. Вот такие дела. Юбилей Андерсена уже прошел, а утряска продолжается.
Конечно, Борис Диодоров — художник, а это профессия, не совместимая с жизнью. Реальной. Ну вот, к примеру. В Москве, в рамках празднования двухсотлетия Андерсена, проходят выставки — одна в Музее Пушкина, другая в РГГУ, третья... И так как установить бюст сказочника, сделанный скульптором Бургановым, нигде нельзя, ибо он не прошел согласований, этот бюст возят по всей Москве и на руках втаскивают на выставки. 7 апреля на канале “Культура” был репортаж из Музея Пушкина, где открылась очередная выставка. Последним кадром сюжета и был бронзовый бюст, с трудом доставленный на Пречистенку. Уж очень он тяжелый, этот бронзовый сказочник. Диодоров начал подумывать о том, чтобы возить его на тележке, а я предложила инвалидную коляску.
В “Сказке моей жизни” Андерсен писал: “В 1805 году в Оденсе в бедной каморке проживала молодая чета — муж и жена, бесконечно любившие друг друга. Это был молодой двадцатидвухлетний башмачник, богато одаренная поэтическая натура, и его жена, несколькими годами старше, не знавшая ни жизни, ни света, но с редким сердцем. Муж только недавно вышел в мастера и собственными руками сколотил всю обстановку своей мастерской и брачную кровать. На эту кровать пошел деревянный помост, на котором незадолго перед тем стоял во времена печальной церемонии гроб с останками графа Грампе. Уцелевшие на досках кровати полосы черного сукна еще напоминали о прежнем их назначении, но вместо графского тела, окутанного крепом и окруженного горящими свечами в подсвечниках, на этой постели лежал 2 апреля 1805 года живой, плачущий ребенок, я — Ханс Кристиан Андерсен”.
Что ж, с самого начала все в жизни Андерсена было перепутано и все находилось не на своем месте. Как видим, история не закончилась и по сей день. Бюст Андерсена скитается по Москве, как бомж. Ему нужен клочок земли в парке Трубецких. А земля там баснословно дорогая, и у сказочника денег, конечно, нет. Я предлагаю сброситься. Почем сантиметр земли на улице Усачева? И нужен-то всего один квадратный метр. Неужели не поднимем?
Если будет трудно, я свяжусь с Оле-Лукойе. У него есть волшебный зонтик, он поможет. Представляете, соберем деньги, и я отнесу их в управу района Хамовники. Может, найдется более достойный человек, дело не в этом. Принесем и скажем: вот, пропишите гражданина Андерсена Х.К., мы не просим, мы за деньги. Бывают ведь сказки с хорошим концом, правда?
Конечно, хотелось бы узнать, куда делись денежки, выделенные правительством Москвы на устройство парка в Марьине? Но любопытство — порок, я знаю. Извините. Да, а крокусы, которые Борис Диодоров привез из Оденсе, живы. Недавно мы с ним шли по парку Трубецких и встретили служительницу парка: она заулыбалась Борису Аркадьевичу и сказала, что все в порядке, скоро их будут высаживать в открытый грунт. Белые, желтые и фиолетовые...
