— У меня как будто две души: одна русская, другая американская, — говорит ветеран американской армии Игорь Белоусович. Русский по происхождению, он прекрасно говорит на родном языке. Но из 83 лет жизни 82 прожил в США, и, когда в 1943 году его призвали на “защиту Конституции”, рядовой Белоусович, не задумываясь, отправился громить фашистов.
Игорь Белоусович был одним из первых, кто вступил в контакт с советскими войсками во время встречи союзников на Эльбе в апреле 1945 года. Тот день он помнит как сейчас, а освежать события в памяти ему помогают фотографии, сделанные им во время встречи.
Игорь Белоусович приехал в Москву, чтобы отпраздновать День Победы со своими русскими братьями по оружию. А накануне Парада Победы он поделился с “МК” уникальными воспоминаниями о встрече на Эльбе.
— Начнем с самого начала. Как вы стали американцем?
— Я родом из старой русской семьи. Во время Первой мировой мой отец был летчиком в царской армии. После революции он еще три года воевал в Гражданской войне “на проигравшей стороне”. Так в 1920 году отец очутился на Дальнем Востоке, где женился, а после родители уехали в Китай. Вскоре родился я. Мы переехали в Калифорнию, когда мне был один год.
— Как для вас началась Вторая мировая война?
— Еще до начала войны я поступил в университет Беркли возле Сан-Франциско. В начале 1943-го я был призван в армию, в 69-ю стрелковую дивизию. В конце 1944 года нас перебросили в Англию, и на фронте мы очутились в самом начале 1945-го. С тяжелыми боями мы продвигались вперед и наконец дошли до Рейна, где захватили единственный не разрушенный немцами мост. Через него мы переправили на восток значительную часть наших войск, а дальше пошли очень быстро. Последней решающей битвой на нашем пути было взятие Лейпцига. Затем мы передвинулись на юг, где протекает приток Эльбы под названием Мюльде. Советские же части дошли до Эльбы. Так мы простояли несколько дней — обе стороны были осторожны, чтобы избежать случайного столкновения.
— Какой вам запомнилась встреча на Эльбе?
— Была поставлена задача — установить контакт с советскими частями. 25 апреля наш полк переправил через Мюльде три разведывательных патруля на джипах, которые встретились с советскими частями. Кто-то в штабе полка вспомнил, что в одной из рот есть “русский” ефрейтор. Так меня определили в одну из разведгрупп. Для нашего командования было важно, что я говорю по-русски. У меня был с собой фотоаппарат, и я сумел сделать ряд снимков, которые уникальны — другой съемки первого контакта наших войск не велось.
— Сильно удивились советские военные, когда вы обратились к ним по-русски?
— Конечно, удивились — спросили, где выучил язык. Я сказал им, что родом “из русской семьи”, я обошелся без подробностей семейной истории, а русские тактично ничего не спросили. Я помню, как происходила встреча, буквально по минутам. Мы ехали на джипах и вдруг вдалеке увидели всадников, которые оказались советским кавалерийским патрулем. Я успел сделать снимок до встречи: вот на горизонте в пыли скачут всадники, но мы еще не знаем, что они свои, русские. Спустя две-три минуты мы встретились. Никогда не забуду эту радость: все хлопали друг друга по спинам, улыбались…
— И, конечно, обменивались сувенирами на память…
— Американцев очень интересовали красные звездочки на советских головных уборах. Советским же солдатам нравились наши часы, с которыми мы, конечно, расставались неохотно. Встреча длилась недолго. Советские кавалеристы указали нам на карте, по каким дорогам ехать к Эльбе, и ускакали. Когда мы подъехали к реке, с берега на берег по стальным тросам уже тянули переправу на понтонах. Мы проехали в расположение штаба 58-й гвардейской дивизии под командованием генерала Русакова. После недолгой беседы нас повезли в недавно освобожденный лагерь военнопленных, где оставили ночевать. Нас хорошо накормили, а напоили еще лучше. Что пили, я не помню, но с утра проснулся с больной головой. Мы попрыгали в джипы и отправились “домой”.
— Встречались ли вы с советскими участниками встречи после войны?
— Мы встречались с советскими ветеранами, как только это стало возможным. И СССР, и США понимали, что та сторона, которая воспрепятствовала бы таким встречам, потерпела бы колоссальное моральное поражение. Так, я приезжал на 30-летие Победы в 1975 году. Еще раньше участники встречи на Эльбе приезжали в Вашингтон. Я очень хорошо помню одного из своих советских приятелей — Александра Ольшанского. На встрече союзных войск в Торгау он был сержантом, а после войны дослужился до генерала. После войны я с ним подружился. В 1995 году, когда я приезжал в Москву, он, будучи уже человеком немолодым, надел форму и водил меня по всей Москве. Несколько лет назад он умер, но я не смог приехать на похороны.
— Чем вы занимались после войны?
— Я продолжил обучение в университете. В 1951 году переехал в Вашингтон, куда меня пригласил университет города Джорджтаун. В университете я занимался обновлением словаря военной лексики. Потом поступил в славянский отдел Библиотеки конгресса. Позднее меня пригласили в госдепартамент, где я прослужил почти 38 лет. Принадлежал к категории клерков — работал в аналитическом отделе госдепа, изучал советскую политику в Азии. Затем последовало назначение в посольство в Москве, тогда, 1976—1977 годах, посольство еще находилось на улице Чайковского.
— Как планируете отметить День Победы в Москве?
— Я думаю, мы будем на нескольких праздничных мероприятиях. Москва, конечно, неузнаваема. Я здесь бывал много раз и каждый раз изумляюсь тому, как все меняется. Никогда не думал, что доживу до таких времен. Хотя мне уже 83 года, я надеюсь, что мне еще представится случай вернуться в этот город.
— Дай вам бог здоровья и с Днем Победы.
