Вчера исполнилось девять дней со дня страшной трагедии в подмосковном Железнодорожном, где двое школьников свели счеты с жизнью под колесами поезда.
Два холма, до крестов засыпанные цветами, на деревенских кладбищах по разные стороны города и слезы враз постаревших родителей — вот все, что осталось от дружбы Валеры Грачикова и Кирилла Храмцова. В ночь на 8 мая ребята, обнявшись, шагнули под поезд, сообщив в записке, что к своим 17 годам смертельно устали жить.
Скорый поезд дальнего следования №91 Северобайкальск—Москва проходит по участку Горьковской дороги между станциями Железнодорожная и Кучино в 3.30 утра и к четырем часам прибывает на Казанский вокзал. Но в ночь на 8 мая встречающим пришлось подождать.
Таких случаев Николай Сиванин, начальник ЛОВД “Кусково”, которое обслуживает 90 километров Горьковского железнодорожного направления, не припомнит за все время службы:
— Под поезда бросаются не так редко. Пик суицидов приходится на апрель-май. Но, как правило, это самоубийцы-одиночки. Групповой суицид — большая редкость.
Сотрудники ЛОВД “Кусково”, выехавшие в ночь на 9 мая на место трагедии, закуривают, когда вспоминают о сбитых школьниках:
— Они шагнули под локомотив обнявшись. Это есть и в объяснении машиниста. Ребят ударом отбросило в колею между двумя встречными путями, которую железнодорожники называют междупутьем. Они погибли от черепно-мозговых травм. Одному ударом рассекло лицо пополам от темени до подбородка.
— В темноте заметить на полотне людей можно лишь впритык, когда остановить поезд уже невозможно, — объясняют машинисты. — Тормозной путь, в зависимости от скорости, составляет минимум 800 метров. Даже днем на таком расстоянии экстренное торможение практически бесполезно. А пронзительный сигнал применяется для того, чтобы дать человеку время сойти с путей.
Расследованием двойного самоубийства занимается сейчас Восточная транспортная прокуратура. Следователи будут рассматривать все версии совершения суицида. По наиболее перспективной из них на данный момент считается, что подростки пошли на этот роковой шаг отнюдь не от разочарованности в жизни. Напротив, им хотелось оставить о себе память и не быть похожими на остальных.
Ведь перед самоубийством они не только оставили записку, написали СМС-ки друзьям, но даже засняли друг друга на мобильный телефон. Сотовый, кстати, уцелел. Так же как и записка, оставленная ребятами в барсетке. В кратком видеосюжете, отснятом за несколько минут до самоубийства, они говорят, что сейчас те, кто это смотрит, видят лица уже убитых людей. При этом оба, судя по поведению, излишне спокойны. Словно речь идет не о них. Парни пьют пиво и повторяют слова из записки, говорят о бесцельности жизни.
Кстати, в прокуратуре не исключают, что самоубийство могло быть совершено на почве алкогольного или даже наркотического опьянения. Выводы по этому предположению можно будет сделать лишь после того, как будут получены результаты экспертизы.
— Столько слухов, — недоумевают ребята во дворе школы №7, где учились друзья-самоубийцы. — Кто говорит, что от несчастной любви, кто про смертельную болезнь. Да не болели они ничем! И никакой драматической любви ни у Валеры, ни у Кирилла не было. С Дашей из 9“Б” Кирилл встречался совсем недолго, и на сюжет трагедий Шекспира история их взаимной симпатии совсем не тянет.
Друзья учились в параллельных классах. Год назад перевелись в школу №7 из лицея. Почему?
— С учителями проблем у Валерки не было, — вспоминает одноклассник Грачикова, пока бредем по лужам от школы до дома. — Учился на “три”-“четыре” и собирался поступать в МИИТ. Он был обычным парнем, каких миллионы: не заводилой, не тихоней-ботаником, не хулиганом. На уроках сидел на последней парте.
В единственном лицее Железнодорожного — самом престижном общеобразовательном учреждении города — бывшие педагоги ребят шокированы. С успеваемостью и дисциплиной в лицее строго: схватишь двойку — зови родителей. А в старших классах мамы Храмцова и Грачикова стали появляться в кабинете директора едва ли не чаще других.
— Много лет все было в порядке, но потом оба начали прогуливать уроки и быстро скатились по оценкам. Чтобы учиться здесь, нужно действительно серьезно заниматься, — объясняют в учительской.
Пока ребята посещали лицей, с ними постоянно занимались школьные психологи и педагоги. Учителя всеми силами пытались вернуть ребят за парты и уговаривали не гнаться за легкими оценками в обычной школе. Но первая же сессия в выпускном классе оказалась мальчишкам не по зубам.
На успеваемости будущих самоубийц сказывалась напряженная атмосфера в семьях. Родители Кирилла Храмцова жили отдельно и, по словам учителей, постоянно “делили” сына. Мама мальчика часто появлялась в школе в слезах. Кирилл очень сильно переживал развод родителей. Как результат — в скором времени внутренние волнения отразились и на поведении, и на оценках подростка.
— Если бы у нас была хоть какая-нибудь зацепка... — старший брат одного из погибших ребят говорит очень медленно, чтобы не плакать. — Но догадки меняются одна за другой, и ни одна из них не похожа на правду. Знаю точно: брат не планировал умирать.
...На столе бокал вина, накрытый блинчиком. Скатерть-клеенка. Зеркала завешены ситцем. Кирилл Храмцов жил на тринадцатом этаже в типовой “трешке” с родителями и семьей старшего брата.
— Мама с утра на могиле, — говорят мне.
Нина Ивановна Храмцова ездит на кладбище к Кириллу каждый день.
