Гондольерами рождаются. И не менее чем в третьем колене. И только в одном городе на земле. Хочешь понять “их нравы”? Следуй за корр. “МК” по тесным венецианским улочкам на чудо-аппарате, так знакомом каждому…
Полдень. Пьяццетта. Стоим вместе с Марко-гондольером у самой воды. И нет на нем, как некогда, ни черного плаща, ни красного колпака. Так... соломенная шляпка (10 евро), матроска (25). Теперь все продается. Тайны древней профессии? Впрочем, они остались. Сделать гондолу — все равно что собрать “Стейнвей”. Управлять ею — как на “Стейнвее” играть... 1-й концерт Рахманинова. Убедимся?
— Виртуозное вождение? — переспрашивает Марко. — Да вы постойте близ Гран-канале минуту-другую. Будет вам зрелище...
И правда, первый же гондольер, едва “набив кубышку” шестью экскурсантами, потешно “отчалил”, лениво оттолкнувшись ногой в красном кроссовке от каменной стены. И взял курс в переулочек, под низенький мост, коими город так и кишит.
А у гондол-мастеров в ходу такой фокус: вот лодка летит под мост, гребец — на корме. Высоко стоит; такое впечатление, будто он головою вот-вот ударится об ноги зевак, застывших на мостике. (Тех, у кого почему-то нет 100—300 евро за полчаса “эх, прокачу!”) Гондольер улыбается зевакам, в последний момент выкрикивает “Чи вэдьямо!” (Увидимся!), резко приседает, накреняя лодку на один бок, вследствие чего мороженое и другие приятные вещи из рук пассажиров нечаянно улетают за борт...
— Хорошо, что не сами пассажиры, — подхватывает Марко.
— Что, уже были случаи?
— Провести 10-метровую гондолу под мостом — большое искусство. Особенно во время приливов.
...С этим, кстати, уже был связан недавний крупный скандал с усечением “риссо” — высоких металлических украшений на лодке в виде двойного S (символика изгибов Гран-канале). Гондольеры стали самовольно эти “риссо” убирать, дабы не мучиться лишний раз. Но руководство Цеха пришло в ярость от такого самоуправства. Но как бы то ни было, практицизм постепенно побеждает традиции...
— Скоро под Венецией пророют метро, и где мы тогда будем с нашими гондолами? — горько усмехается Марко.
— Успокойтесь, несбыточный проект!
...Нынче здесь толчется около 500 “черных лебедей” — плоскодонок из лакированного шпона, стоимость которых может выражаться в сотнях тысяч евро. Ими “рулит” так называемый Институт гондол, разрешая или запрещая гондольерам те или иные “безобразия”.
— Раньше истинным гондольером мог считаться только тот, кому знание и “разрешение” на дело передавал отец. В Венеции настоящее только то, что наследственно. Сейчас “конкурс” несколько упростился. Даже женщины вовсю пытаются...
— Неужели?
— Но это просто смешно. Рабочий возраст мужчины-гондольера и то естественно ограничен 40 годами: ведь это тяжелый труд. (И, правда, посмотришь: все они — сильные, накачанные мужики. — Я.С.) А тут женщина... И ведь в случае чего гребец обязан спасать тонущих!
— Только 40 лет? А куда же вы деваетесь после?
— Гондольер в своей жизни может быть только гондольером. И ни кем другим. Таков негласный цеховой закон.
— В рассказах обывателя “закулисные” отношения между гондольерами сравнивают с коза нострой или якудзой. Устранение конкурентов достигается более чем просто: кругом вода...
— Ну что ты? — хитро улыбается. — Сам Петрарка говорил, что “Венеция есть обитель гуманности и добродетели”. Топить конкурента? Возможно, так и было раньше. Сегодня вопрос конкуренции малоактуален: каждый работает на своем участке — более или менее прибыльном. Мы ведь не занимаемся извозом. Для этого есть “шаттлы”, такси. Но если раньше туристов “прогуливали” по каналу Grande — как основной артерии, — то теперь вынуждены забиваться в рукава. Ибо на Канале не протолкнешься от лодок. А будешь там долго торчать (особенно между 10 утра и 6 вечера) — оштрафуют. Запомни: гондола — это искусство, а не бизнес…
— А как же частые забастовки гондольеров у стен мэрии? Причем по любым актуальным вопросам: то негры дешевыми сумочками торгуют, то…
— Это дань традиции. Гондольер — лицо и защитник Венеции.
— Да ну? А есть еще один миф, что все гондольеры малость того… Дескать, они плавают в одиночку, в полном безмолвии и разговаривают сами с собой. Бормочут.
— Да где уж тут — в одиночку? Один на гондолу зазывает, другой отвязывает, третий помогает присесть… Быстрей от гомона тысяч туристов тронешься…
...Давеча у моста Риальто наблюдал такую картину: некий гондольер, видно, потеряв надежду найти желающих для сидячей VIP-езды, так и вовсе снял с лодки дорогие сиденья и стал за меньшие деньги катать с берега на берег до десятка человек стоя!..
— Остроумно, — щурится Марко (ах да, спохватываюсь, фамилии мой Марко так и не назвал: гондольеры не должны давать интервью, окромя своего босса — президента гильдии Франко Моро), — остроумно, только это не гондольер.
— Как — не гондольер?
— А вы присмотритесь к лодке. Формы сходные, для туриста сойдет, но есть масса различий. Например, раньше гондола предусматривала закрытую кабину (помните: Венеция — город Великого Инкогнито). Сейчас же кабины поснимали. Но пассажиры все равно сидят. А тот, про которого вы говорите... он, возможно, только готовится к экзамену на право стать гондольером.
Трогаю свинцовый конёк на носу. Двух одинаковых гондол в целом свете не сыщешь. Ручная работа. Как скрипка — одна дека, другая. Полировка. Лакировка. И каждая — с секретом. Одни украшены стеклянным крестом с Мурано, в других — скрытые деревянные тайники, оставшиеся символом времен Великой контрабанды...
...И Марко, и венецианская пресса не раз жаловались на то, что, если по-русски, — “развелось лихачей”. Иные “мастера” дуреют от полудневного торчания под солнцем, а потом, заполучив клиента, либо налетают на речной трамвай, опрокидывая лодку, либо не успевают обогнуть препятствие, пропарывая гондоле брюхо. Каждый такой случай вопиющ, учитывая мутную воду и сильное течение. До “летальных” дело не доходило, но “купались” за последний год неоднократно.
— Самый громкий случай был с одной голландской семьей, попавшей, находясь в гондоле, под трамвай, — рассказывает Марко. — От удара о тяжелое судно гондола вмиг перевернулась, люди (мать и сын) стали тонуть. Мать на месте носит, а мальчишку потащило прочь... Но, разумеется, все гондольеры, что были поблизости, вмиг бросились помогать. И обошлось.
— А вот вы стакан вина можете принять?
— Гондольер всегда трезв.
— Так можете?
— Но всегда трезв.
...Их нередко равняют с Хароном. Их, коим выпал крест возить тело с брега на брег. Ведь судьба не раз посылала Венеции весточку от г-жи Чумы. И город вымирал, так незаметно, без трагики, тешась в дикой карнавальной агонии. Трупы же шли “первым классом” на бархатных черных подушках, как степенные господа. Молча. Ночами. Под тихие всплески одинокого весла.
— Хорошо. А откуда пошла легенда про Черного гондольера?
— Надеюсь, ты не имеешь в виду Джека-потрошителя?
Это как сказ про Летучего Голландца: в чуму мёрло столько народа, что еще остающиеся живые, окосев от пьянства, плясок и веселья, очередную порцию смертей и трупов стали увязывать с регулярным появлением к 10 вечера гондольера в черном плаще и черной шляпе с широкими полями. Он неизменно забирал тела и исчезал в тумане... Впрочем, есть и другая версия.
...Знаменитый Сан-Микеле — остров-кладбище — возник далеко не сразу. До последнего момента (конец XIX века) Венеция была крайне индивидуалистичным градом. Умер? Никаких “общих” кладбищ! Труп — либо в церковный подпол, либо — в стену своего же дворца... (откуда пошла идея Кремлевской). Но в какой-то момент стены и подполья банально закончились, а кроме того, новые санитарные законы запретили “умножать продукты гниения” в и без того изрядно подгнившем городе.
— Вот тогда-то и решили свозить всех в старый монастырь XV века.
— Вы сами хоть раз вели процессию?
— Нет. Со времен чумы, когда трупы тайно и явно вывозились тысячами, а гондола засыпалась известью, для гондольера — это труд неблагодарный. Тогда-то он и надевал черный плащ, черную шляпу... Чего теперь? Хлеб есть: много туристов.
...Среди них в основном японцы и американцы. Японцы любят плыть молча. Американцы и русские заказывают “с музыкой” — в сопровождении аккордеониста, оглашающего окрестности “О соле мио”, а для русских — сам слышал — “Очи черные”. Смотрится пошловато.
Да и сами гондольеры зачастую нагло халтурят. Дорогой черный лак трескается на солнце, так они даже не расчехляют до конца лодку перед ходками. Но Венеция всегда отличалась медленным умиранием. И если настоящий Харон похож на гондольера, скажем, на Марко, все еще терпимо.
