Крупный Бес

В минувшее воскресенье в Администрацию Президента России, директору ФСБ, министру внутренних дел и полпреду президента в ЮФО поступила жалоба на вице-премьера Чеченской Республики Рамзана Кадырова. В жалобе, больше напоминающей ультиматум, были такие слова: “В настоящее время в селе Гехи собираются мои боевые товарищи”. Наверное, именно из-за этой фразы жалоба была мгновенно рассмотрена, а против жалобщика возбуждено уголовное дело. Потому что жалобщик очень уж непростой. Сказал, что собираются боевые товарищи, — значит, так оно и есть. В воздухе запахло третьей чеченской войной.

Наш обозреватель Вадим РЕЧКАЛОВ взял у автора жалобы Бислана Гантамирова (друзья называют его просто Бес) эксклюзивное интервью.

Полный текст жалобы выглядит так: “В городе Грозном 17 апреля настоящего года к моему брату Али приехали вооруженные люди на милицейских машинах из так называемой службы безопасности Кадырова и потребовали 100 тысяч долларов, пригрозив в противном случае взорвать его и торговый центр “Сабита”, где Али является директором. Получив отказ от моего брата в Грозном, они уехали, но вечером того же дня совершили разбойное нападение на дом Али в селении Гехи и забрали из его дома около двух миллионов рублей, личное оружие, ковры и другое имущество. По этим фактам моим братом Али были поданы заявления в ФСБ Чеченской Республики, прокуратуру Ленинского района города Грозного и в аппарат главного федерального инспектора ЮФО по ЧР. В результате возбуждено и расследуется уголовное дело. Однако сразу же за этим посыпались угрозы от Рамзана Кадырова, а 27 мая 2005 года члены этой вооруженной группировки приехали в селение Гехи и пытались увести моего брата, но, видя, что собирается много людей, уехали, потребовав, чтобы он сам явился к Рамзану Кадырову в город Гудермес. В настоящее время в селе Гехи собираются мои боевые товарищи с целью недопущения там противоправных действий. Вышеизложенные факты — не первые выпады и провокации в адрес моей семьи. Два года назад я отказался поддержать на выборах президента ЧР Ахмата Кадырова и ушел из его правительства по идеологическим мотивам, не желая иметь ничего общего ни с ним, ни с его правлением. Два года назад я покинул республику, избегая осложнений политической и оперативной обстановки. Я делал и делаю все возможное, чтобы не спровоцировать гражданское, тем более вооруженное, противостояние в республике. Я делаю все возможное, чтобы по моей вине не нарушить хрупкий мир и тревожное затишье в Чечне. Однако усилия мои тщетны, а запасы терпения исчерпываются. Именно поэтому и обращаюсь к Вам с просьбой вмешаться в ситуацию, ведь в конечном итоге она коснется не только меня и моей семьи, но и всех жителей Чеченской Республики.

С уважением, Бислан Гантамиров”.

Вот такая жалоба с элементами шантажа. Коротко об авторе. Бислан Гантамиров, бывший мэр Грозного, в 96-м году посаженный в тюрьму за хищение бюджетных средств, а в сентябре 1999-го срочно выпущенный на волю, наделенный властью и оружием и брошенный как штрафник в мясорубку второй чеченской кампании, кавалер ордена Мужества и медали “За отвагу”, обладатель именного пистолета Макарова от министра внутренних дел, наручных часов от начальника Генерального штаба и наградного ножа от Путина, отвоевавший себе кресло министра печати Чечни, выгнанный из этого кресла новой властью Ахмата Кадырова, сейчас занимается бизнесом, проживает в Москве на Остоженке, ездит на “Инфинити” и собирается вернуться в большую чеченскую политику.

Бислан, друзья зовут его Бес, — политик специального назначения. По взглядам, кажется, либерал, но что нам его взгляды, дело не в них. До взглядов дело, как правило, не доходит, потому что так повелось, что Беса используют исключительно как таран, или торпеду, или троянского коня, в чреве которого сидит до поры чеченская оппозиция, новые политики, сменившие в 99-м Масхадова, а теперь уже в другом составе противники бесшабашного Рамзана Кадырова. Сам ли Бес объявил Рамзану войну или кто попросил — не важно. Уже сейчас ясно другое: у железобетонного, якобы прокремлевского режима Кадырова появился в Москве серьезный противник — Бес, способный, и он это уже не раз доказал, быстро собрать небольшую победоносную армию, вооружить ее и въехать в политику на броне, если на “Инфинити” не пустят. Рамзан Кадыров обвинил Гантамирова в саморекламе, а Бес и не возражает. Мы встретились с ним и поговорили. В дорогом ресторане на Остоженке. Шашлык-машлык, зелень-мелень, сигара “Ромео и Джульетта”.

— Бислан, вы сейчас кто? Чем на жизнь зарабатываете?

— Бизнесмен я, грубо говоря. Готовлюсь к выборам.

— То есть к парламентским выборам в Чечне осенью этого года. Вы ж уже были в чеченской политике. Почему ушли?

— В 2003 году я был министром печати, 47 подразделений было в моем подчинении, два канала телевидения, газеты, журналы, Интернет. И я не поддержал на выборах Ахмата Кадырова. Ахмат Кадыров предложил мне кресло вице-премьера, я отказался. Несколько лет воевать против Кадырова и теперь получить его в качестве идеологического патрона — это, знаете, унизительно.

— Кстати, в Чечне сейчас замминистра печати Лечи Яхьяев, бывший дудаевец, бывший сотрудник департамента госбезопасности Ичкерии. А теперь он главный кадыровский идеолог.

— Лечи Яхьяев вообще-то мой дядя.

— Извините, не знал...

— Да ничего. Лечи был на всех сторонах. Про Дудаева книжку писал, у Масхадова служил, преследовал лиц, сотрудничавших с “оккупационными” властями, у Завгаева работал, и очень успешно, теперь вот кадыровцы его купили. Он на меня заявления и составляет за Рамзана, дядя мой троюродный. Так что в моем роду тоже негодяев хватает. Ну и, короче, уволили меня в 2003 году из министров. Упразднили министерство, да и всё. Я уехал в Москву. Раз федеральный центр поставил на Кадырова, то я решил для себя в политику не ввязываться и обстановку не нагнетать. Если бы я баллотировался на выборах после смерти Кадырова, это бы привело к вооруженным столкновениям, так как кадыровцы других кандидатов не терпели. Вот я и отошел от дел. Переехал в свою кисловодскую квартиру. И жил там.

— А чем на жизнь-то зарабатываете?

— Семейный бизнес. Пока Кадыров был живой, я взялся за строительство торгового центра в Грозном на улице Красных Фронтовиков. Это и сейчас наш рынок. Еще я в Кисловодске запустил собственную типографию с одним товарищем. Я там живу, в Кисловодске, рядом с кадыровским особняком, Рамзан приезжает туда покутить. А в Московской области я был соучредителем завода безалкогольных напитков.

— А зачем решили вернуться в политику?

— Полгода назад началась бодяга с кадыровцами. Забрали у меня просто так часть рынка в Грозном — развалины полиграфического комплекса. Просто сели автоматчики — и всё. Я промолчал. Еще через месяц автоматчики ворвались в офис моей грозненской фирмы “Мегаполис” на проспекте Победы и тоже захватили. Я и это проглотил. Потом на набережной Сунжи, где я собирался строить бизнес-центр, кадыровцы вырыли яму и начали строить заправку. Я промолчал еще раз. Не хотел столкновений. Даже скандала не хотел. А 17 апреля 2005 года к моему торговому центру приезжают люди в камуфляже, в масках и требуют от моего брата 100 тысяч долларов. Он, конечно, возмутился, они уехали. А 27 мая эти люди ворвались к нему в дом в селе Гехи. Забрали деньги, имущество. Терпение — оно, знаете, не безгранично.

— Рамзан Кадыров по-другому рассказывает. Оружие у вас незаконное изъяли, целый арсенал.

— Оружие это числилось за мной. За моими братьями, родственниками и было зарегистрировано в МВД Чечни. И мы это оружие носили. Как мы можем жить в Чечне — и без оружия?

— Вам его в МВД выдали?

— Половину в МВД, а половина — наше собственное оружие.

— Как это собственное, где вы его взяли?

— Официально купили на рынке еще при Дудаеве. Копии чека нет. Но и это оружие было зарегистрировано нами в МВД. У нас всегда на него были разрешения. А теперь, как я понял, эти разрешения аннулированы.

— А что за оружие?

— Два пистолета Стечкина, два пистолета Макарова, несколько автоматов Калашникова, гранатомет хороший РПГ-7. Вот, собственно, и все.

— Рамзан говорит, что еще и пулемет был.

— Нет, пулемета не было. А может, и был пулемет. Разве это столь важно?

— Оружие у вас дома в пирамидах стояло?

— Да нет, просто лежало.

— Под диваном, что ли?

— Ну а где ж еще.

— Вообще-то в дом к вашему брату пришли сотрудники милиции, а никакие не кадыровцы.

— Почему тогда эти сотрудники милиции не составили акты изъятия, пришли без санкции? Сейчас-то все эти документы, наверное, уже есть. Но в тот день никаких документов они не предъявляли. Это был просто бандитский налет. Так они могут написать, что и танк у меня изъяли. Ну ладно оружие, а деньги зачем забрали? А ковры? Пусть тогда возбуждают уголовное дело за незаконное ношение денег и незаконное развешивание ковров. И еще один момент: лучше, если бы эти люди были наказаны по суду, потому что иначе их накажут другие. Они пришли в мой дом с оружием. То есть они меня за мужчину не считают. Они пришли с оружием — значит, осквернили мой дом.

— Кстати, а денег наличных откуда столько?

— Ну торговый центр. Крупнейшее строительство идет.

— А машины зачем присвоили из Минпечати, четыре штуки, из них одну бронированную? Кадыров так пишет...

— Наверное, речь идет о служебных машинах, которые были мне официально выделены. “Волги”. Но после упразднения министерства я в республику не возвращался, машин этих в глаза не видел. И никто у меня министерство не принимал. Машины эти я сам не получал, на них водители сидят. Какие ко мне претензии?

— Кадыров — всего лишь вице-премьер. В Чечне еще и президент есть — Алу Алханов.

— Но заправляет в Чечне Кадыров, поэтому мы о нем и говорим. Когда он с пеной у рта орет: “Соедините меня немедленно с Путиным!” — и это показывают по местному телевидению, то кто там самый главный? Или он по тому же телевидению заявляет, что его политических противников даже в Москву не пускают, а он может разгуливать по Кремлю в спортивном костюме... В Москве же этого ничего не знают. Рамзан говорит это по чеченскому телевидению и на чеченском языке. И если он так говорит и его никто не одергивает, значит, он и есть самый главный. Или когда он заглядывает на заседание правительства и, указывая на человека, говорит: “Эй, коза, выйди сюда!”. Ну куда уж дальше?

— Если у Гантамировых отбирают бизнес, то представляете, что делают с простыми людьми? При режиме Масхадова, кстати, с которым мы воевали и гибли, можно было отстаивать свои права в суде. Мой родной дядя тогда пошел в шариатский суд и вернул свою собственность. Люди были поражены, как Гантамиров вообще посмел в шариатский суд обратиться. Но еще больше удивились, когда этот шариатский суд Урус-Мартановского района вернул дяде то, что ему причитается. А сейчас дело не только в Кадырове, надо менять всю систему. Систему, которая вроде бы есть и которой на самом деле нет. Помните древнюю римскую историю: в сенате заявляли, что надо бороться с проституцией, но при этом отмечали, что жена Цезаря вне подозрений. Вот Рамзан — как та жена Цезаря. Хотя еще три года назад он ездил на трехколесном старом “Урале”, который постоянно глох, а теперь на “Хаммере”. Вот где он эти деньги взял? Ладно, я своровал, как он утверждает, а у Рамзана откуда, печатал он эти деньги, что ли?

— Но террористов-то Рамзан прижал...

— Кадыровцы никакой угрозы для террористов не представляют. Я не припомню ни одного серьезного боя кадыровцев с террористами, кроме вот этих телевизионных представлений, когда они говорят, что кого-то преследуют, а на штанах ни одного пятнышка. Чистенькие, как будто только из кабинета председателя правительства. А под видом борьбы с терроризмом грабят народ. Вплоть до базарных торговок, которые обложены данью. А с бандитами, я думаю, кадыровцы договорились не трогать друг друга. У них есть другие объекты для войны — бизнесмены, неугодные политики, федеральные силы. Кадыров на совещаниях говорит, что наша власть сохранилась и федералы все равно отсюда уйдут. Все об этом знают, и никто об этом не говорит. При этом как только Рамзан станет обычным гражданином, как Гантамиров, все его бойцы от него уйдут.

— А у Гантамирова сколько штыков?

— Один я. И еще в 2003 году дал себе зарок, что никогда не возьмусь за оружие. Но меня принуждают нарушить этот зарок.

— Много там боевых товарищей уже собралось в Гехах?

— Никого там уже нет. Обстановка разряжена. У меня в понедельник был телефонный разговор с замглавы президентской администрации, он пообещал, что ничего противоправного не будет и они поговорят с Рамзаном.

— Что-нибудь изменилось после этого разговора?

— Пока ничего, кроме того, что Рамзан против меня уголовное дело возбудил. Я сделаю все возможное, чтобы не допустить вооруженного конфликта. Это первое. А теперь второе. С 1996 по 1999 г. я сидел в тюрьме. Казалось бы, все меня уже забыли, все на мне поставили крест. В Чечне уже два раза власть сменилась, и все лагеря перемешались, но, когда я вернулся домой, через две недели под моим началом было две с половиной тысячи штыков, и с этими людьми я освобождал города и села Чечни, шел на штурм Грозного. Так что, я думаю, недостатка при необходимости не было бы ни в сотнях, ни в тысячах. Но я этого делать не буду. Именно поэтому я и обратился с письмом и к Суркову, и к Патрушеву, и к Нургалиеву, и к Козаку.

— И намекнули, что в случае чего...

— Я ни на что не намекал. Я просто констатировал факты. К тому же у меня есть опасения, что кто-то, столкнув меня с Кадыровым, захотел полностью решить кадыровский вопрос в Чечне. Нас могут стравливать боевики, у которых, наверное, есть свои люди в кадыровской службе. А теперь Рамзан просто отстаивает честь мундира. Нас могут стравливать представители местной чеченской власти, чтобы моими руками убрать Кадырова и оседлать эту власть. Нас могут стравливать некоторые федеральные силовые структуры, которые ничего не могут поделать с Кадыровым и опять же хотят убрать его моими руками.

— Вы имеете в виду ФСБ?

— Не только ФСБ. Вполне возможно, что, не имея сил привести Кадырова в чувство или в бесчувствие, они могут разыграть наше внутреннее столкновение и спихнуть обоих. Все очень сложно и запутанно, и я ничего не исключаю. Поэтому я и выступил с таким заявлением, чтобы не дать себя использовать. А может, это просто все Рамзан замутил. Ну понесло человека.

— Все-таки проясните принцип мобилизации по-чеченски. Откуда в случае чего появляется вооруженное формирование? Кто им повестки носит, оружие раздает?

— В Чечне оружие появляется по мере необходимости. Откуда? Отовсюду. Там до сих пор нет семьи, у которой бы не было оружия. Это же анекдот! Против Гантамирова возбуждают дело о незаконном хранении оружия. У меня и танки были, и без разрешения. Все десять лет, которые я воюю. И в 93-м, и в 94-м, и в 99-м. И в 2002-м. Под моим началом было 11 вертолетов.

— Откуда взялись?

— С неба они сваливаются. Откуда. Подарили мне.

— А где они сейчас?

— Что-то сгорело, что-то забрали, что-то я другим людям передарил. Что-то у меня дома, наверное, осталось. Вот вы спрашивали, откуда берутся бойцы. Принцип мобилизации очень прост. С 91-го года чеченское общество разделено только на два лагеря — антироссийский и пророссийский. И наша власть регулярно предает тех, кто ей служит. В 96-м году нас отдали Басаеву и Масхадову, а в 2000-м — Кадырову. И все это продолжается до сих пор. И посадили меня в 96-м не за какие-то хищения, а потому что Грозный надо было сдавать, а я бы его не сдал. У меня тогда по всей республике было пять тысяч штыков. Да не считайте вы по количеству. Это волнами все происходит. Один взрыв — и началось.

— Если вас не пустят во власть, что вы предпримете и есть ли у вас союзники в Чечне?

— У меня никогда не было постоянного покровительства. Я всегда был интересен только временно. Политикам, силовикам, спецслужбам. Никто не ожидал, что против Кадырова кто-то посмеет выступить. Власть, мне кажется, в растерянности. От Гантамирова тоже нельзя так просто отделаться. Взять и грубо посадить, как в 96-м. Все-таки с Гантамировым надо что-то решать. Пусть власть оставит меня в правовом поле, защитит мои законные интересы. Потому что это интересы очень многих людей в Чечне. Я советую оставить меня в покое...

— Иначе?

— Давайте без иначе. Поставьте многоточие.

— Это не многоточие, а пулеметная очередь какая-то.

— Ха-ха-ха.