25 мая, когда в столице случилась энергетическая катастрофа, в “МК” приехал начальник Управления по борьбе с организованной преступностью ГУВД Москвы полковник милиции Петр Павлюк. Чтобы ответить на вопросы по прямой линии. “Скажите, это сделали террористы?” — наперебой спрашивали его. “По нашим данным — нет”, — отвечал Петр Алексеевич.
Впрочем, говорили не только о террористах. А еще о похищениях людей, наркоторговле, киллерах и о других серьезных предметах.
ИЗ ДОСЬЕ "МК"
Петр Павлюк родился в ноябре 1959 г. Начал службу в начале 80-х годов, в должности оперуполномоченного уголовного розыска. На должность начальника УБОП назначен в конце октября 2004 года, перед этим работал первым зам. начальника — начальником криминальной милиции УВД СВАО. Женат, имеет двоих дочерей.
— Петр Алексеевич, какие места, объекты в Москве особо опасны в плане террористической угрозы?
— На это разрешите мне не отвечать. Скажу лишь, что два самых используемых метода при совершении терактов в Москве — захват заложников в зданиях либо взрывы с использованием взрывчатых веществ и смертников. Работа по обеспечению безопасности жилых домов, офисов на первых этажах, метрополитена и проч. не прекращается ни на минуту. Она, может, и не видна — и это правильно.
Я хочу обратиться к жителям Москвы и области — ведь это практически один регион, — чтобы люди сообщали в службу “02” о любых мало-мальски подозрительных людях, подозрительных вещах, грузах. Компьютерная система в дежурной части ГУВД в считанные секунды направит информацию в подразделения. Но: только в этом году 54 лица привлечены к уголовной ответственности по ст. 207 УК за заведомо ложные сообщения об актах терроризма. Эти дела уже ушли в суд.
— Здравствуйте, это Ирина Васильевна. Я-то считала, что наш район “Аэропорт” — спокойный. И вдруг кошмар: прямо на нашей улице, Красноармейской, двое погнались за мужчиной, застрелили. Киллера поймали случайно. Убитый — армянин, это, наверное, межнациональные разборки. Неужели у вас нет специалистов по национальным бандам?!
— Ирина Васильевна, вы сказали “случайно”. Ничего случайного не бывает. У вас грамотно работают наряды милиции, которые патрулируют территорию. Преступник по горячим следам был задержан, а это уже хорошо. Что до второй части вашего вопроса, то в УБОПе есть специализированное подразделение, которое занимается анализом и раскрытием преступлений, связанных с этническими преступными группами.
— Какой анализ... Их ловить надо!
— За четыре месяца этого года было направлено в суд 45 уголовных дел по фактам преступной деятельности этнических группировок. В основном выходцев из Закавказья, бывших республик Советского Союза.
— Маргарита из Москвы. Считается, если ты перебежал кому-то дорогу, тебя вполне могут заказать “по дешевке” — за каких-то 500—1 тыс. долл. Ответьте как специалист, сколько на самом деле берут киллеры?
— Не могу вам ответить на этот вопрос.
— Почему?
— Не ведем статистику, какие деньги берут киллеры за лишение жизни человека.
— Разве вам не интересно?! Или трудно выяснить?
— Я считаю, что жизнь человека вообще бесценна. Поэтому оценивать ее некорректно.
— Но они-то оценивают...
— Это Дмитрий. Как заложник должен себя вести, чтобы в живых остаться и чтоб его побыстрее освободили? Что надо делать, а что категорически нельзя? Потому что по фильмам научиться невозможно.
— У вас есть какие-то проблемы, связанные с этим, или вы задаете вопрос из чистого интереса?
— Проблем, слава богу, нет. Но на всякий случай.
— Необходимо выполнять все требования, которые к вам предъявляются.
— И все? Если экстремальные ситуации или вас хватают просто на сиденье машины и пистолет приставляют к виску — опять же выполнять все требования?
— Дать вам однозначный совет невозможно. Каждая ситуация требует своих действий.
— Ясно, но спасибо все равно.
— Здравствуйте, меня зовут Наталья. Еще недавно в газетах много писали, как берут заложников и вымогают у них деньги. А сейчас поутихло. Что, людей стали захватывать меньше? Или журналистам надоело об этом писать, тема уже не модная?
— Увы, проблема существует. Много, кстати, характерных фактов приводит “МК”: о похищениях людей, об их освобождении, о том, как работает милиция. Что касается вымогательства, то этих преступлений в прошлом году было зарегистрировано 371.
— Насколько я понимаю, вымогательства связаны с тем, что людей похищали?
— Нет, похищение людей — совершенно другая статья Уголовного кодекса, 126-я. По ней у нас в этом году выявлено 34 преступления, а за аналогичный период 2004 года — 39. Около ста похищений в год — это уровень, который держится в течение последних трех лет. Он чуть-чуть снижается.
— Почему? Бандитов стали жестче наказывать или лучше ловить?
— Мы не наказываем, это не наша компетенция. Наша задача — найти похищенных. И задержать похитителей. Иногда близкие пытаются сами решить проблему: собирают требуемую сумму, отдают деньги, и человека им возвращают. Казалось бы, все замечательно. Но знаю по опыту: не всегда это заканчивается благополучно, случается, что через некоторое время человека снова похищают, он попадает в аналогичную ситуацию, опять приходится собирать деньги и т.д. Близкие создают для себя новую проблему — влезают в долги. А преступники, “срубив” легкие деньги, идут на новое преступление. Опять будут жертвы, новые беды. И пока граждане к нам не обратятся и мы эту цепочку не пресечем, преступления, связанные с похищением и вымогательством, будут продолжаться.
— Удачи вам в вашей непростой работе.
— Раньше писали, что Москва поделена между преступными группировками: у одних бензоколонки, у других рынки, у третьих — торговля автомобилями. Сейчас в этом плане что-то изменилось?
— А откуда у вас информация, что Москва поделена?
— Ну, она гуляет в народе.
— Организованные преступные группы (ОПГ) в Москве есть. За 4 месяца этого года сотрудниками ГУВД раскрыто 1171 преступление, относящееся к ОПГ, из них 404 — сотрудниками нашей службы (дела уже ушли в суд). Это преступления экономического блока, преступления против личности. Но сказать, что за каждой ОПГ закреплен тот либо иной район столицы...
— Я имею в виду не географию города, а экономические секторы.
— Нет-нет. У вас неправильная информация.
— Добрый день. Мы часто слышим по телевизору фразу: “В Москве разоблачена, ликвидирована такая-то банда”. Бандюг что, физически ликвидируют? В смысле, устраняют?
— Ни разу не слышал информацию о том, что в Москве ликвидирована банда. Вы, наверное, имеете в виду членов ОПГ?
— Да.
— Ой, ну что вы! (Смеется.) Имеется в виду не физическая ликвидация, а изоляция от общества. Доказывается их вина в совершении преступлений, суд принимает решение об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Они попадают либо в следственные изоляторы, либо изоляторы временного содержания. А уж дальше суд решает, какие наказания назначить.
— Петр Алексеевич, я вспоминаю бессмертный наш фильм “Место встречи изменить нельзя” — как Конкина внедрили в банду “Черная кошка”. А сейчас разве можно внедрить милиционера? Ведь в банде такие деньжищи — что его зарплата! За какие коврижки он будет там изнутри бороться? Быстро скумекает и останется с бандитами.
— Как ваше имя, отчество?
— Людмила Степановна.
— Людмила Степановна, классику отечественного кино мы знаем. У нас есть разные формы работы. Но есть и требования секретности: желающих получить такого рода сведения хватает. Мы работаем — и так, что порой люди об этом не догадываются. К сожалению, больше ничего не могу сказать.
— Короче, надо ждать нового кино лет через 20 — “Место встречи изменить нельзя-2”, где про вас расскажут?
— Нет, читайте “Московский комсомолец”. Буквально все, что можно о нашей работе рассказать, там есть.
— Вас беспокоит Светлана из Кунцева. Сейчас кто только не ловит наркосбытчиков — и Госнаркоконтроль, и райотделы милиции, и убоповцы. Объясните, кто тут главный?
— Отделы по борьбе с незаконным оборотом наркотиков раньше были в структуре МВД, но в 2003 году эта служба стала самостоятельной, федерального значения. Мы ее не считаем чужой. Практически весь личный состав перешел от нас, остались хорошие отношения. Друг другу не мешаем, а обмениваемся информацией. Когда нужно, помогаем спецсредствами и спецтехникой.
Тем более что преступность, связанная с наркотиками, — латентная, скрытая: 99% информации добываем самостоятельно, редко когда узнаем что-либо от граждан. Наша работа — выявлять сбытчиков, особенно в составе ОПГ. Есть спецгруппа, которая этим занимается. Всего по Москве за четыре месяца передано в суд около 810 уголовных дел в отношении сбытчиков (на 4,2% больше, чем за аналогичный период 2004 года). Наша доля — 252 дела. Это вообще на 46,5% больше, чем за то же время в прошлом году!
На прошлой неделе Департамент по борьбе с оргпреступностью и терроризмом МВД и подразделение столичного УБОП задержали преступную группу из дальнего зарубежья...
— А поконкретнее?
— …из одной азиатской страны. Изъято более 500 таблеток экстази. Одновременно прошла другая операция: у граждан России, которые приехали в Москву сбыть наркотики, изъято 5,17 кг героина. В апреле задержали ОПГ, которая торговала тайскими таблетками для похудания — на самом деле под их видом сбывали сильнодействующие психотропные вещества, частично содержащие наркотики. Деятельность этой структуры задокументирована в полном объеме. Нашли у них свыше 75 тыс. таблеток.
То есть мы стараемся максимально задерживать и привлекать к уголовной ответственности сбытчиков.
— Но ведь в ОВД тоже этим занимаются?
— Наша служба — координирующая в системе МВД.
— Тогда хотелось бы знать ваше отношение к такой распространенной в милиции схеме: ловят наркомана-мелкого сбытчика, он пишет чистосердечное признание, выдает следующего... И так куют цепочку из 4—5 уголовных дел. Все по мелочи. А операм — “палки” и слава.
— Помощь должна быть только добровольной. Есть нормативные документы, которые не позволят использовать добытый с нарушениями материал для доказательной базы. А если сотрудники милиции стремятся пройти по цепочке — это правильно. Мы ищем лиц, которые привозят наркотики в Москву, сбывают, вовлекают граждан, — а без этого их не найдешь.
— Добрый день! Раньше было Центральное региональное управление по борьбе с оргпреступностью (ЦРУБОП) на Шаболовке. Все туда спокойно обращались и знали, что там разберутся. Сейчас про УБОП мы слышим гораздо меньше.
— Вы, видимо, имеете отношение к системе МВД?
— Сейчас нет...
— Раз такой вопрос задан, я бы немного рассказал об истории службы. В 1985 году, после нашумевшего “узбекского дела” (люди среднего возраста его помнят), было создано первое специализированное подразделение по борьбе с оргпреступностью в составе МВД Узбекистана по инициативе МВД СССР. Затем в системе МВД и в субъектах СССР появились аналогичные структуры-подразделения. 15 ноября 1988 года в МВД было образовано Управление по борьбе с оргпреступностью — “шестое”. В 92-м году появился ЦРУБОП.
То есть служба зарождалась в одном государстве, а становилась на ноги и мужала совершенно в другом. На нас возлагались все новые задачи. В 2003 году — координации и борьбы с преступлениями в сфере незаконного оборота наркотиков. В 2004 году — профилактики, предупреждения и раскрытия преступлений, связанных с терроризмом и экстремистскими проявлениями.
— Задач много, а людей-то больше не становится.
— Могу вас успокоить: с техникой и с личным составом все нормально. В целом в УБОПе и в территориальных отделах штат оперативников — 571 человек.
— Понятно. Ну, а текучки нет? Я помню, когда ЦРУБОП разогнали, сложности были.
— Не “разогнали”, а произошла реорганизация службы. Из 178 оперативников в управлении 35 работают свыше 15 лет, 48 — до 15 лет, 76 — до 10 лет. А это — фактически 80% личного состава. Костяк личного состава остался тот, прежний. Люди работали и когда служба называлась РУБОПом, и сейчас, когда называется УБОПом.
— Как я понимаю, у вас нет той независимости, какая у них была, — вы же “под ГУВД” ходите. Соответственно, людей меньше, техники. Как справляетесь?
— Для нас не важно, как будет называться служба и в какой структуре находиться — нам необходимо выполнять задачи, чтобы защищать людей, конкретных людей.
— Удачи вам.
