Он — запрещеннее запрещенного “Ленинграда”, хотя в его песнях нет не то что мата, а даже вульгаризмов и жаргонизмов ровно столько, сколько необходимо художнику для полноты задуманного образа. В основном — обычные, так сказать, литературные слова из справочника Даля, но, соединенные в предложения, они смущают иных прожженных циников.
Образы у Алексина прописаны безупречно и сражают голой правдой жизни наповал. Это тот самый баланс, которым пуритане, ханжи и святоши разделяют порно и “здоровую” эротику. Мол, если акт возбуждает и ничего более, то это порнография, а если, возбуждая, заставляет еще и задуматься о сущности бытия в контексте идейно-художественного замысла, то — эротика. Согласно этой тухлой псевдофилософии, Шнур с “Ленинградом” — гнусное порно, а Алексин — возвышенная эротика. Однако она настолько убийственна, что программные директора не то что телеканалов, а даже радиостанций от нее бледнеют и шарахаются, предпочитая — уж лучше! — порно-“Ленинград”, чем “эротику” Алексина.
Цензуру в эфире он сумел преодолеть лишь однажды — с темой “Страшная”, моментально ставшей суперхитом, в лучах славы которого, по настоянию руководства “Русского Радио”, пришлось погреть даже их диджея Андрюху, сочинившего для эфирной версии, как выразился Алексин, “детские куплеты”. То есть — без “наркоманов” и “ментов”…
С тех пор, однако, уже вышло три номерных альбома, распечатанных пиратами в десятках версий, и их выучила наизусть вся страна. Деревенско-городской романс Алексина, не имеющий ничего общего с ущербной зональной психологией лагерного шансона, восходит к музыкальным истокам чистейшего русского рока образца “Калинова Моста”, а по энергетике той самой правды жизни его запросто можно обозвать русским Эминемом и Адриано Челентано в одном флаконе. Если бы Эминем пел по-русски, его бы не взяло в ротацию, поверьте, ни одно русское радио, и даже наше MTV. А Челентано, хоть и приличен до отрыжки, но копает так же глубоко в тайниках темпераментной итальянской души, как это делает Алексин с тайниками души “младого и незнакомого” поколения “дорогих россиян”, которые распевают его песни во дворах и на танцульках по всей стране, гогоча и чихая на лицемерие и ханжество плешивых папиков и набриолиненных мамаш. Это то самое поколение, которое — “будущее нашей страны” и которое в воскресенье во всю глотку и на всю Лужу на глобальной танцевальной оргии “ЗД” вослед Алексину подхватит: “…а одна из них надела даже чистые трусы…”
