Энтомолог Игорь Кузнецов встретил корреспондента “МК” с огромным сачком в руках и почему-то... в резиновых сапогах.
— Бабочек будем искать по болотам, в Шатурском районе, — огорошил с ходу Игорь Валентинович. — Я ловлю только ночных мотыльков, они особенные, поэтому в засаде придется сидеть до утра.
Хм, до утра? Энтузиазм сразу ослабевает. Но не верить человеку, который уже лет тридцать помешан на бабочках (в хорошем смысле слова), как-то неудобно. И мы отправляемся на охоту.
Пока стоим на перроне в ожидании электрички, Игорь Валентинович примечает на фонарном столбе невзрачного, мышиного цвета мотылька.
— Подержи сачок! — кричит он, и испуганные дачники разбегаются по платформе. — Сейчас достану лестницу. Я ее всегда в рюкзаке таскаю.
Бросок, ловкая подсечка. Увы — первый блин, точнее мотыль, комом. Неприметное насекомое упорхнуло.
Наш сачок 2,5 метра высотой (такая длинная у него ручка), словно знамя, развевается на ветру, и старушки с граблями в руках не упускают случая поворчать:
— В такой агрегат медведя поймать можно, — замечает пенсионерка. — Или даже слона!
— У нас нет ни одного магазина для энтомологов, — сетует Игорь Валентинович. — Все сачки самодельные либо из Европы. Чтобы не повредить бабочку, сетка должна быть внушительных размеров — не меньше метра в длину и диаметром сантиметров 50. Шьем мы ее из обычной марли, а в Германии предпочитают прозрачный натуральный шелк. Бабочки ведь шустрые, некоторые из них развивают скорость до 55 км в час (!), поэтому в короткий сачок их не поймать. Лучше покрасить сетку в зеленый цвет для маскировки. У мотыльков прекрасное зрение, и они боятся белого.
Под вечер приезжаем в Шатуру. В лесу уже сумрачно, и на охоту вышли комары. Погоня за бабочками в холодной болотной воде меня совсем не прельщает.
— Как же мы будем их ловить в такой темноте? — недоумеваю я. — Без прожекторов под каждым кустом здесь не обойтись.
— В рюкзаке лежат два белых экрана, на которых раньше смотрели диафильмы, — объясняет Игорь Валентинович. — Бабочек будем завлекать ультрафиолетовыми лучами, которые отражаются от белоснежных экранов. Вот увидите — ни один мотылек не прошмыгнет мимо нас.
Первый экран внушительного размера мы подвешиваем за специальные петельки на ветки деревьев. Второй, поменьше, расстилаем на траве. Ультрафиолетовую лампу ставим на складной стульчик на нижний экран. А на верхний подвешиваем фонарик.
— Теперь наденьте очки, чтобы не получить ожог глаз ультрафиолетом, — командует Игорь Валентинович. — Встаем позади лампы. Внимание!
Проходит полчаса, но на огонек никто не летит.
— Ночные бабочки, в отличие от дневных, намного изящнее, — развлекает меня разговорами “насекомовед”. — У них причудливые формы крыльев: зубчатые, реактивные, прямо как у самолетов, миндалевидные и еще десяток разных видов.
А вот и первая долгожданная жертва — бражник. На его нижних крылышках нежно-сиреневые глазки, которые переливаются и играют даже при слабом освещении. Мотылек садится на верхний экран. Игорь Валентинович достает обычную стеклянную баночку, подкрадывается… И — опа! Бражник попался! Крышка, которой закрывается баночка, обыкновенная только на первый взгляд, на самом деле в ней лежит ватка, смоченная эфиром. Через минуту бабочка складывает крылышки домиком и теряет сознание...
— Без эфира в нашем деле не обойтись, — объясняет Игорь Валентинович. — Если бабочка будет биться крылышками об стекло, то повредит свои чешуйки, которые в простонародье называют пыльцой. Тогда экспонат потеряет свою ценность. А так пленница поспит мирным сном и очнется через несколько часов.
Я только успеваю подавать баночки — чтобы загнать в них изворотливых насекомых, нужна ловкость рук.
— А когда в ход пойдет сачок? — интересуюсь я.
— Пустим его в ход днем, такой способ не подходит для ночных. Кстати, замах лучше делать слева направо, а поймав мотылька, резко закрутить сачок в обратную сторону, чтобы бабочка не выпорхнула. Наука целая, тренировка нужна.
Через полчаса, разбуженные светом, к нам летят полчища насекомых. Лес аж гудит: шуршат крыльями всевозможные жуки, жужжат шмели, и несть числа бабочкам.
— Летят на ультрафиолет, как на волшебную лампу Аладдина! — как ребенок радуется Игорь Валентинович. — Лови! Заходи слева!
Энтомолога интересуют далеко не все экземпляры.
— Одна из редких болотных бабочек — совка-металловидка. Я гонялся за ней несколько лет, — обращает он внимание на желтого мотылька. — Совка живет только на верховых болотах северного типа, где растет голубика, багульник и вереск. Такое болото осталось одно на все Подмосковье. Если оно пересохнет, то этот вид навсегда исчезнет из нашего региона.
В июньскую ночь можно наловить от 30 до 70 экземпляров бабочек. Рассвет уже все заметнее, но энтомолог все не успокаивается. Отправляемся на поиски зеленых, склизких... гусениц! Игорь Валентинович знает их всех в лицо и на глазок, безошибочно определяет, какая из нее вырастет бабочка. Так, если гусеница переступает каждой лапкой, словно шагает, — это нужная нам пяденица, которую ни с кем не спутаешь.
— Мы зачастую выращиваем бабочек искусственным путем, чтобы получить чистые экземпляры, — объясняет Игорь Валентинович. — Так, мотыльки, пойманные в природе, встречаются с дефектами: порванные крылья, отломанные усики. Бабочки же, выращенные в домашних условиях, — прелестницы, будто с картинки спорхнули.
Мы срываем листья вместе с гусеницами. Однако чтобы из нее вырастить бабочку в домашних условиях, нужно ухаживать почти как за младенцем. Каждый вид питается своими растениями, причем корм всегда должен быть свежим, иначе бабочка не родится.
У Кузнецова дома несть числа баночкам-скляночкам. После удачной охоты энтомолог переходит к “морению” — банальному убийству некогда беззаботно порхавших созданий. Для этого всех мотыльков аккуратно, за две лапки, чтобы не повредить крылышки, укладывают слоями в раствор. Здесь-то они и уснут вечным сном. Затем бабочек вымачивают и расправляют, чтобы потом, как живых, наколоть на булавочки и поместить за стекло на многие годы.
— Бабочку расправляем тонкой иголкой, растягивая крылышки вдоль жилок, — Игорь Валентинович похож на опытного хирурга во время операции. — Все должно быть симметрично, строго по оси. Это ювелирная работа, если сломается ножка или обломится усик, считай, что вся работа пропала.
В коллекции Кузнецова свыше 3 тысяч экземпляров всевозможных бабочек. Хотя подмосковные виды, безусловно, по яркости и изящности рисунка уступают тропическим, но для Игоря Валентиновича нет прекраснее российских крылатых красавиц.
