Кажется, на протяжении последнего года ее только и делали, что выдавали замуж. В претендентах значился народ все больше знаменитый — Кункин, Полицеймако, Нагиев и проч. — еще бы, Юля МЕНЬШОВА за кого попало не пойдет! Видно, сложновато дался массам процесс осмысления нового холостого положения телеведущей и актрисы. Многие полагали, что человек, который вел программу и учил женщин быть счастливыми, своего счастья нипочем не упустит. А тут — бац, и одна. Как она? Да нормально! В частности, еще и потому, что бальзаковский возраст — это не 105 лет, как думают многие, а всего лишь 30.
Бедный Миша
— Писали, что в продолжении фильма “Москва слезам не верит”, которое планирует снимать Владимир Валентинович, вы сыграете Александру…
— Я не слышала даже о том, что будет продолжение.
— А хотелось бы?
— Нет.
— Кстати, вполне логичный ход — дочь и мама сыграют практически самих себя.
— Я не всегда делаю то, что логично.
— Слух о том, что вы выходите замуж…
— Нормальный слух! Наверное, до тех пор пока я не выйду, он будет жить и побеждать.
— Читала вполне объемные статьи с подробным описанием того, как Михаил Полицеймако делал вам предложение, вы заторопились с разводом...
— Бедный Миша! — это все, что я могу сказать по этому поводу. Потому что я в отличие от него женщина свободная, а он женат, и на нем эти слухи сказываются тяжелее.
— Так он вроде бы развелся?
— Он давно уже женат во второй раз. И, представьте себе, не на мне. К счастью, насколько я знаю, у супруги Миши хватает юмора, чтобы воспринимать подобную информацию.
— На “Кинотавре” генеральный продюсер радио “Шансон” Кункин кое-кому отрекомендовался как ваш муж…
— На самом деле все было так: рядом с нами одна журналистка пила кофе и попросила Сережу представиться, он, недолго думая, ответил: “Я ее муж”. На что я ему сказала: “Ты офонарел! Об этом завтра напишут все газеты”. Кункин посмеялся и подробно пояснил, кто он есть на самом деле. Естественно, то, что он о себе сказал, было опущено, а то, что он мой муж, вышло отдельной заметкой. С Сережей мы давно знакомы, дружны, но ему, видимо, не часто приходится сталкиваться с тем, что некоторые шутки с журналистами не проходят. Поэтому так все и получилось.
— Вы уже нашли для себя плюсы холостой жизни?
— Не ставила задачи искать в ней минусы или плюсы. Живу как есть.
— Есть поговорка: “замужество — это смена внимания многих на невнимание одного”, следовательно, после развода должен начинаться обратный процесс.
— Никогда не была обделена вниманием, поэтому отметить для себя этот этап как “о! теперь я стала интересна многим” не могу.
— Вы верите в актерские суеверия?
— Нет. И семечки на сцене грызла, и текст много раз роняла.
— И в гробу полежать не слабо?
— Не знаю, такого предложения еще не было. Может быть, это меня смутило бы.
Без неглиже
— В отличие от других героинь “Бальзаковского возраста” вы не снимаетесь в откровенных сценах, у вас что, пунктик в контракте?
— Это стилистически противоречит тому образу, который я играю. И то, что с Верой ничего не происходит на глазах зрителя, как мне кажется, соответствует жанру картины. Но в то же время могу сказать, если б меня приглашали в некий проект и я бы в сценарии прочитала, что есть откровенные сцены, которые потребуют именно моего участия, не согласилась бы. Да и пунктик в контракте соответствующий завела бы. Лично мне как человеку это доставляет некоторую неловкость, а я с течением жизни стала позволять себе избегать ситуаций, которые ставят меня в неловкое положение.
— В “Зависти богов” ваш папа, режиссер, раздел вашу маму, главную героиню. И я прекрасно помню мужскую реакцию на эти эпизоды. Все только и говорили: “Сколько Алентовой лет? Какой там лет, посмотрите, какие ноги!!!”
— Ну и что?
— А если папа предложит?
— Нет. Мне это некомфортно, а других мотивов я не вижу. Мне не нужно, чтобы мной восхищались миллионы, восклицая: “Ах, какая женщина!” Я и так знаю, что я прекрасная женщина.
— Аналогия “Бальзаковского возраста” “Сексу в большом городе” очевидна, а уж, простите, там все замешено на физиологии…
— Нет, тот сериал замешен на американской ментальности, а наш — на нашей. Поэтому мне кажется, что аналогия минимальна. Кроме драматургического хода — история о четырех подругах — больше ничего общего нет. И этот ход — ничего страшного, потому как в мире всего, как известно, тридцать два сюжета. Думаю, поклонники “Бальзаковского возраста” давно поняли, что это не “Секс в большом городе” и даже не попытка ему подражать.
— Правда ли, что на съемках Соколов за вами ухлестывал?
— Неправда.
— А он воспринимается как первый советский секс-символ?
— Нет. Я думаю, что это журналистские штучки, которые к человеку прилепляются для того, чтобы был ярлык, которым потом удобно оперировать.
— Была же абсолютно прорывная для своего времени “Маленькая Вера”, где он не библиотекаря играл!
— “Маленькая Вера” вышла на экраны довольно давно, и, думаю, Андрюша немножко подустал от того, что все постоянно вспоминают эту картину. У него давно есть и другие замечательные работы. Если б мы смотрели друг на друга в соответствии с ярлыками, которые на нас наклеивают, было бы совсем смешно. Поэтому он не воспринимается как секс-символ, а воспринимается как хороший партнер, с которым вместе интересно и приятно работать.
— Для вас Мужчина Мечты может быть реальной фигурой?
— Мы не договаривались на интервью о моей личной жизни. Вы говорили, что разговор будет о сериале “Все мужики сво…”.
— Сложно говорить о фильме про любовь (по большому-то счету) и не касаться темы ее поисков. Ваша героиня ведь ищет мужчину своей мечты?
— Ищет!
— Зачем?
— В принципе низачем. Здесь нет логики. По большому счету все люди — и мужчины, и женщины — ищут любви. Видимо, на этот счет в нас заложена особенная программа, хочется быть любимым и любить самому.
— Во втором сезоне “Все мужики сво…” вашу героиню Веру ждут переживания по поводу беременности. Знакомая ситуация, когда “быть или не быть”?
— Ребенку? Я придерживаюсь той точки зрения, что это вопрос, который не обсуждается. Если ты беременна — значит, этот ребенок уже есть.
— Пять детей — нормальное число?
— Отлично! Но этот процесс ведь еще и контролировать можно.
Вопросы стиля
— Судя по развитию вашей жизни, вы теперь больше актриса?
— Судя по развитию жизни, жизнь — многообразна и удивительна. В ней есть и телевидение, и актерская профессия, а может, и еще что-то будет.
— На телевидении что-то предлагают?
— Предложения поступают постоянно — и игры, и полупублицистические программы. Но того, чем азартно захотелось бы заниматься, пока не было.
— Можно продолжить опыт ток-шоу, благо их на ТВ немало.
— Я не пристально, но все-таки слежу за развитием жанра ток-шоу. На мой взгляд, оно сейчас мигрировало в сторону абсолютного развлечения. Причем чаще всего это развлечение за счет живых людей, которых шинкуют, как капусту. Истории собираются в одну тематику, человеку дают минуты три поговорить и — “Спасибо! Следующий!” Я думаю, что это страшно обидно. У людей же реальная жизнь, проблема, о которой они, может быть, хотят сказать, а их откровенно используют. И в такого рода ток-шоу мне как ведущей было бы очень неуютно. По крайней мере за “Спасибо! Следующий!” мне было бы неловко. Возможно, через какое-то время жанр ток-шоу вернется на какой-то другой круг.
— С вами можно познакомиться на улице?
— Запросто.
— Не боитесь, что после такого заявления вам туго придется?
— Попробовать познакомиться, конечно, можно, но буду ли знакомиться я — это еще вопрос.
— На что ориентируетесь?
— На интуицию.
— Для вас существует икона стиля?
— Нет. Обычно я прихожу в магазин и говорю: “О! Мое!”
— А продавцы, даже если “не твое”, берут тебя в плотное кольцо и начинают хором восторгаться: “О! Твое!”. Кстати, а как на вас реагируют продавцы?
— Невоспитанные продавцы спрашивают: “А вы правда Юлия Меньшова?” И я выхожу из этого магазина. Не потому, что меня смущает их неделикатность, а потому, что мерить что-либо мне теперь будет неловко. Воспитанные продавцы спрашивают, помочь ли. Я отказываюсь и потом, если приходится выходить к зеркалу в зале, оцениваю вещь сама, абстрагируясь от уверений, что это именно то, что мне нужно. Дальше либо покупаю, либо нет.
— А что в мужском облике вы видите в первую очередь?
— На детали вовсе не обращаю внимания. И чтобы разглядывать, какая рубашка, какие брюки и т.д., — такого не бывает. Я вижу образ в целом, в котором важна просто мера ухоженности. В этом плане мужчины стали следить за собой, что приятно. Некоторое время назад считалось, что человек с грязными ногтями и пахнущий потом как раз и есть мужчина. И мне нравится, что мужчины двинулись в сторону гигиены. Но тут главное не перебрать. Активное слежение за модой и изысканно-внимательное отношение к себе с походами в парикмахерскую, салоны, к косметологам говорит уже о некоей миграции в женский образ жизни. Я имею в виду не геев, а мужчин, которые именно слишком пристально следят за внешностью. Это меня, как и другой полюс, тоже смущает.
По семейным обстоятельствам
— Не помню, что это был за фильм, но в зале показали Владимира Меньшова, который сидел со слезами на глазах. Я вспомнила, как вы характеризовали папу как “не милашку и не душку”. То есть какая-то ваша ситуация его до слез пронять не может?
— Я думаю, что сентиментальность присутствует, но не показывается. И, наверное, это обычная история всех семей, когда искренние чувства мы проявляем только в экстремальных обстоятельствах. В самой страшной ситуации — потере, как правило, только и понимаешь, сколько недосказанного, недоделанного, недовыраженного. Тогда мы и начинаем проявляться в той мере эмоций, которая в нас заложена. Папа со мной не сентиментальничает, но я уверена в том, что по отношению ко мне он и сентиментален, и чувствителен.
— А была ли ситуация, которая вызывала у него те самые слезы, которые вызывает кино?
— Нет. По крайней мере я не видела.
— На программе “Розыгрыш”, когда ваш папа кинулся на липового папарацци, мне показалось, что еще чуть-чуть — и вы умрете.
— Еще чуть-чуть — и я бы убила этого молодого человека. Потому что для меня было совершенно неважно, папарацци ли он и вообще кто он такой, в свете того, что мой отец (в своих годах, между прочим) ввязался в драку. И то, что молодой человек не отступил, а очень резво кинулся драться, просто повергло меня в шок. Все происходившее со мной в тот момент — это была не логика, а инстинкт мгновенно действовать, потому что на твоих глазах с родным человеком происходит то, что происходить не должно.
— Вы способны ударить?!
— За своих родных? Да я порвать могу! Слава богу, не представлялось случая. Но по той волне энергии, которая во мне поднимается, если обижают моих близких, кажется, я из тех людей, которые в экстремальной ситуации поднимают машину.
— Говорят, вы вывозили дочку за границу?
— Что? Мы отдыхали в Турции. Да… Ну, наверное, можно сказать, что “вывозила дочку за границу”. Хотя Тася вряд ли поняла, что она была за рубежом.
— Чем помимо учебы занимается старший ребенок?
— Ходим в бассейн, и еще Андрей занимается у-шу.
— У-шу, если я не ошибаюсь, это прежде всего философия определенная...
— Там пока речь идет только о физическом развитии. Андрей очень гибкий и пластичный, а у-шу построено больше на растяжке, а не на силовых вещах, ему это подходит.
— Понятно, сын увидел фильм, где ловко дерутся японские мужчины, и захотел…
— Нет, у-шу было моей инициативой.
— Тася уже показывает себя в спорте?
— Вчера в первый раз проехала на роликах без моей руки.
— В два годика ролики, не рановато ли?
— Ну, брату же купили, и началось: “Мам, хочу ёлики”. Я думала, что такого размера роликов вообще не существует, но позвонила в магазин, и выяснилось, что это не так. Теперь Тася на роликах.
— Просто не верится в вашу смелость. Помнится, вы через несколько дней после рождения сына уже вовсю рассуждали о проблемах наркомании, плохих компаний…
— Второй ребенок — это совсем другое. Вся сумасшедшая материнская энергия направляется в конструктивное русло, острые углы сглаживаются.
— Юля, мы сидим в том же кафе, что и год назад, вы заказываете тот же самый салат. Редкое постоянство.
— Вам показалось. Просто этот салат здесь вкусно готовят, — улыбнулась она, но почему-то совсем не весело...