Умер Александр Яковлев — человек, которому, вместе с его соратниками, наша страна обязана перестройкой. Хороша она была или плоха — каждый судит по-своему. Но исторический масштаб личности Яковлева и его политическая искренность неоспоримы.
После краха СССР выяснилось, что значительная часть партийного аппарата — особенно в бывших советских республиках — состояла из гениальных притворщиков и великих провидцев. Мол, мы ненавидели КПСС аж с детского сада и заняли высокие посты в партии исключительно, чтобы разваливать ее изнутри. Александр Яковлев не принадлежал к этим политикам-перевертышам. Свою политическую карьеру, по собственному признанию, он начал, будучи твердокаменным коммунистом.
Зато Яковлев был исключительно искренним человеком, который всю жизнь искал ответы на главные вопросы, стоящие перед страной. Он проделал точно такой же путь, как и подавляющее большинство советских людей: от искренней веры в ленинские идеалы — к разочарованию от фальши и цинизма настоящей советской жизни; от эйфории после “победы демократии” в августе 1991 года — к ужасу от реалий капиталистической России.
Мнение о том, что Александр Яковлев был могильщиком СССР, разумеется, не выдерживает никакой критики. Ни один суперталантливый человек, ни даже группа людей на властном Олимпе не способны уничтожить твердо стоящую на ногах великую державу. Советский Союз был обречен в силу огромного количества исторических причин. И возможно, что если бы не влияние Яковлева, процесс его распада мог быть гораздо более долгим, болезненным и кровавым.
Конечно, Яковлев не был мастером прикладной политики. Некоторые его политические рекомендации можно в лучшем случае назвать верхом наивности. Например, он был убежден в том, что Ельцин должен был запретить компартию и перекрыть бывшим советским номенклатурщикам дорогу в российскую власть.
Зато Александр Яковлев был высокоморальным человеком, у которого хватало смелости называть вещи своими именами — вне зависимости от того, насколько горькой была правда. В огромной степени именно благодаря Яковлеву власть во всеуслышание заявила об истинном размахе сталинских преступлений. Даже сейчас некоторые обитатели властных чертогов, типа думского спикера Грызлова, стремятся к ползучей реабилитации диктатора. Но из-за усилий Яковлева это сейчас почти невозможно.
“Меня часто спрашивают, доволен ли я происходящим и соответствует ли ход нынешних реформ первоначальным замыслам перестройки, — написал Александр Яковлев за пять лет до смерти. — Очень хочется ответить “да”. Но из головы, словно чертик из табакерки, выскакивает красный сигнал, гласящий: “Не торопись с оценками! Рано”. То, что демократия и гласность обнажат преступность режима, для меня было очевидным. Но то, что при этом выплеснется на поверхность жизни вся мерзость дна, в голову не приходило”.
Итак, жизнь и политическая карьера Александра Яковлева завершилась на скорее грустной ноте. Но зато он мог бы с полным основанием заявить: я пытался это изменить и приложил для этого все усилия.
Для сотрудников фонда “Демократия”, где в последние годы работал Александр Николаевич, весть о его смерти стала неожиданной.
— Я поверить не могла, — рассказывает помощница Яковлева Валентина Севко. — В прошедший четверг он прилетел из Чехии. Отдохнул немножко. Был в хорошем расположении духа, бодрым… И даже в субботу выходил на работу. Писал…
Во вторник Александр Николаевич отправился в поликлинику, где наблюдался много лет. Там он встретился со своим другом Сергеем Филатовым.
— Я приехал со своими жалобами, — рассказывает Сергей Александрович, — а Александр Николаевич… В последнее время он плохо себя чувствовал. У него был сахарный диабет, ему приходилось даже колоться инсулином. Так вот, в последнее время он терял сознание. Я спросил его: “Ну что, написал предисловие к книжке?” Он приобнял меня: “Написал, вот только листочки нужно собрать…”
Яковлев приехал домой, сел в кресло и умер…
* * *
Последний раз c Александром Николаевичем мы виделись пару месяцев назад. Я собирала информацию к материалу, и он согласился помочь…
Рядом с Яковлевым в кабинете сидела маленькая белокурая девочка. “Проходи, Оксана, только на твои вопросы мы будем вдвоем отвечать. Это моя правнучка”, — с фирменной улыбкой заметил Александр Николаевич.
— Сколько тебе лет? — спрашиваю у девочки.
— Ты с ней лучше на английском поговори, она его знает получше, чем русский-то, — посоветовал мне Яковлев.
— К сожалению, английского не знаю.
— Как? — Александр Николаевич удивленно вскинул густые брови. — Надо, надо поучить… Я-то, деревенский, и то выучил!
Яковлев часто вспоминал свои родные края, маленькую деревушку Королево, что на Ярославщине, и родителей, простых сельских жителей.
Из книги А.Н.ЯКОВЛЕВА “Сумерки”: “Все мое детство — деревенское... Мой отец был добрым человеком, никогда не бил меня. Мы вместе сено косили, картошку копали, вместе заготавливали дрова. Матушка моя — неграмотная крестьянка. С утра до ночи с коровой, поросятами, курами…”
Михаил ГОРБАЧЕВ:
— Александр Николаевич много рассказывал о своих фронтовых годах. Война для него была колоссальным опытом. А когда вернулся с войны — много учился. Для того поколения это было очень важно — сделать как можно больше для своей страны. И Яковлев не исключение…
Из книги “Сумерки”: “Через три дня после выпускного вечера грянула война… Мне по-мальчишески хотелось на фронт. Меня призвали 6 августа 1941 года. Записали в танковые войска…
Помню свой последний бой. Надо было сделать дырку в обороне немцев. Отрядили для этого мой взвод и еще пехотную роту… (…) Больше половины людей погибло, меня тяжело ранило. Получил четыре пули. Три в ногу, с раздроблением кости, одну в грудь. Два осколка до сих пор — в легких и ноге”.
Вернувшись с фронта, Яковлев поступил в Ярославский педагогический институт на истфак. Через год ему дали Сталинскую стипендию — аж в 700 рублей! А позже его, студента, назначили заведующим кафедрой!
Наталья ЯКОВЛЕВА, дочь Александра Николаевича:
— Мои родители познакомились в студенческие годы, во время учебы в ярославском институте. И почти сразу поженились. Кстати, в этом году отметили бриллиантовую свадьбу: 60 лет они были вместе…
В ту пору молодой Александр писал стихи. Но он сжег тетрадку с сочинениями, а вот то, что написал будущей жене Нине Смирновой, сохранил: “Я злой на себя — угрюмый и едкий. Ты — радость веселья с улыбкой огня. Не зная того, ты была сердцеедкой. И вместе богиней была для меня…”
* * *
Александр Николаевич сделал головокружительную карьеру. В 50-х был заведующим отделом пропаганды и агитации Ярославского обкома партии. При Хрущеве вырос до аппарата ЦК КПСС и трудился в секторе пропаганды и идеологии уже в масштабе целой страны: пробивал строительство Останкинской башни, стал одним из отцов-основателей радиостанции “Маяк”, писал речи для членов Президиума Верховного Совета СССР и самого Никиты Сергеевича. При Брежневе — уже руководил идеологическим отделом ЦК КПСС и составлял речи и доклады для генсека. При Горбачеве стал секретарем ЦК КПСС и главным идеологом страны. И перевернул эту самую страну с ног на голову, на пару с Горбачевым став архитектором перестройки…
Михаил ГОРБАЧЕВ:
— Александр Николаевич сделал огромный вклад в дело демократии. Когда мы с ним работали, не было ни инструкций, ни опыта, и каждое решение нам давалось очень тяжело. Помню, спорили ну по каждому вопросу. Ох и жаркие у нас дискуссии были! Представляете, могли разойтись в разные стороны и не разговаривать по два дня. А после снова садились вместе и принимали решения. Он был точно и тонко чувствующий человек…
Помню, когда вводили его в Политбюро, ни одного голоса против не было. Мы с ним до последнего общались. Все-таки столько всего пережили… А какой же он был душевный человек! Да он даже демократичнее меня вел себя...
Из книги “Сумерки”: “У меня с Михаилом Сергеевичем были откровенные разговоры на самые разные темы. Скажем, во время отпусков под южным небом, где-то в горах вели неторопливые беседы, мечтая о том, какое в будущем должно быть государство... Мы говорили о том, что человек должен быть свободен, духовно богат, сам определять свою судьбу”.
* * *
Однажды Александр Николаевич рассказал мне:
— В случае чего правнуки мои обеспечены не будут… Дача у меня была казенная. Когда вышел на пенсию, все отобрали, да и слава богу. Немножко получше стал жить, когда меня академиком избрали. Хоть какой-то добавочек. А так — военная пенсия, как инвалиду второй группы, и гражданская. Всего 8 тысяч рублей. Больше 15 лет я являюсь председателем Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий. Найдите еще такого дурака, который аккуратно ходил бы на работу и за это ни копейки не получал.
“Папа, даже когда очень плохо себя чувствовал, старался не тревожить близких. Берег нас. Просто он мужик. Настоящий...” — так закончила вчера разговор со мной Наталья Яковлева...
В Международном фонде “Демократия” по адресу: ул. Малая Грузинская, д. 15, стр. 3, открыта книга соболезнований родным и близким Александра Яковлева. “МК” первым после сотрудников фонда оставил в ней свою запись...
