“В СССР секса нет!” — эта категоричная фраза, прозвучавшая 19 лет назад во время первого советско-американского телемоста, надолго вошла в обиход. И мало кто знает, что автор бессмертного афоризма имела в виду совсем другое.
Мы разыскали Людмилу Иванову в Петербурге. “Я против секса? Да вы что!” — засмеялась кокетливая крепышка. И в самом деле Людмила Николаевна до сих пор пользуется успехом у сильного пола. А уж в молодости… Однажды Иванова чуть не стала любовницей первого космонавта Юрия Гагарина. Алла Пугачева дарила ей хризантемы, Михаил Горбачев пытался загипнотизировать, а Олег Янковский не гнушался брать взаймы. Сегодня в “МК” Людмила Иванова раскрывает тайны той сексуальной мини-революции.
“Я даже не знала значения слова “секс”
Говорят, решение о проведении первого советско-американского телемоста Ленинград—Бостон обсуждали чуть ли не на заседании Политбюро. Между американскими и нашими коллегами существовала строгая договоренность — в студию приглашать обычных женщин с улицы. Представители с российской стороны нарушили этот пункт контракта.
Иванова тогда работала администратором в интуристовской гостинице “Ленинград”. Миниатюрная блондинка с огромным бантом в волосах с первого взгляда очаровала Владимира Познера, когда тот заселялся в гостиницу. “Не хотите ли принять участие в телемосте?” — поинтересовался с ходу телеведущий. Что такое телемост, 43-летняя женщина, конечно, не знала, но тут же дала согласие. И через несколько дней уже сидела в студии на Чаплыгина.
— Случайные люди, конечно, туда не попадали, — вспоминает Людмила Николаевна. — Моя персона не вызвала сомнений у Познера, потому что в систему интуристовских отелей принимали людей с безупречной биографией. К тому же нас постоянно контролировал КГБ.
За час до начала телемоста Познер зачитал женщинам приблизительный список вопросов, которые могли задать американки. По словам Ивановой, волнение в зале поднялось нешуточное. Раскрепощенные капиталистки могли озадачить наших матрон самым неожиданным вопросом типа “какой размер пениса у вашего мужа”.
— А как мы все вырядились, умом можно тронуться! Я купила новые туфли, надела приталенный пиджак и длиннющую юбку. “Колени не оголять”, — предупредили нас перед эфиром. На грудь я прицепила мамину китайскую брошь. Натуральная мадам Брошкина! Все приглашенные женщины напялили на себя кучу ярких драгоценностей, выпросили у знакомых шикарные вечерние платья, навертели высокие прически.
В первом ряду по соседству с Людмилой оказались знаменитый тренер по фигурному катанию Тамара Москвина и популярная ленинградская певица Наталья Иванова.
— Когда наконец прозвучала команда “внимание, эфир!”, мы уже пребывали в бессознательном состоянии. От софитов в студии поднялась такая жара, что пот катился с нас градом, кто-то глотал таблетки, чтобы не упасть в обморок. А когда на экране появились американки, мы и вовсе чуть со стульев не рухнули. Половина — чернокожие, все в рваных джинсах и застиранных футболках.
После нескольких вопросов одна из американок вдруг указала пальцем на Людмилу. “Вы должны перестать посылать своих детей на войну! — кричала чернокожая мадам, памятуя о событиях в Афганистане. — В связи с этим вы не должны рожать детей! Перестаньте заниматься сексом со своими мужчинами!”
— Меня так возмутило ее высказывание, что я рубанула сплеча: “Когда шла война во Вьетнаме, у вас рождалось в два раза больше мальчиков, и вы же спали со своими мужьями! К тому же у нас в стране секса нет, у нас есть любовь”. Так как этот телемост шел не в прямом эфире, то всю нашу дискуссию вырезали и оставили только одну фразу: “У нас в стране секса нет!”. Хотя если быть откровенной, тогда я даже не знала значения слова “секс”. В 1986 году никто из советских людей не употреблял это выражение.
Буквально через несколько месяцев эта фраза разошлась на цитаты. В стране стали выпускать агитплакаты и календари с девизом “В СССР секса нет!”. Но комиссионные автору этих строк никто не выплатил.
“Ну не могла я отказать Янковскому”
Сегодня Людмиле Ивановой уже 63 года. До знаменитого телемоста она успела трижды выйти замуж, родить дочь и познакомиться с сотней именитых актеров, политиков и деятелей шоу-бизнеса.
— Четверть века я прожила в Таллине. Первый раз вышла замуж в семнадцать, — признается Людмила Николаевна. — Муж был эстонец. Этот брак распался через полгода. Как-то он обмолвился: “Хорошо бы пришли немцы, заняли Эстонию и всех русских перерезали”. После этих слов я собрала свои вещи и ночью сбежала к маме в одном халате и тапочках. Двух последующих мужей я уже успела похоронить. Всех их я безумно любила. Но я очень общительный человек, не могу коротать вечера в одиночестве. Четвертый мой супруг — профессор, в отличие от меня, очень серьезный человек.
— Насколько мне известно, ваша биография буквально пестрит знакомствами с известными персонажами.
— Да уж, было дело… Однажды я отказала самому Гагарину. Это было в конце 60-х годов. Я тогда работала заведующей загсом Выборгского района. У меня была тонкая талия, я носила роскошные белые волосы и завязывала на макушке бант. Ко мне в то время надолго привязалось прозвище Люда-бантик. Гагарина по протоколу обязали приехать в наш загс и благословить пару рабочих. Юрий Алексеевич прошел через черный ход с коробкой конфет и цветами. Я его даже не сразу узнала — он мне еле до подбородка доставал. После торжественной церемонии космонавт пригласил меня в буфет. “Надо выпить!” — скомандовал он. Я же спиртного в рот не брала, но с Гагариным грех не выпить! Осушили мы одну бутылку, затем он из портфеля достал вторую и предложил: “Людочка, давайте уедем отсюда и продолжим вечер в более интимной обстановке”. Отказать первому космонавту было неудобно, но и крутить с ним роман я не собиралась — ведь я хранила верность мужу. Тогда я решила познакомить его со своей подругой — необыкновенной красавицей с шикарным бюстом, начальницей ателье да к тому же чемпионкой Ленинграда по гребле. По дороге к ней в гости Юрий Алексеевич пел мне серенады: “Мне никто не нужен, кроме тебя”. Я же, в свою очередь, держала оборону: “Я член партии, вы член партии. По коммунистическому кодексу мы не имеем права изменять. Зато моя подруга не партийная, ей можно”. Когда я решила оставить их наедине, Юрий Алексеевич крикнул мне вслед: “Предательница!” — но… остался. В полночь в моей квартире раздался телефонный звонок. “Ты кого мне подсунула? — материлась в трубку подруга. — Все плачется на свою судьбу. Да мне бы его судьбу!” Видимо, у них ничего не получилось.
— Одно время вы занимали не менее престижную должность в интуристовской гостинице. Уж там-то наверняка насмотрелись на звезд?
— Насмотрелась сполна. Ты не представляешь, сколько я нажила должников с тех пор. У меня занимал деньги председатель Выборгского исполкома, так как жена забирала у него все до копейки. Часто приезжал Сергей Довлатов, чтобы одолжить у меня ту или иную сумму, прозаик Валентин Пикуль так и не отдал 50 рублей. А вот на Кудрине, который сейчас заведует финансами России, до сих пор висит долг в 450 рублей. По тому времени это баснословная сумма! Он тогда еще даже вице-мэром не был. Приехал как-то в интуристовский ресторан с делегацией. Мы их накормили, напоили в долг. Деньги пообещали вернуть в ближайшее время. Проходит месяц, другой, никаких денег нам не приносят. Тогда я стала звонить в Смольный. Меня тут же отшили, заявили: мол, делегация была незапланированная и денег на нее не выделили. Года два назад я случайно столкнулась с Кудриным на одной презентации. Напомнила о себе. Он сделал вид, что не узнал меня, и отправил к своему помощнику. Но не стану же я сегодня обсуждать дела давно минувших дней.
— Представители творческой элиты тоже пополнили список ваших должников?
— Однажды к нам приехал Олег Янковский. При расселении он посмотрел мне в глаза и сказал: “У меня денег при себе нет, не могли бы вы одолжить мне до вечера 25 рублей?”. Ну не могла я отказать Янковскому! Хотя я зарабатывала всего 130 рублей. Естественно, вечером Янковский даже не вспомнил обо мне. А вот с Леонидом Куравлевым вообще вышла анекдотическая ситуация. Всем было известно, что он являлся высокооплачиваемым актером, получал 90 рублей за съемочный день. А приехал как-то к нам в задрипанном пиджачке, под мышкой держал папку с бумагами. Подошел к стойке и шепнул мне: “Вы меня поселите в комнатку для горничных, а то у вас шибко дорого”. Что с ним было делать? Я выделила ему кладовку, где, кроме раскладушки и стола, ничего не было. Сердобольные горничные кормили актера супом, жарили ему котлеты с картошкой, и Куравлев был счастлив.
— Иностранные туристы были частыми гостями у вас?
— Помню визит Элизабет Тейлор. Несмотря на то что актриса гостила у нас летом, она привезла с собой двадцать шуб! А свои горы бриллиантов она складировала в огромные коробки. Наши спецслужбы денно и нощно охраняли все это богатство. Тейлор прибыла в сопровождении двух молоденьких близнецов. Через несколько дней ребята закрутили роман с русскими девчонками, и актриса тут же их уволила. А еще она брезговала ездить в обычном лифте, боялась быть узнанной, поэтому предпочитала грузовой.
— С Анатолием Собчаком вам приходилось общаться?
— С Собчаком мы познакомились, когда он еще преподавал в университете, носил мятый пиджак с оттопыренными карманами. Однажды он пришел в гостиницу к своему коллеге Шутову, у которого там находился офис. Я попросила Анатолия Александровича заполнить пропуск и предъявить паспорт. “Я Собчак! Депутат! Завтра вы здесь работать не будете!” — сорвался он. Но паспорт так и не показал. И гордо удалился.
“Горбачев меня гипнотизировал”
— В 1989 году вы открыли в Питере первый советский закрытый клуб “Сударыня”.
— Дура была, понимаешь, дура! Я с трудом выбила помещение, вложила туда все свои сбережения. А власти подняли аренду, и мне пришлось отказаться от бизнеса. За 13 лет существования “Сударыни” у меня перебывали самые известные люди со всего мира. Однажды позвонил Александр Буйнов: “Людочка, придержи местечко для нас с Пугачевой. Нам, кроме соленых огурцов, водки и колбасы, больше ничего не надо”. В тот вечер мы с Аллой Борисовной обменялись аксессуарами — она вытащила из своей шевелюры хризантему, я пожертвовала ей свой роскошный бант. В 93-м году Горбачев хаживал ко мне с Раисой Максимовной. Михаил Сергеевич тогда читал лекции по экономическим проблемам, после чего его с супругой забросали гнилыми помидорами. Когда чета Горбачевых пришла ко мне, у Раисы Максимовны буквально руки тряслись. А костюм был испачкан томатами. Пришлось обложить ее белоснежный наряд полотенцами.
— А какое впечатление произвел сам Михаил Сергеевич?
— Я стала ему жаловаться: “Михаил Сергеевич, я вам поверила, сделала “Сударыню”, а теперь каждый день повышают аренду… Как же так получилось?”. Он, в свою очередь, начал что-то говорить. Вы не поверите, но в какой-то момент мне стало плохо, я потеряла над собой контроль и тихо удалилась. Позже знающие люди мне объяснили, что это был гипноз. Оказывается, Горбачев обладает определенным способом ораторского искусства.
— Кто еще из звезд вам запомнился?
— Майя Плисецкая обедала в “Сударыне” с мужем, Родионом Щедриным. Весь вечер супруг говорил: “Есть тебе нельзя, еще не время”. Накормила я их, конечно, за счет заведения. Мне показалось, неприлично брать деньги с таких людей.
— Кстати, Людмила Николаевна, вы ведь еще были дружны с первой женщиной-космонавтом Валентиной Терешковой?
— Терешкова возглавляла Комитет советских женщин в Москве. Я была активным членом этой организации. На собраниях Валентина Владимировна сидела, опустив глаза в пол. Я ни разу не видела ее глаз. Многие живописцы, которые брались писать ее портрет, терпели неудачу. Никто не мог передать точно ее образ, потому что она всегда отводила взгляд. Председателем Ленинградского комитета руководила Анна Бойкова. Она в свое время возглавляла комиссию по выносу тела Сталина из Мавзолея. Когда Пикассо решил выйти из компартии, Анне поручили вернуть художника в коммунистические ряды. Бойкова приехала к нему домой, и во время переговоров в комнату вошла абсолютно обнаженная женщина! Разговор пришлось отложить до лучших времен. Которые так и не наступили…
Сегодня Людмила Иванова занимается общественной деятельностью. Устраивает праздники для детей из детских домов, организует вечера для иностранных туристов, ведет концертные мероприятия. И каждый раз, когда разговор заходит о сексе, она почему-то уверенно заявляет: “У нас в стране секса нет”.
