Нужно не только реставрировать, но и возводить в ней тысячи новых зданий. Строители спасают Москву от разрушения, закупорки транспортных проездов, руин и уродств. А рвущиеся к власти доброхоты провоцируют жильцов крушить ограды и бросаться под бульдозеры. Так было в Крылатском, где не давали прокладывать трассу проспекта, отстоявшую от подъездов домов на 80 метров. Так было у Чапаевского парка, когда сооружали самый высокий дом в Европе.
В почтовом ящике среди рекламной требухи нашел я неожиданно две листовки. Одна призывала: “Прочти и передай соседу”. Так поступали на фронте, когда “боевые листки” в окопе переходили из рук в руки. В духе военного времени меня извещали о грозящей опасности:
“Киевская площадь наступает на Украинский бульвар!”
Другая листовка была столь же решительна: “Защитим природу и первозданную красоту! Просим активно включиться в эту работу!”
Какой захватчик объявился в моем околотке?
Первая листовка адресовалась “уважаемым старшим домов района “Дорогомилово”, вторая — всем “уважаемым гражданам нашего микрорайона”. Одну подписала инициативная группа из восьми человек. Вторую — один председатель совета ветеранов. Обе призывали “бороться за сохранение существующей застройки бульвара и его памятников”.
Так у моего порога началось действо, подобное тем, что будоражат Москву в разных концах, на радость адвокатам и депутатам. По данным возникшего недавно “Комитета защиты москвичей”, в городе действует около 500 инициативных групп, подобных той, что вылупилась в моем микрорайоне. Каждая способна собрать тысячи подписей под любым протестом, когда под окнами появляется строительный забор со всеми вытекающими последствиями от такого неудобного временного соседства. Перемножив количество групп на количество подписей, получаем известный по закону диалектики качественный скачок, а именно — некое движение, пригодное для политической борьбы. Поэтому никакие не ущемленные в правах жители, а всем давно известная партия сформировала минувшим летом “Комитет защиты москвичей”. У него есть исполнительный секретарь, дающий интервью, занятый оргработой. Это раз.
Вслед за комитетом заявляет о себе митингом на Театральной площади институт “Коллективное действие”. Его сотрудники интересуются, конечно, не наукой, а политикой. В частности, сколачивают инициативные группы в общественную организацию, способную противостоять не столько ЖКХ и СУ, сколько исполнительной власти. Это два.
Если кто сомневается, что “комитет защиты” и “институт” альтруисты, то скажу, что одновременно с митингом у Большого театра замышлялись аналогичные сходки в разных городах, в частности, Санкт-Петербурге и девяти подмосковных городах. Налицо партийная работа. Это три.
Подобные “институты” и “комитеты” выдаются за либеральные ценности, за “настоящее гражданское общество, которое рождается из сопротивления”. Оно возбуждается чуть ли не у каждого строительного забора. Но зачем мне вообще подсмотренное за бугром “гражданское общество”, не способное, к слову сказать, противостоять поджигателям Франции. Зачем, если говорить о ситуации более близкой, придуманные в штабах партий “комитеты” и “институты”? Чтобы бороться с властью, которая строит и украшает Москву? Эта власть каждый год сносит по двести “хрущоб” и твердо намерена до 2010 года сломать еще 939 примитивов развитого социализма. Эта власть под лозунгом “Москва будет прирастать историей и культурой” за несколько лет дала городу столько театров, музеев, концертных залов, сколько не смогла власть Советов за десятилетия своего существования.
Да, строительный забор замышляется на Украинском бульваре. Но стоит ли нам сплачиваться в ряды борцов? Когда проектировались Кутузовский проспект и высотная гостиница “Украина”, широкий проезд, образовавшийся на месте сломанного Дорогомилова, планировали соединить большими мостами с Пресней и Плющихой. Таким образом тупиковый Пресненский вал, упирающийся в набережную, намеревались включить в общегородскую систему магистралей. Но денег на два крупных моста над Москвой-рекой не нашлось. Проезд решили не превращать в автомагистраль, засадили деревьями. Так образовался пешеходный Украинский бульвар, застроенный по обеим сторонам высокими жилыми зданиями. Несколько лет тому назад ураган вырвал с корнем большую часть стволов. Облысевшие скверы заполнили фонтаны, бассейны с мостиком и бронзовые девы плодовитого скульптора с Арбата.
В истоке бульвара гостиница “Украина” стоит под номером 1. А в устье бульвара под номером 15 виден сохранившийся от былой Малой Дорогомиловской улицы единственный дом, давно покинутый жильцами коммунальных квартир. Четыре этажа оприходованы малым бизнесом.
Когда полвека тому назад возвели “Украину”, возникла типичная для Москвы картина, описанная поэтом:
Здесь чудо барские палаты,
С гербом, где вписан знатный род,
Вблизи на курьих ножках хаты
И с огурцами огород.
В корпусах “Украины” зажили знатные люди. А я к дому на Кутузовском проспекте от метро ходил огородами мимо непрезентабельных строений, сломанных в преддверии Олимпиады. Но контрастная ситуация до конца не исправлена. Сегодня с одной стороны бульвар украшают дома проспекта и гостиница, с другой стороны до недавних дней простирался пустырь со складом и тьмой ларьков, где смуглые люди торговали сигаретами оптом и в розницу. Десантники в свой пьяный праздник сапогами и кулаками били стекла ларьков на радость аборигенам и прохожим. Приезжал сюда Юрий Михайлович, навел относительный порядок. После его наезда прошло несколько лет, прежде чем стены склада, бывшей прежде кинофабрики Ханжонкова, исчезли вслед за ларьками.
Смуглые люди не все убрались с облюбованного места, перегруппировались и с утра до вечера переговариваются на непонятном языке у стен высокого забора. За этой оградой с картинами реализуемой новостройки маячат красные краны возводимого вровень с вокзалом “Европейского торгово-развлекательного центра”, 180000 квадратных метров. Это в два с половиной раза больше ГУМа и “Охотного Ряда”. Судя по картинам, видишь, что Москва получает колоссальное сооружение, достойное быть соседом шедевра Шухова и Рерберга под красной стеклянной крышей над рельсами.
С одной стороны у вокзала растут стальные конструкции “Европейского центра”. Красуется титановая композиция “Похищение Европы” с фонтаном и сквером. Возник ансамбль, достойный Европы.
А напротив маленький “Шанхай”. Устье бульвара запирают стеклянные павильоны торгового ряда под именем “Лора”, явная времянка. За ними просматривается обвешанный вывесками дом, приписанный к Украинскому бульвару, под номером 15. Панельная коробка имени Хрущева выглядела бы рядом шедевром архитектуры. Анахронизм давно мозолит глаза градостроителям. Именно его листовки призывают охранять как памятник зодчества наряду с “гаражно-потребительским кооперативом “Элион” и торговым центром “Лора”.
Ясно, что появление громадного здания не позволит и дальше терпеть соседство с ним времянок и кирпичной коробки, развернутой боком к улице. Их намерены снести, а на высвободившемся пространстве возвести нечто новое, равное по масштабу и значению тому, что растет на площади Киевского вокзала. Против чего выступает “инициативная группа”. Могу понять владельцев гаражей, хозяев “Лоры”, всех заведений, заполнивших стены бывших меблированных комнат. Но как понять возбудителей “инициативы”, если, конечно, они не состоят членами гаражного кооператива. Ведь “Элион”, “Лора” и отживший свой век дом унижают Украинский бульвар.
Может быть, я заблуждаюсь, а строение под номером 15 создано выдающимся архитектором, и его посещали великие люди? Ничего подобного, это безликое здание, какие в большом количестве сооружали на рубеже ХIХ—ХХ веков в качестве доходных домов, меблированных комнат. Ни в каком каталоге памятников архитектуры дом не значится. Ему не место рядом с фонтанами, скверами и бронзовыми статуями Украинского бульвара. Тысячи таких обветшавших старожилов заполняют Москву по сторонам Садового кольца, они уродуют наш город.
Я не раз писал в “МК”, что ни одна столица Западной Европы не засорена так унылыми безрадостными домами, как Москва, чему есть веские причины. Двести лет она пребывала в положении “порфироносной вдовы” и, соответственно, по-вдовьи зачастую застраивалась. Дворцы украшали проспекты, набережные и каналы императорского Петербурга. Ничего подобного чаще всего не могла себе позволить Москва, росшая за счет купеческих капиталов.
Войдите, к примеру, в Староваганьковский переулок и посмотрите, что там творится за спиной старого здания библиотеки, во дворах. Что видишь на Знаменке у нового здания галереи Шилова, с которым так дружно сражалась инициативная группа, вместо того чтобы требовать от власти обратить внимание на разруху внутри квартала.
Что дворы и переулки, если на Моховой у Кремля удивляют иностранцев провинциальной простотой утилитарные сооружения, никак не напоминающие памятники архитектуры, призванные поражать туристов по маршруту “Золотого кольца”. С другой стороны Кремля, у Болотной площади, картина вообще недостойна описания. Руины домов, давно обезлюдевших.
В столицах Западной Европы нет центральных улиц, где бы между зданиями зияли дыры на месте давно разрушенных церквей и домов. У нас в Москве нет ни одной центральной улицы, будь то Тверская или Большая Дмитровка, Воздвиженка или Арбат, без признаков запустения.
Москве достались в наследство масса зданий эпохи первой промышленной революции. После отмены крепостного права классическая Москва застраивалась бог знает чем. “Московская середина ХIХ века — мусорное строительство, кирпич можно рукой выбить из стены”, — в этом я согласен с депутатом Москвиным-Тархановым, ведающим градостроительством.
Между тем перед выборами в городскую Думу озвучено — запретить сносить абсолютно все здания, появившиеся до 1917 года. Это значит увековечить убожество, предстающее в большом числе по сторонам проездов Камер-Коллежского вала, хорошо видимое с высоты эстакад Третьего транспортного кольца.
Партии, мечтающие о власти в Москве, включили в программы требование прекратить точечную застройку. Это значит, рядом с действительными памятниками архитектуры хотят забальзамировать мертвые дома. Высотный “Триумф-Палас” у “Сокола” — пример точечной застройки. Помню, как шумно протестовали инициативные группы, как некоторые депутаты не упускали возможности их поддержать, как жители не хотели видеть у своих типовых зданий сталинскую высотку, не давали снести ни одного “зеленого друга”, хотя им обещали посадить деревьев больше, чем наметили срубить. Что строители и сделали, чему теперь, как пишут, не нарадуются бывшие сопротивленцы. Одна эта высотка изменила картину прилегающего к ней района, обогатила панораму всей Москвы, если смотреть на нее с Воробьевых гор.
Оппозиционеры разных мастей архитектурные проблемы Москвы давно трансформировали в политические. “Поставив на архитектуру, Лужков рискует проиграть”, — вещали они в годы котлована на Манежной площади. Не проиграл, а желание обыграть “мэра в кепке” осталось.
Парадокс, никто в истории Москвы столько не строил, как это делает нынешняя команда. В то же время сотни инициативных групп выступают практически против любого строительства, будь то дом или памятник. Боролись с бронзовым карнавалом Шемякина и “Древом жизни” Неизвестного. Борются против новостроек на обезображенных в годы советской власти улицах. Так, на Спартаковской и Бауманской не хотят крупный торговый центр. На Сущевском валу и Трифоновской требуют понизить этажи жилого комплекса и гостиницы. Дом и школу на Большой Дмитровке бойкотировали сутяги. Один запросил за свою квартиру офис класса “А” со стоянкой на пять машин, другой желал нехилую компенсацию за самовольно заложенную кирпичную арку, третья требует новую квартиру в дополнение к своей старой. Некая дама вымогала миллион долларов за причиняемые ей неудобства соседней стройкой. Любая прихоть находит понимание активистов. Но почему они не сформировали ни одной инициативной группы, требующей сноса руин? Почему у Киевского вокзала “гражданская инициатива” никак себя не проявляет, и смуглые парни с утра до вечера годами заняты загадочной деятельностью?
Понять не могу психологию тех, кто протестует против новостроек в центре. Можно подумать, что в пределах Садового кольца простирается повсеместно заповедник архитектуры. Будь так, я бы первый вышел на улицу с плакатом — руки прочь от Украинского бульвара.
Пятьсот протестных групп насчитывают в Москве. В Интернете оборотистые фирмы предлагают недовольным бесплатно разные услуги: одним обещают найти компромат на застройщиков, другим сулят подобрать опытных адвокатов, третьим готовы написать правильно заявку на митинг. Половину “инициативных групп” наблюдатели считают материально заинтересованными. Но ни одна их инициатива вопреки правилу не наказана.
