Беспрецедентное заявление поступило в прокуратуру Северного округа. 66-летний преподаватель электроники и электротехники технологического колледжа №9 Александр Глаголев утверждает: его выжили с работы, потому что он отказался ставить положительные оценки блатным студентам. Все, что он требует, — вернуть ему честное имя.
“Чтобы преподаватель колледжа отказался взять деньги за оценки? Не бывает такого!” — усмехнется любой студент. Вузовские преподаватели обычно “берут” по налаженной и изящной “схеме”: студенты договариваются с преподом через лаборанта. В колледжах (бывших ПТУ и техникумах) контингент проще, оттого и способы “дачи” простонародные. Доходит до того, что студенты кладут купюру прямо в зачетку, как чаевые официантке. А с недавних пор колледжи решили “упорядочить” процедуру поступления: во многих уже созданы т.н. попечительские советы, куда абитуриенты целенаправленно несут деньги. В среднем — две тысячи рублей за право учиться. А уже во время учебы, перед экзаменом, староста группы собирает с каждого студента по 100—200 рублей. Это даже не взятка — скорее традиция. Сдают даже отличники, а конверт вручают преподавателю накануне проверки знаний.
В технологическом колледже №9 общепринятая такса (по слухам, дошедшим до Глаголева, 500 рублей за экзамен) идет преподавателю в карман. Но некоторым блатным преподаватели должны ставить за так, по спущенной сверху негласной директиве. У Глаголева же оценки на уроках начинаются от нуля, есть даже ноль в кубе — то есть “невежда первой гильдии”.
— Раньше я ориентировался на средний уровень в группе, потому что плохой от среднего и сильный от среднего отличались незначительно, — продолжает Глаголев. — Сейчас же уровень в одной группе — как небо и земля. Есть такие, что дроби сложить не могут. Вот на этом уровне я последнее время и работаю. Учится только половина группы. Отвечают на вопросы, сами спрашивают. А мне другого и не надо.
Серьезные студенты, кстати, и в вузах по его конспектам учатся. Высокий лоб и рабочие руки — редкое сочетание. Глаголев и ученикам своим внушал: “На ремонтных работах не заработаешь — будете спецами, и платить вам будут отменно”. Сам он институт окончил с отличием, диплом защищал по своему собственному изобретению. Сорок лет преподавал. И в страшном сне Александр Сергеевич не мог себе представить, что настанет время, когда студенты будут смотреть на преподавателя как на низшего.
От студентов Глаголев стал получать прямые угрозы. Как-то раз после занятий в кабинет ввалился с претензиями студент-здоровяк:
— Че, все ставят, а ты не хочешь?! — попер на преподавателя студент.
— Экзаменационными оценками не торгую, — ответил ему Глаголев.
— Ладно, мы еще с тобой встретимся, — по-дворовому стращал студент...
В субботу в колледже никого из администрации не было, учебная часть закрыта, даже журнала не найдешь. Глаголев оставался со студентами один на один.
— Мои занятия проходили в аудитории, мимо которой ходят все старшекурсники. Постоянно дверь кто-нибудь открывал и кричал: “Эй, лысый!” — или что-нибудь в этом духе. И что я, на больных ногах побегу его догонять? — говорит Глаголев.
Правда, одного крикуна пожилой человек как-то догнал, схватил за рукав. А тот, вырвавшись, просто “послал” преподавателя. Ровно через год к Александру Сергеевичу пришли его родственники — просить за “ребенка”. Глаголев их тоже послал. К директору.
И всех неуспевающих стали отправлять к другому преподавателю. Для Александра Глаголева становилось неожиданностью, что прогульщик, оказывается, уже успешно сдал кому-то экзамен. “Мой коллега не имеет права принимать экзамен вместо меня, если меня не поставили в известность. Существует же педагогическая этика! — восклицает Глаголев. Но тут же добавляет: — Если бы этот не принимал, то мне бы давно кирпичом по голове досталось...”
Скоро сессия. Хорошо налаженная система закрутится с новой силой. Но одного винтика в механизме не досчитаются. Александра Сергеевича Глаголева попросили “по собственному желанию”. Последней каплей для администрации стало то, что Глаголев не аттестовал студентов третьего курса Белкова и Дужкина (фамилии изменены). Эти двое на его лекциях не были ни разу. Не написали ни одной контрольной, ни одной лабораторной работы, но уверенно требовали итоговой аттестации за... второй курс. Александр Сергеевич им отказал, как и многим другим: “Я аттестовываю только тех, кто выполняет учебный план: 15 лабораторных, десять контрольных”.
Прогульщиков и лодырей он направлял к директору. Но и сам попал на ковер. Против честного преподавателя сфабриковали дельце. Прогульщики Белков и Дужкин написали заявление: мол, берет Глаголев — взяточник, значит. То, что у молодцов до сих пор нет оценок — раз брал, что ж не поставил? — не смутило. Был бы повод расстаться с несговорчивым педагогом.
Глаголев, что и говорить, неудобный по современным меркам. Принципиальный и неуступчивый. Старой еще закалки. Взяток не берет, поблажек не делает. Раньше про таких студенты с уважением говорили: “Кремень” — и шли зубрить. А сейчас и в зубы могут дать. Не по злости даже. А просто потому, что не понимают: на чем держится старик? Почему честный, когда кругом берут и дают?
Спасаться надо Александру Сергеевичу с его архаичными представлениями о справедливости. А он еще голову поднимает. В прокуратуру ходит. Кремень.
