Медаль эта, конечно, не давала 18-кратной рекордсменке мира и олимпийской чемпионке покоя: ну как это так? Все мыслимое “золото” собрала, а “европейка” в мешке наград отсутствует! Чемпионства ждала четыре года. Моника Пырек из Польши, отлетав в Гетеборге свое, заметила: “Я, конечно, могла верить в то, что мне удастся победить Исинбаеву, но я — реалист. Хотя никто не знает, что будет через два года. Лена, у тебя уже есть медаль олимпийская, может, остановишься?” — “Извини, — хохотнула чемпионка, — я хочу пойти по второму кругу…”.
— Этот день начинался с сильнейшего ветра — деревья просто пополам сгибались…
— А я ничего и не видела, я же вышла только в обед на улицу. Зато дождь в полной мере почувствовала. Но все было под контролем. Вообще, вот меня тут попросили охарактеризовать сборную России, в чем секрет ее побед. Мы нацелены на победу в любой ситуации. Со стороны, конечно, все смотрится легко. А вот сегодня, например, дождь, потом долго ждала первой попытки — подмерзла, мышцы остывают, пришлось по второму разу разминаться, это забирает много энергии. Но когда уже влилась в русло турнира, пошло все более или менее.
— “Или менее” — это две сорванные попытки: на высоте 4,70 и 4,80? Или неудача в штурме мирового рекорда — 5,02?
— А что, я 4,80 тоже не сразу взяла? Честно, совершенно этого не помню. Да это проблемы с шестами, просто надо было поменять один на другой. Шест мягкий — сильный ветер в спину. Если ветер в лицо — шест будет жестче. Вы думаете, если не взяла высоту, я начинаю сразу сомневаться в том, что могу? Ни в коем случае. Никаких сомнений, главное — что чувствуешь себя уверенно внутри, техническую же ошибку может любой совершить. Ну а рекорд — я не публику подогревала, это необходимость для меня самой. Потому что в каждом соревновании я всегда ставлю планку на уровне мирового рекорда. И не было бы сегодня дождя — кто знает? Так что не могу сказать, что это было совсем безнадежно.
— А тренер Петров что сказал?
— Виталий Афанасьевич сказал, что я умничка, молодчина, в такую погоду — и так хорошо прыгнуть, да еще на мировой пойти. Потому что обычно спортсмены выходят из сектора, как только побеждают, боясь за здоровье. Но как уйти, когда и зрители ждут, и я хочу попытаться, не хочу бросать на полпути. Так что он был очень доволен. У нас вообще очень хорошие отношения. Хотя тренер и сомневался в прошлом году — правильно ли он делает, соглашаясь работать со мной. И понять его можно — я уже была состоявшаяся спортсменка, а это большущая ответственность: начинать работать не с нуля, а с мировых рекордов. Но вот — работаем. Я особенно не углубляюсь в методику тренера, просто стараюсь выполнять то, что он говорит. Мне много знать и не нужно. Когда я позволила себе усомниться в правильности советов Виталия Афанасьевича с трибуны, он мне просто сказал: “Тебе это нужно! Ты это сделать должна! Иди и делай!”. Ну я пошла и сделала.
— Вас правда не интересует, как выступают другие?
— Я на соперниц не обращаю внимания, самая главная соперница — я сама. И планка. А кто в секторе, сколько человек — я не смотрю. Я даже не знаю, как они прыгают вообще.
— Олимпийская чемпионка в прыжках в высоту Елена Слесаренко на днях сказала, что специально во время соревнований злится на планку, потому что всегда хочет прыгнуть еще выше, а как только она радуется своей удаче, планка это словно чувствует и строит ей козни. Вы шест вроде бы не гнобите?
— С шестами нельзя быть грубой. Я их, конечно, не одушевляю и по именам не называю, но отношусь уважительно. Орудие труда все же.
— Вы в Гетеборге даже после квалификации разговаривали с журналистами, это необычно.
— Я разговаривала? Я никогда не даю после квалификации интервью, хотя потом читаю в газетах: в эксклюзивном интервью Исинбаева сказала… Ой, я вру, я же по микст-зоне проходила. Правда, останавливалась. Ну я же не дикая! Хотя немного закрыться мне бы не помешало.
— Да мы вас и так видим только на больших стартах, живете же в Италии.
— Ну что делать? Я вот после чемпионата мира в Москве отдохнула дома недельку, почти доделала ремонт в волгоградской квартире, затем опять вернулась в Формио, начала тренироваться. День сурка. Тренировка, обед, спать. Как у рабочих бывают длительные командировки, так вот и у меня. Помните, я вам рассказывала: живу в общежитии, в 15-метровой комнате, есть кухня — но не готовлю, устраивает и столовая. Массаж, сауна — все есть. До супермаркета можно дойти пешком, так что я никуда и не езжу.
— Руководители сборной часто беспокоят?
— С главным тренером Куличенко и президентом федерации Балахничевым у меня замечательные отношения, никакого прессинга… Я очень четко выполняю то, что я должна — выступать за сборную, выходить в официальной экипировке, посещать тренировочные лагеря.
— А сейчас, когда второй медальный круг пошел, вы как сами себя прессингуете?
— Многие говорят: когда ты появляешься в телевизоре, мы просто радуемся, мы смотрим, как ты летаешь. Ради этого я живу, готова прыгать и дальше, и выше. Это очень сильная мотивация.
— На чемпионате мира в Хельсинки Сергей Бубка сказал, что вам надо чаще сливаться с природой, чтобы подпитывать энергию. Какие советы он еще дает?
— Любые. Сергей для меня — как наставник. Мы общаемся, не могу сказать, что часто, но по мере необходимости — всегда. Тем более что живу за рубежом. Да, я рисковала в какой-то степени, уезжая из Волгограда, меняя тренера. Но чувствовала, что приближается опустошение: еще одна победа, и что? Сегодня выиграла, завтра об этом все забыли, ты должна снова выиграть. А для этого нужно новое наполнение жизни. Этим наполнением могли стать только большие перемены, так что я не жалею.
— Большие перемены поспособствовали внутреннему спокойствию?
— Конечно, дома я все время должна была чем-то заниматься — то квартирой, то машиной, то чего-то надо родителям, то сестре, то в институте. А в Италии голова у меня отдыхает. Вышиваю гладью, читаю Пикуля про морской флот — очень интересно, никогда не думала, что к кораблям можно относиться как к живым. Но чувствую, буду плакать в конце. Это мне Виталий Афанасьевич посоветовал почитать, он, видно, понял, что меня надо в другую сторону направить, а то я раньше только — любовь, любовь…
— Вы по поводу вышивания гладью пошутили?
— Нет, честно. Мода в сборной такая давно — время быстро убивает перед соревнованиями. Вот и сидишь вышиваешь. Но я пока ничего до конца не вышила. А так можно погладить — и на стену. Кому-нибудь нужно?
— Ну если погладите только… Марафонка Ирина Пермитина рассказывает, что накануне перед стартом ее полдня продержали на допинг-контроле. Тоже можете пожаловаться?
— Да нет, меня вообще как-то… Когда я была в Волгограде — часто сдавать приходилось, а сейчас по мою душу практически и не ездят. За этот сезон ни разу не сдавала. Мол, да ладно, чего с ней связываться, чистая она!
— Значит, контролеры не давят, быт не заедает, тренер понимает, и все ждут рекордов, так? Это давление пугает?
— А я скорее чувствую не давление, а жажду — показать себя всю, на что я способна.
