Чтобы избиратель на управляемых парламентских выборах 2007 года не умер со скуки, Кремль придумал еще одну партию власти во главе с Сергеем Мироновым. Объединение партий Жизни, Пенсионеров и “Родины” еще не состоялось, но... Как чувствует себя в изменившихся условиях “Единая Россия”, успевшая привыкнуть к комфортной роли “единственного ребенка в семье”?
Об этом мы поговорили с одним из ее руководителей, первым вице-спикером Госдумы и членом Высшего совета “ЕР” Олегом МОРОЗОВЫМ.
И выяснилось, что “медведи” от перспектив дележки своей берлоги немного нервничают, но надеются выжить и после 2008 года. И еще: им непросто объяснить, что же такое “суверенная демократия”, о которой написано в новой партийной программе...
О неприятном: НЕ ПОДСТАВИТ ЛИ ЛЕВАЯ НОГА КРЕМЛЯ ПОДНОЖКУ ПРАВОЙ?
— Многие единороссы печалились, что у “Единой России” нет сильного соперника. Теперь вам его создают. Вы рады?
— Я никогда не расцениваю политическую реальность в таких категориях, как радость или печаль. Что касается отсутствия сильного соперника — а как же КПРФ, которая долгое время была единственной партией в стране?
Теперь дальше. На моей памяти сколько попыток было создать российскую социал-демократию! Все они, к сожалению, оканчивались печально...
— Не верите, что из г-на Миронова получится хорошая “левая нога”?
— В принципе было бы неплохо, если бы появилась нормальная и сильная социал-демократическая партия. Будет ли проект г-на Миронова таковым? Ей-богу, не знаю, потому что соединяются очень разные политические организации. Я могу набрать цитат из выступлений отдельных представителей фракции “Родина” и подарить этот сборничек г-ну Миронову с вопросом: “Угадайте, кто сказал?” Боюсь, он назовет самые нехорошие фамилии, какие только были в истории человечества XX века. И тогда возникает вопрос: вы, Партия жизни, на этом женитесь? Это ваша идеология?
— По данным Левада-центра, за еще не созданную партию уже готовы проголосовать 7% от числа тех, кто собирается на выборы. И как вы с ней будете сосуществовать?
— В политике есть железное правило: на выборах нельзя дружить домами. Вот сейчас говорят: “Возникает еще одна партия, которая будет поддерживать президента, как и “Единая Россия”. Но в том-то и забавность ситуации, что этот проект потерпит сокрушительное поражение, если они будут молчать про “Единую Россию”! Значит, они будут говорить про нас дурно, и здесь, конечно, есть проблема: мы будем бороться за одного и того же избирателя и задурим ему голову. Представьте: вдруг открывается дверь, заходит товарищ и говорит: “Слушай, на всю квартиру я не претендую, но на твоей кухне буду жить”. Естественно, я буду возражать...
Вот я приезжаю в свой округ, встречаюсь с потенциально левыми избирателями — учителями, врачами, и говорю: ваши проблемы будем решать мы, голосуйте за нас! И что, я буду говорить им сейчас: ребята, теперь есть специальный для вас проект?
— Миронов и телевизор им так и скажут!
— А я скажу по-другому!
— Партия власти была одна, и почти всех губернаторов сделали единороссами. Вы не боитесь, что сразу две партии власти сделают их шизофрениками? Ведь им прикажут использовать административный ресурс не только в ваших интересах...
— Это как с дождем: обижаться на него бессмысленно, даже если не нравится. А сумятицу в умы новый проект внесет, безусловно, потому что, мне кажется, мы получим дежа вю, искривленное зеркало “Единой России”...
— Президент лично благословил лидеров “Родины” и пенсионеров на слияние с Партией жизни, разрешил г-ну Миронову использовать в предвыборной рекламе свою фотографию... Не обидно?
— Это дело президента. И с нами, может, будет фотографироваться...
О грустном: КАК ЖИТЬ ПОСЛЕ ПУТИНА
— У вас в программе написано: “курс президента Путина и нашей партии получил поддержку общества”...
— Да, мы были партией президента и его опорой, и президент этого не скрывал.
— Но в 2008 году он, наверное, уйдет — Конституцию пока не подправили. А что будет с вами?
— На бытовом уровне есть неверное представление о взаимоотношениях политической партии и ее морального лидера Владимира Путина: мол, “ЕР” существует до тех пор, пока он есть, его не будет — не станет и партии”. Раньше и правда партии власти были предвыборными проектами, а когда менялась политическая конъюнктура — меняли и партию. Теперь совсем другое дело: “Единая Россия” — это миллион человек, и не все из них пришли по карьерным соображениям. В одночасье такую машину не разрушишь...
Дело в том, что мы ни на секунду не сомневаемся: тот человек, который сменит Путина, если такова будет воля Путина и народа, не может не быть продолжателем дела Путина.
— Ну почему вы так уверены в курсе преемника?
— А если он не будет его продолжать — народ за такого президента не проголосует. И потом, “не продолжать” — это значит обречь страну бог знает на какие конвульсии. Этому курсу в России нет сегодня никакой альтернативы, нет! Иначе нам пришлось бы объявить себя партией исторического поражения...
— Вот как цены на нефть упадут — в одночасье можете в такую партию превратиться...
— Мы видим эту опасность и прекрасно понимаем, что если не поменять качество развития, невозможно будет обеспечить существование России как суверенной демократии. А что касается 2008 года... Зачем задаваться вопросом, на который нет ответа? У партии есть политический курс. Сегодня он совпадает с курсом Путина. Мы собираемся поддерживать следующего президента, который будет продолжателем этого курса, готовы быть той политической конструкцией, на которую он сможет опереться. Все. А фамилия преемника — вопрос десятый...
О том, в чем без пол-литра не разберешься: СУВЕРЕННАЯ ДЕМОКРАТИЯ
— Недавно “ЕР” презентовала свою программу. Ходят разговоры, что все ваши наработки были потом отредактированы в Кремле господином Сурковым. Это так?
— Не знаю, поверите или нет, но Администрация Президента смотрела лишь финальный вариант, и Владислав Сурков поддержал уже сформулированную нами позицию.
— Вы утверждаете, что в России — не просто демократия, а демократия “суверенная”. Есть ли где еще в мире такая?
— Конечно! Я думаю, что это и Франция, и Великобритания, и Германия, и США. Это страны, которые претендуют на очень влиятельное место в мире. Потому что можно быть страной демократичной и формально суверенной — границы, флаг, но все понимают, какова цена этому суверенитету... Не будем обижать маленькую Эстонию, но она не может участвовать в выработке правил международной политики с той же мерой влияния, как, к примеру, Германия.
— Страны суверенной демократии — “Большая восьмерка”?
— Не совсем точно говорить только о “восьмерке”... Индию, Бразилию тоже можно отнести к этой группе.
— Вы назвали Францию, но Борис Грызлов, представляя программу, сказал, что во Франции не суверенная, а “открытая демократия”, и это плохо — мол, приезжает, кто хочет, и делает, что хочет. И еще он сказал, что плохо, если демократия “либеральная”, где власть принадлежит узкому кругу лиц, отгороженному от большинства...
— Борис Грызлов имел в виду, что открытая демократия — это когда демократии больше, чем суверенитета, когда она ничем не ограничена. Тогда могут появиться проблемы, с которыми недавно столкнулась Франция...
— Значит, Франция — открытая демократия?
— Нет, конечно! Суверенная! Но как любая другая демократия, она проходит разные этапы развития.
— А где тогда либеральная?
— Россия 90-х!
— Зачем вам это слово — “суверенная”? Чтобы закамуфлировать ущербность нашей модели?
— Мы сегодня находимся в крупном историческом споре — Россия и остальной мир. Вот иногда сидят у меня в кабинете некоторые товарищи из Дании, например, или США, и им не нравится, что мы перешли на новый порядок избрания губернаторов... И я поднимаю руку, как первоклассник, и спрашиваю: “А в каком учебнике написано, что прямые выборы населением руководителя региона в федеративном государстве — это правило?” Нет такого учебника!
Заявление о суверенной демократии — это доказательство нашего права строить такую демократию, которая опирается на базовые ценности и в то же время является национальной моделью! Потому что если мы не уточняем этого, нам тут же начинают говорить: “Вы неправильно выстраиваете вертикаль власти, у вас непрямые выборы губернаторов, у вас слишком обширные президентские полномочия... но если вы это исправляете, тогда мы признаем вас демократией!” А мы, уточняя, как бы говорим: “Не учите нас!”
— Не все ли равно, что “они” говорят? Вы программу пишете разве не для российского народа? Народ-то вам вертикаль в упрек не ставит...
— Народу пытаются внушить, что если у нас не будет демократии по-американски, то мы будем вечно нищими и убогими.
— Да кто ему внушит-то, телевизор только на вас и работает!
— Да хотя бы ваша газета! Некоторые считают, что когда демократию выстраивают демократы, живущие за кордоном, — это правильная демократия, а та, которую выстраивает Путин во имя интересов народа, — это не демократия. Но народ-то поддерживает Путина!
— Народу все нравится, пока нефтедоллары текут рекой и относительно сытно...
— Народу нравится идея России, которая занимает достойное место в мире! И не потому, что у нас имперское мышление, а потому, что эта задача нерешаема, если мы бедные, если на улице одни бандиты, если экономика слабая. Мы сформулировали эту задачу, и мы ее заложники: у нас в программе написано: “Успех России — это успех каждого”...
— А разве это не имперская постановка вопроса: “Главное, чтобы Россия вопросы мировые решала, а чтобы людям жилось хорошо — вторично”?
— Успех каждого — это замечательно. Но без второй части это хорошо для Швейцарии — она вообще никогда не претендовала на величие. А у нас не может быть так просто задача сформулирована. Потому что большие мы слишком, у нас другое место в истории.
СПРАВКА "МК"
Автором определения “суверенная демократия” применительно к политическому режиму, сложившемуся в России при Путине, считается замглавы его администрации Владислав Сурков, “опекун” “ЕР”. Однако в июле в одном из интервью первый вице-премьер и один из потенциальных преемников Путина Дмитрий Медведев назвал термин “далеко не идеальным”: “Гораздо более правильно говорить о подлинной демократии или просто о демократии при наличии всеобъемлющего суверенитета”... А в начале сентября, встречаясь с западными политологами, президент Путин уклонился от разговора на эту тему: “Это занятие политологов, я им не мешаю”...
