10 декабря Москва может пополнить список европейских городов, в которых разыгрываются значимые титулы профессионального бокса. Провести защиту своего пояса на российской земле готов Олег Маскаев, чемпион мира в супертяжелом весе по престижной версии Всемирного боксерского совета. Правда, как сам бой с Питером Охелло, так и место его проведения — еще под вопросом...
А пока этот вопрос решается, Маскаев рассказал в интервью корреспонденту “МК” о своей американской жизни.
Первое впечатление об Олеге Маскаеве: большой, медлительный, добродушный... “Тань, — говорит корреспонденту “МК”, — возьми себе что-нибудь. А то мы завтракаем, а ты — нет. Неудобно как-то...”
Потом мы сели разговаривать под диктофон. И с человеком случилась метаморфоза. Чемпион мира по самой престижной версии — Всемирного боксерского совета — резко собрался, быстро улавливал смысл вопросов, если не хотел отвечать — просто не отвечал... А в один прекрасный момент попытался даже скрыться от интервью слишком легкой для супертяжеловеса походкой под предлогом похода в магазин.
Уже в конце нашего разговора Олег скажет: “Первое впечатление очень важно. С него начинается вся дружба...”
Ну не знаю... Наверное, я могла бы поспорить.
— Скажи, ты часто с журналистами общаешься? Вот так — с диктофоном и неспортивными вопросами?
— Очень редко. Стараюсь их избегать. Потому что иногда происходит сильное искажение мною сказанного. Журналисты любят добавлять свое “я”, свой почерк в каждой статье — и порой этот почерк может все изменить.
— Но у каждого журналиста, как и у боксера, кстати, должен быть свой почерк.
— Да, это правильно.
— Но тебе это не нравится?
— Да, не нравится.
— Ты такой замкнутый человек?
— Я не замкнутый. Просто у меня есть свой круг, которому я доверяю. Думаю, каждому приятнее положиться на человека надежного. Никто не хочет водиться с кем-то, у кого, допустим, рот не закрывается. С таким только поговори — и уже все знают.
— Знаешь, ты столько лет прожил в Америке, но на американца не сильно-то похож.
— Потому что я живу в такой же среде, что и здесь. Мы все держимся русскоговорящей общиной. Она очень большая в Калифорнии.
— Сознательно держитесь?
— Учитывая наш менталитет, только так и приходится жить. У меня, разумеется, есть американские друзья, чтобы меня неправильно не поняли, но основной круг общения все-таки русские. И семьями дружим. Мои дети общаются в основном с русской молодежью.
— Школа тоже русская?
— Школа? Да. Я сейчас расскажу, что такое Калифорния, Сакраменто. В школах есть русские учителя, в больницах русские врачи, в сфере недвижимости есть русские агенты. Многие наши соотечественники не знают там английского языка...
— А зачем тогда переезжать в Америку? Создавать маленькую Россию на этой территории?
— Да-да... Я так и сказал соседу своему (он американец): “Вот видишь мой дом? Это территория России, а завтра еще флаг будет висеть”. А он: “Ты приехал в Америку, ты должен благодарить эту страну, что все здесь получил”. Я его этим достаю, мне нравится.
— И все-таки ты благодаришь Америку?
— Я благодарю Бога, что все нормально. Мы все равно здесь временно... На одном месте живем — завтра будет другое место. Постоянного ничего нет. Никогда не знаешь, что произойдет завтра.
— Ты сейчас получаешь российское гражданство. С какой целью?
— Цели у меня нет. Просто я считаю, что я — русский. И у меня это право так считать никто не отнимет. Мои деды, папа, мама родились в России. Просто так получилось, что, когда мы уехали в Казахстан поднимать целину, и я там родился, был еще Советский Союз. И когда произошел развал Союза, я оказался в Америке. Сейчас возвращаюсь назад. На Родину.
— У тебя там, в США, есть свой бизнес?
— Есть. Немножко недвижимости... Подробности говорить не буду. Думаю, сейчас не время. Ну кому это надо?
— Странно, что о тебе то говорят, то нет. С чем это связано? Ты сознательно уходишь в тень?
— Наверное, это связано с моей работой. Настоящая работа, становление новой команды требует много времени, поэтому я ушел в тень. Шаг за шагом я шел к цели. И вот пришло время, мы дошли до нее. Был экзамен, сдали его. Можно перейти к следующему.
— Следующий — это защита титула и завоевание всех остальных?
— Об этом говорить тяжело. Я живу одним днем. Поживем — увидим...
— С братьями Кличко общаешься?
— С Володей мы встречались только один раз, поговорили. Это немножко другое поколение. А с Виталием, со старшим, боксировал.
— А с Володей бой будет?
— Будущее покажет.
— Анонсируют уже в марте будущего года.
— Пускай анонсируют. Мне сначала надо в декабре с Питером Охелло бой выиграть.
— Предложение, которое тебе сделала команда Кличко, действительно было таким заманчивым, как они сами говорят?
— Для нас оно было никакое, пустое. Потому что я только провел бой. Мне без отдыха начинать готовиться к следующему через месяц — это просто абсурд.
— А с финансовой точки зрения?
— Было немножко выше, чем у других. Но мы на это не пошли...
— Тебе не нужны деньги?
— Таким путем? Нет.
— У тебя их достаточно?
— Мы не говорим о “достаточно” — мы говорим о правильном подходе к боксу. Вы мне скажите: какой человек скажет, что у него достаточно много денег? Да и про деньги — это все-таки сугубо личный разговор.
— Тебе, наверное, легко приезжать в Россию, с той точки зрения, что вы там, в Америке, остаетесь русскими? Костя Цзю приезжает, он уже немного австралиец...
— У меня такого нет. Вот что мне нравится в Америке, так это то, что там никто не скажет: русский ты или мексиканец. Они там все эмигранты. За вопросы о национальности там просто разнесут. Встречаю многих американцев, которые уже родились там, но их предки были выходцами из России. “Олег, — говорят, — мы за тебя болеем”. Очень часто такое встречается. И действительно, смотришь на них — вроде нашего языка не знают, а на вид русские лица.
— А твои дети знают русский язык?
— Нормально говорят. Особенно самая младшая шпарит. Со взрослыми только так разговаривает. В Сакраменто русская община огромная. И поэтому для детей очень удобно общаться на родном языке. Даже очень популярно стало в Америке у молодежи говорить на русском. Потому что, когда они встречаются в школах или со сверстниками, особенно с англоговорящими, начинают переходить на русский язык, чтобы те не понимали. И так потихоньку вошло в моду.
— Количество детей у тебя не изменилось?
— Нет, так четверо и остается.
— Четверо? У тебя же трое было...
— Нет, так и было четыре девочки. Старшей, Ане, 20 лет. Скоро 21 будет... Потом идет Саша, ей 16 лет, Олесе — 14 и Виктории — 5 с половиной лет.
— У тебя, смотрю, все имена русские.
— А какие они должны быть?
— Ну, младшие девочки-то уже, наверное, американки.
— Самая младшая только. Остальные трое здесь родились.
— Ты воспитанием занимаешься?
— Обязательно. Обычно жена приносит доклад, что кто-то там что-то неправильно сделал. И тогда уже я вмешиваюсь и корректирую. А так, конечно, супруга воспитывает, пока меня нет. Контроль серьезный. Детьми надо обязательно заниматься, чтобы не потерять их.
— А ты о боксе с ними разговариваешь?
— Нет.
— Не жалеешь, что нет сына?
— Я рад тому, что у меня есть. Все, что есть, — все мое.
— А дочки спортом занимаются?
— Фигурным катанием. Причем все четверо. Если одной что-то нравится, они копируют друг друга. Особенно маленькая подражает. У нее потому и взгляды очень взрослые... Деловая такая у меня растет, человек-характер.
— А в свободное время чем занимаешься?
— Отдыхаю. Делаю домашнюю работу. Люблю на мотоцикле покататься, на рыбалку сходить...
— А книги? Фильмы?
— Фильмы больше юмористические.
— А какой юмор тебе нравится?
— Никогда не смотрели передачу “Городок”? Вот такой юмор мне и нравится.
— Так, подожди. В твоей жизни хоть что-то американское есть?
— Паспорт.
