Во вторник вечером у села Дай в Шатойском районе Чечни (горы, юго-восток республики) разбита колонна милицейского отряда из Мордовии. Семь человек погибли, один ранен, сожжено две машины. Мятежники отошли без потерь. За три дня до трагедии командующий Объединенной группировкой войск на Северном Кавказе генерал Баряев выступил с откровенным заявлением, из которого следует — мы на пороге новой войны.
— В настоящее время в горах скрываются около 700 членов бандформирований, — заявил Евгений Баряев.
Попробуем понять, что сказал генерал-полковник. 700 человек — это нелегалы, активные бойцы с оружием в руках, полевые подразделения террористического подполья. У всякой армии есть тыл. Этих небритых иждивенцев должен кто-то кормить, лечить, информировать, прикрывать, обеспечивать транспортом и бензином. Боевик, теряющий поддержку населения, — легкая добыча специальной разведки, обшаривающей горную Чечню.
Одинокий боевик должен сам спускаться в село за провиантом и медикаментами, а любое передвижение — смертельный риск. На тропе может ждать засада. А родственники изгоя под наблюдением.
Напротив, боевик, которому помогают селяне, осведомлен о передвижениях противника, которые в горах не могут остаться незамеченными, — с виду пустые горы довольно густо заселены. И провиант такому боевику безоружный, мирный старик доставит прямо в лесной схрон. Даже если курьера задержат, то сотню-другую пакетиков “Роллтон” к делу не подошьешь, а убивать его по подозрению в пособничестве никто не будет — не то нынче время, чтоб стариков убивать.
— Боевики в горах пытаются оборудовать базы, — продолжает Баряев. — Чтобы не дать им проводить пополнение боеприпасами, продовольствием и не допустить их проникновения в населенные пункты, приходится применять артиллерию и обстреливать горно-лесистую местность.
Итак, Баряев сообщает, что в Чечне до сих пор применяется артиллерия, что не вяжется с нарисованными официальной пропагандой картинками мирной республики. А насчет строительства горных баз генерал, кажется, выразился не вполне точно. Из опыта двух прежних войн известно, что большинство своих баз боевики оборудуют в двух-трех километрах от сел, на равнине или в предгорье. В горах сильнее тот, кто выше забрался, но боевики пренебрегают этим тактическим правилом ради скрытности. Высокогорную базу проще обнаружить с воздуха и уничтожить. А база в лесистом предгорье с воздуха незаметна, а на земле замаскирована так, что не каждый разведчик ее распознает. В каждом селе, рядом с которым оборудована база, есть люди — один или двое вполне мирных, легальных граждан России, которые время от времени наведываются на нее, проверяя, не обнаружена ли база, нет ли на ней чужих следов или засады. Они же могут пополнять и склады базы — обычные ямы с пластиковыми ведрами, набитыми карамелью, сникерсами и сухими супами. Причем если база содержит не только продуктовые запасы, но и одежду и оружие, то за каждый такой схрон отвечает отдельный человек. И тот, кто отвечает за автоматы, не знает, где спрятаны супы, и наоборот.
Чеченское общество очень взаимосвязано. Здесь нет посторонних. Каждый чеченский милиционер в каком-нибудь Дарго прекрасно знает, какой парень из какого двора скрывается в горах. Но это информация сокровенная. Чеченец способен натравить федералов на соседа-кровника, но своему троюродному племяннику или просто человеку, который лично ему не сделал ничего плохого, он не навредит. Можно убить человека, если он убил твоего родственника, — это не преступление. За убитую родственницу можно убить двоих. Но нельзя убивать человека за то, что он воюет с федеральной властью, жжет военные колонны, устраивает засады на разведчиков или готовит государственный переворот. Политические конфликты за пределами кровной мести. И отказать такому боевику в новых документах, скрытном проезде или ночлеге тоже нельзя. Можно, конечно, устраниться от активной помощи, но “ударить языком”, то есть доложить властям о скрывающемся государственном преступнике, — нельзя. По светскому закону это недонесение. А по чеченским адатам — минимальная доблесть.
Вот и посчитайте примерную численность пособников семисот активных боевиков. Тех, кто их информирует, лечит, кормит. Тех, кто присматривает за их базами. И тех, кто просто не болтает лишнего. А есть еще те, которые платят. “Члены бандформирований занимаются поборами”, — говорит Баряев. Подумаем, с кого можно брать в нищих горных селах. Только с тех, кому доступны государственные деньги. То есть с местных чиновников.
Следует еще понимать, что боевики не сидят в горах целыми батальонами. Каждая их группа насчитывает человек двадцать, реже пятьдесят, проще прятаться. И каждой группе нужны тыловики-помощники. Считайте, считайте…
— Наличие такого большого количества боевиков объясняется притоком в бандформирования молодых людей, — говорит Баряев. И это самое страшное его откровение. Одно дело — скрывающиеся головорезы вроде Умарова и Халилова, которых и живыми-то брать никто не намерен, и совсем другое — юные рекруты. Молодежь не пойдет в умирающее подполье. А разговоры о том, что юноши идут в лес за длинным рублем, лукавы. Деньги можно заработать, не выходя из села. Закопай фугас на развилке — вот тебе тысяча рублей или три, смотря кто на нем подорвется. Но Баряев ясно говорит о молодежи, скрывающейся в горах. И это наш идеологический крах. Молодые люди уходят в горы не только убивать, но и с сознанием того, что сами могут погибнуть. За деньги не погибают, значит, у них есть идея. “Я твердо убежден, что одними военными методами противостоять бандформированиям невозможно”, — говорит Баряев. Это он о контрпропаганде. “Боевики мигрируют, перескакивая из Дагестана, Ингушетии в Чечню и обратно”. А это — о масштабах и о возможных направлениях вражеских ударов, потому что 700 молодых боевиков не станут сидеть бесконечно в холодных пещерах, не за тем они в горы ушли.
— Я не скажу, что обстановка осложнилась, — закругляет свое выступление генерал-полковник. — Но повода расслабляться нет.
А мы-то расслабились. В Чечне прошли все выборы. Есть парламент, аэропорт, футбольная команда. Но кроме этого — 700 молодых “духов”. Зачем Баряев это сказал? Ситуация такова, что врать дальше опасно?
Враг подсчитан. Методы определены. Это война.
