“Моему сыну показали, как правильно повеситься. Подполковник достал мыло, веревку и объяснил, что с ними делать”, — возмущается мать сбежавшего из подмосковной воинской части солдата Бориса Шергина. Его командование считает, что он — симулянт. А мать утверждает, что Борис — жертва дедовщины. Расследованием этого дела занимается Химкинская гарнизонная прокуратура.
В редакцию “МК” обратилась Екатерина Шергина, мать солдата, самовольно покинувшего воинскую часть №30778 (поселок Нахабино Московской области). Девятнадцатилетний Борис вместе с сослуживцами Алексеем Зариповым и Александром Четверко сбежали из части больше двух месяцев назад. Екатерина Шергина утверждает, что парни убежали из-за постоянных побоев.
— Боря попал в эту часть в конце июня, и в первый же день его избили старослужащие. Это он стерпел. Дальше — больше. У Бори и других новеньких начали отбирать деньги, бить парней по голове табуретками... А потом над нашими детьми стали издеваться не только “деды”, но и начальство, — рассказывает Шергина.
Со слезами на глазах мать вспоминает подробности издевательств: и челюсть ее сыну в драке свернули, и спать ему сутками не давали, и в пах подполковник Малышев, по словам Екатерины Владимировны, бил Бориса Шергина неоднократно... А другой подполковник, если верить Екатерине Владимировне, показал ее и без тому нервному сыну, как правильно повеситься: достал мыло, веревку и показал, как ее закрепить.
Борис, с которым встретился корреспондент “МК”, оказался лаконичен.
— Расскажи, за что тебя избил подполковник и сколько раз это повторялось?
— Не хочу. И в часть возвращаться тоже не хочу.
Примерно такой же диалог был у Бориса и с представителями Химкинской гарнизонной прокуратуры, и с врачами военного госпиталя в Подольске. Следов побоев на теле у парня нет, свидетелей нет, да и убедительных доводов, подтверждающих факт избиения его подполковником, тоже нет. Зато, по словам матери, есть навязчивая идея — покончить с собой, если его признают дезертиром.
В отношении Бориса Шергина Химкинская гарнизонная прокуратура возбудила и расследует уголовное дело за самовольное оставление части. Но вдруг действительно парень прав? А как это выяснить, если сослуживцы молчат как рыбы, в части круговая порука, и никто слова не скажет в пользу дезертира — иначе самому достанется.
Сотрудники военной прокуратуры провели правовое информирование в части, где служил Борис: собрали весь личный состав, перед солдатами выступила председатель Комитета солдатских матерей Валентина Мельникова, спросила, есть ли среди них те, кого унижают или избивают в части. Жалоб не было.
Признают ли Бориса Шергина дезертиром или отправят домой, уволив из армии по состоянию здоровья, зависит от врачей военного госпиталя. Если они сочтут его годным к службе, то военная прокуратура передаст дело Шергина в суд. Самому ему в возбуждении уголовного дела в отношении подполковника Малышева по статье “нанесение легкого вреда здоровью” отказали в связи с отсутствием доказательств.
Случай, в общем-то, банальный. Таких дел в военной прокуратуре рассматривается масса. Но кто решает, верить солдату или нет? Сотрудники военной прокуратуры говорят, что Борис Шергин не производит впечатления человека, который находится на грани самоубийства. А скажет ли то же самое врач-психиатр?
Уголовная ответственность за дезертирство наступает на третьи сутки самовольного отсутствия в армии. Солдаты, ушедшие в самоволку, предпочитают возвращаться раньше этого срока. Так же было и с Борисом Шергиным. Он сбегал из части дважды, и в воинской части резонно замечают, что если уж действительно ему было так невыносимо служить, то Борис обратился бы в правозащитные организации еще во время первого самовольного отпуска.
В большинстве случаев суд принимает решения не в пользу солдат.
В Главной военной прокуратуре только за сентябрь 2006 года было заведено около 700 дел за самовольное оставление части. Всего же за 9 месяцев этого года сбежали из армии 5200 солдат. В 2005 году эта цифра была еще больше — 7800 военнослужащих обвинялись в преступлениях против порядка пребывания на военной службе. Примечательно, что в этом году оправдательных приговоров по обвинению в преступлениях против порядка пребывания на военной службе не было. Всех солдат, самовольно покинувших часть, признали дезертирами, а следовательно, они получили условные или даже реальные сроки.
Беглецы не торопятся возвращаться: “Лучше я сам себя убью, чем они меня — всей частью. Лучше смерть, чем служба”, — упрямо повторяет то ли обычный дезертир, то ли жертва дедовщины Борис Шергин.
P.S. Пока материал готовился к печати, “МК” стали известны новые подробности этого дела. Находясь на обследовании в госпитале, Борис Шергин подрался с другими солдатами. Ребята были в нетрезвом состоянии — отмечали день рождения Бориса. На днях ему исполнилось 20. Шергина перевели на лечение в больницу города Красногорска. Мама Бориса говорит, что у ее сына сломаны отростки позвонков. Однако у военной прокуратуры другие сведения: там склоняются к версии о том, что, напротив, Борис избил солдат в госпитале. Точку в этом деле поставит суд.
