Так и народы. Переезжая с места на место, меняя видимый уклад своей жизни, внутри они все равно остаются прежними. Где бы ни поселились — в Москве ли, в Волгограде или в родной Нахичевани.
...Эта история последние восемь лет ходила по Волгограду сплетнями и пересудами — до таких страстей сериалам далеко. Чтобы спасти себя и незаконную, вне брака рожденную дочь, юная азербайджанка тайно отдала малышку жене брата, которая сама только что разрешилась девочкой.
Не так давно тайна раскрылась.
Корреспондент “МК” отправился в Волгоград, чтобы познакомиться с женщиной, отстоявшей у всех — семьи, мусульманских законов и традиций, друзей и врагов — родного ребенка.
— Мама, мамочка, — 8-летняя Джамиля без конца виснет на шее Фирузы, не дает нам, взрослым, спокойно поговорить. Впрочем, у матери от своей черноглазой малышки секретов нет.
— Как же много я из-за тебя выстрадала, доченька, как же ты мне тяжело досталась, — вздыхает она.
Несколько лет, живя под одной крышей, Фируза и Джамиля не могли называть друг друга мамой и дочкой. “Ана” — мать по-азербайджански — от девочки слышала другая женщина. Фируза Набиева была лишь ее любимой тетей.
— Я ведь забеременела до замужества. А у меня на родине, в Азербайджане, за это хана. Тяжкий грех по азербайджанским законам. Позор всему роду. Отец может безнаказанно убить опозоренную дочь. Ведь не только ее, но и остальных женщин из их семьи замуж никто уже не возьмет. Вот я и выносила ребеночка, стянув живот корсетом, что и родная мать не заметила, — вспоминает теперь Фируза.
Сирота в родном доме
…В стареньком съемном волгоградском домике знают цену любви.Дочка Джамиля ни на секунду не выпускает Фирузу из своих хрупких детских объятий. Смышленая, шустрая, как юла, путается под ногами матери. Сама 28-летняя Фируза нарезает торт, приглашая всех к столу. Она по-особенному смотрит на мужа и дочь. На него — с бесконечной нежностью. На нее — с такой же бесконечной тоской — “выстраданная она у меня”.
Муж Фирузы, Фикрет, смотрит футбол и от экрана отрывается, только чтобы приветствовать гостей. Он жене не указывает, как жить и с кем общаться. Он вообще по меркам женщин Востока идеальный мужчина — не пьет, не курит, не бьет. Чего еще желать?
В семье, где Фируза выросла, все было иначе. “Отец не любил маму. Поколачивал, ходил налево. Мужчина должен бить жену, чтобы уважала, и не отказывать себе ни в чем”.
Как человек состоятельный, из тех, кто приехал в Россию до распада СССР и сумел сколотить капитал на волне 90-х, Руслан Набиев пользовался успехом у женщин и уважением у селян. Он начинал на ферме в Волгоградской области простым скотником. Жена Руслана с трехмесячной Фирузой на руках устроилась туда же телятницей. Через несколько лет отец семейства уже владел восемью магазинами — первыми частными торговыми точками в районе. Своим детям он казался добрым. Потому что не убивал за проказы, а только изредка драл как сидоровых коз.
Соседям же — сущим деспотом.
— Моя русская подруга нашего папу как огня боялась. За любую провинность он лишал меня еды. На речку купаться летом в жару не отпускал. Даже купальника — и того у меня не было. Когда отец уезжал по делам в райцентр, мы уговаривали старшего брата, чтоб отпустил погулять. Если он был в хорошем расположении духа, то продавал мне полчаса свободы за двадцать анекдотов.
Обычная обрусевшая семья мусульман. Не хуже и не лучше многих других. Только заговоренная какая-то. “Девочки у нас в семье умирали, едва появившись на свет. У меня в младенческом возрасте умерли три сестры. Я единственная выжила”, — говорит Фируза.
Родители нарадоваться на дочь не могли. И имя ей дали красивое, по старшей умершей сестре — Фируза. Драгоценный камень такой. Очень популярный в Баку. Говорят, приносит счастье.
Фируза росла, как горный цветок. Только на чужой почве. Она была слишком русской для азербайджанки. Смешливой и общительной, гордой и строптивой. В обиду себя не давала, за словом в карман не лезла. И друзей выбирала себе сама. Из русских девчонок.
Когда Фирузе исполнилось 13 лет, отец решил, что пора ей получше выучить азербайджанский язык. И отправил в родной Шарур, к деду.
— Я впервые увидела, насколько прекрасен мой край. Там в декабре в аэропорту пахли розы. А сад моего деда, весь в грецком орехе, персиках, корольке и гранате, был похож на рай.
Алая метка
— Приехала в легком сарафанчике на бретельках, с непокрытой головой. Не знала, что девушка должна носить платок и шерстяные колготки, несмотря на жару. Дедушка Вили едва не лишился дара речи, когда я спустилась по трапу самолета. Вечером в его дом пришли мои многочисленные двоюродные братья, и я, как водится, расцеловала их в щеки. В тот вечер дед меня сильно избил и обозвал потаскухой.Вместе с родным языком в Шаруре Фируза изучала и нравы своих предков. “Дикие!” — объясняет сейчас она.
Исполнилось азербайджанке двенадцать лет — пора замуж. Засиделась до восемнадцати — считай, старая дева, лежалый товар. Радуйся любому жениху, хоть хромому старику.
“Если вдруг влюбишься и потеряешь невинность до свадьбы, родной отец может убить. Или по традиции обреют тебя наголо, обольют кислым молоком, усадят задом наперед на ишака и пустят по улице, — нашептывали Фирузе новые азербайджанские подружки. — Сколько после первой брачной ночи у нас в поселке самоубийств было, потому что молодой и не очень опытный муж утром заявлял своим родственникам, что жена его до свадьбы невинность потеряла”.
Одну девушку выдали замуж. Супруг ночью к ней даже не прикоснулся, слишком робким оказался, а утром вся его родня обсуждала белоснежную простынь новобрачной. Муженек испугался обвинений в несостоятельности и не вступился за жену. Когда девушку выставили за порог, думали, что покончит с собой. Но она, на удивление, не повесилась и не утопилась. А уехала в Баку, нашла себе какую-то работу. “Там в нее влюбился джигит, — рассказывает Фируза. — Да так сильно, что наплевал на грязную славу, которая за ней тянулась из самого кишлака. А после свадьбы выяснилось, что все-таки она была невинна. В общем, аж из Баку в наш кишлак ее алую простынь на показ привезли. Сама видала”.
Но Фируза верила — с ней-то такого не случится. Все будет хорошо. И человек ей встретится порядочный. И семья ее будет крепкой.
Первая любовь
В 14 лет Фируза впервые влюбилась. Вернувшись в Россию.— Адилу было двадцать девять. Взрослый мужчина — и что он во мне нашел? Мы проводили много времени вместе. Он был нежен со мной и ни разу не воспользовался моей доверчивостью и невинностью. Он учил меня заваривать чай, жарить мясо. Готовил к супружеской жизни. А я связала себе свитер с инициалами “А” и “Ф”. Смешно, но родственники так и не разгадали в этих буквах наших имен.
Адил сразу же решил посвататься к Фирузе. Но невеста была еще несовершеннолетней. Чтобы приблизить свадьбу, родители посоветовали ей получить паспорт по метрике умершей много лет назад старшей сестры. Тоже Фирузы. С тех пор у девушки стало два дня рождения — в мае — свой собственный, и в марте — сестринский, по которому она на год старше.
— Не знаю, примерила ли я на себя судьбу умершей сестры вместе с ее метрикой? Но только после того, как ее паспорт получила, на меня беды так и повалились. За считанные недели до свадьбы узнала, что Адил мне изменяет. В гневе наговорила ему много лишнего и даже ударила. А он стерпел и молча ушел. Видно, любил меня очень. Я все надеялась, что вернется, что помиримся. Ведь очень привыкла к нему за четыре года, что мы встречались.
...Отец зашел в комнату Фирузы, взял ее за руку и вывел из дома: “Праздник у друзей, дочь замуж выдают. Пойдем посмотрим”.
Там пили вино под бараньи ребрышки, сациви и долму. Мужчины затягивали песни и произносили длинные тосты.
Свадьба гремела третий день. Третий день в дом тянулись гости. Азербайджанская свадьба не русская. “Горько” никто не кричал, ведь невесты за столом не было. Она в родительском доме по-прежнему делала всю женскую работу — стирала, убирала, готовилась к первой ночи с незнакомым ей мужем, которого ей сосватали...
Фируза сразу поняла, зачем ее сюда привел отец. “Соперницы своей я так и не увидела, а вот жениха рассмотрела”, — вспоминает она.
Это был Адил.
— Мы столкнулись взглядами, и я обомлела. Но силы в себе нашла — высидела на пиру до конца. В тот вечер я впервые попробовала водку. С горя ли? По глупости? Не помню. Не помню, как рядом оказался другой мужчина. Он часто бывал у нас в доме, был хорошим другом отца. И ночь прошла как в тумане. Наутро только поняла, что случилось. Рыдала, убивалась... Но ничего уже изменить не могла. О беременности по своей неопытности аж на пятом месяце узнала. Призналась подруге, а та посоветовала сделать аборт в районной больнице. Дядя Руслан, говорила, тебя из дома выгонит, ребенок этот не нужен, в России живем, а не в Азербайджане, и здесь законы другие, все еще наладится. Но я даже думать не могла, что лишусь ее. Джамили.
Близнецы
С этого дня Фируза старалась реже появляться перед глазами родителей, перестала выходить на улицу. Беременность невестки Амины, которая вместе со старшим братом Фирузы жила в родительском доме, стала для нее настоящим спасением.— Амина должна была рожать в сентябре, а я в июле. Но у Амины начались преждевременные схватки, разница между нашими дочками свелась всего лишь к двенадцати дням. И я упросила ее соврать всем, сказать, будто двойню родила… Джамиля первая на свет появилась. Вес 3450. Роды были очень тяжелые — счастье выстрадать надо, — а родители тем временем думали, что мне удалили почку. Да про меня и позабыли к тому времени. Радость-то в семье какая — двойняшки!
Хоть совсем и непохожие друг на дружку. Амину с дочками — смугленькой чернявенькой Джамилей и рыжеволосой Шаравкой — вскоре выписали. Вернулась из больницы и Фируза. Ее тайну, кроме самой близкой подруги да невестки, не знал никто.
— Была еще одна женщина из соседнего села. Она в моей палате лежала после родов. У нее не было молока. Так я ее ребенка выкормила. От подарков отказалась, попросила только, чтоб она никому не говорила, что видела меня здесь. Она, видно, слова не сдержала.
Вскоре по поселку поползли слухи. И мать потребовала, чтобы Фируза показала ей шрам на животе после операции на почке. С помощью невестки Амины шрам Фируза сама выжгла раскаленной спицей. Закусила губу и провела огненную полосу.
Только бы Джамиля стала для всех законной дочкой, любимой и долгожданной внучкой, а не нагулянной. Страх за себя с каждым днем все больше перерождался в страх за родное существо.
— С невесткой мне пришлось еще долго расплачиваться за услугу. Постоянно покупала вещи своей дочке и племяннице. Да и Амину подарками старалась баловать. Так и жили. Я нарадоваться на Джамилю не могла, но сложно это — притворяться. Ох как сложно не приласкать лишний раз свою кровинушку и вместо мамы быть ей всего лишь заботливой теткой.
С тех пор Фируза жила только ради дочки. О ней одной и думала.
Тогда ей всего 22 года исполнилось.
— Бывало, выйдем с Джамилей погулять к реке, куда девчушкой от отца бегала купаться, обниму ее, поглажу по кудряшкам, скажу то, что при всех не решаюсь: “Доченька моя родненькая”. А она уже тогда все поняла. “Ана, мамочка”, — шепнет и зароется в мои колени.
Однажды Фируза получила письмо из соседнего района от молодого азербайджанца. В конверт было вложено его фото. Мужчина писал, что сам он сугубо положительный, увлекается спортом, сказочно богат и желает на ней, на Фирузе Набиевой, жениться.
Новая жизнь
— На конверте были указаны мой адрес и фамилия, — улыбается женщина.Вслед за этим посланием получила она еще одно. И еще. Еще. Еще. Писали со всех концов Волгоградской области. Из городов и деревень. А одно предложение руки и сердца пришло из тюрьмы.
— Оказалось, что подруга моя так пошутила — объявление в газету дала, будто я ищу мужа. Рассердилась я на нее. Письма все сожгла. Кроме одного. Оно было... от женщины, которая писала, что знает порядочную азербайджанскую семью. В этой семье есть молодой холостой мужчина, который ей как сын, и она хочет познакомить его с достойной девушкой. Так мы и встретились с Фикретом. Он мне понравился сразу. Молчаливый, скромный такой. А главное, не пьет и не курит. Не терплю в доме пьяных, да и табачного дыма не выношу.
Рассказать жениху про дочку Фируза первое время не решалась, а потом — эх, была не была, если любит, простит — выложила все как есть. И Фикрет простил. “Если муж поддержит, то весь мир поддержит. Если муж бросит, то весь мир бросит”, — повторяет Фируза свою любимую присказку.
С тех пор они хранили ее тайну вместе. Семейное счастье омрачалось только тем, что жену из дома родителей Фикрет увез к себе.
— Тяжело это было — с дочей расставаться. Делала все, чтобы видеть ее чаще. О том, чтобы забрать Джамилю в свою семью, только мечтала. Но страшно было сознаться спустя столько лет. Мой брат прирос к Джамиле всей душой. Она ведь в нашу породу пошла в отличие от рыженькой Шаравки. Та — копия лезгинки Амины.
В семье мужа Фирузу встретили неласково. Шесть выкидышей подряд — совсем невзлюбили. “Бесплодная, — заявила свекровь сыну. — Не нужна она нам!”
Фируза терпела долго и однажды не выдержала. “Поцапалась я с матерью Фикрета и со злости неожиданно для себя брякнула, что не бесплодная я и есть у меня дочь”.
Брат Фирузы отказывался верить, что Джамиля его племянница, уж очень полюбил девочку, избаловал ее. Соучастницу обмана, невестку Амину, едва не выгнали за порог. Отец и мать Фирузы хватались за головы. Из дома родителей Фикрета Фирузе с мужем пришлось съехать. Там им рады были еще меньше.
— А Фикрет же как?
— Не бросил. Поддержал. Если любит женщина мужчину, она рабыня. Если любит женщину мужчина, она богиня, — снова приговаривает Фируза. — Мы забрали Джамилю к себе, хотя официальных прав на дочь у меня так и нет. Снимали первое время квартиру отдельно от наших семей. А полгода назад перебрались в Волгоград. Начали жизнь сначала.
...Теперь Фируза бизнесвумен. Она имеет собственный маленький бизнес — торгует фруктами на рынке города. Персики, гранаты, мандарины напоминают ей то единственное лето в Азербайджане, райский сад деда и рабскую жизнь, от которой она так хотела убежать. Мужа Фируза взяла к себе на работу грузчиком — чтобы деньги из семьи не уходили.
В этой семье главная она, женщина. “Счастливая я все-таки, везучая. Муж любимый есть, дочка рядом. Чего еще желать?”
По закону дочь Фирузы до сих пор считается ее племянницей. Доказывать их близкое родство надо теперь через суд, но мать и дочь об этом пока не думают.
Они и так счастливы вместе.
