Не вид спорта — страшилка полная! И теоретические споры, что предпочтет нормальный человек — сани (когда на спине лежишь да вперед ногами несешься) или скелетон (когда на животе к саням прилипаешь да головой вперед к концу трассы мчишься) — абсолютно бессмысленны. Потому что скелетон — спорт неординарных людей. Но популярность к нему приходит, как и обычно, через победы.
В России скелетон вперед толкает 21-летний Александр Третьяков. Чемпион мира среди юниоров, чемпион Европы 2007 года, третий призер розыгрыша Кубка мира-2006/07.
“Мама была категорически против”
— Устали, Саша?— Очень. Не так, чтобы совсем не было желания кататься, но и не рвусь уже в бой. Сезон очень много сил отнял. Сейчас в отпуск, в учебу — пятый курс университета, потом…
— Потом руки вновь потянутся к “штурвалу”?
— Честно? Если судить по прошлому году, то после месяца отдыха такая тоска уже накатывала!
— И хотелось уже — головой вперед…
— Ну да.
— Саша, я не могу не спросить: куда смотрят ваши родители? Вы, помчавшись на дикой скорости по ледяному желобу на санях с устрашающим названием скелетон, папу с мамой перед фактом поставили? Или, может, они вас сами туда отправили?
— Да вы что! Мать, конечно, была категорически против.
— Говорила: “Не пущу!” — и запирала дверь на ключ?
— Нет, говорила: “Ну, пожалуйста, не надо…” Да это так давно было — в мои 17 лет, четыре года назад. Я первый раз тогда поехал. Ведь нашим видом спорта можно заниматься начиная с 16 лет. И до 23 лет спортсмен считается юниором. Но вообще-то у меня спортивная семья: отец футбол любил, немного играл на любительском уровне. Мама — легкой атлетикой занималась. Обе мои сестры-двойняшки — им по 20 лет — тоже занимаются скелетоном. Одна из них, Вика, — член юниорской сборной России.
— А кстати — женщин и мужчин-скелетонистов трасса уравнивает?
— Все зависит от человека. Есть такие одаренные девушки, которые “ходят” трассу лучше нас. Хотя если брать в среднем, то у девушек все медленнее протекает. Медленный старт из-за меньшего веса, ниже скорость, хуже время…
— А вам-то почему в голову пришло в эти открытые сани улечься? Вы вообще такой отвязный — чем необычней, тем лучше?
— Ну нельзя так уж совсем сказать — отвязный. Просто стало интересно — скелетон только начал формироваться тогда в России. Я хотел попробовать: понравится — останусь. До этого бобслеем занимался, но легковат я для него.
— Попробовали — ужаснулись или восхитились? Как она, эта скорость — 125 км/ч вперед головой?
— Смешанные чувства были — сам не понял, что произошло. Но захотелось разобраться.
— Сейчас — поняли?
— Конечно. Все у нас проходит очень быстро, главное — вовремя сделать нужную работу. И не переработать, найти оптимальный вариант. У меня сейчас никаких сомнений, что это мой вид спорта, не возникает. Я люблю скелетон, не могу жить без него, я фанатик. Да к нам только такие люди и приходят. Во всем мире так.
— И что от вас зависит в ледяном открытом желобе, кроме фанатизма?
— Самое главное — что? Задать правильную траекторию. Работа идет крест-накрест. Хочу повернуть влево — давлю правым плечом и левой коленкой. Вправо — левое плечо и правая коленка. Потоки воздуха меняются от любого шевеления тела. Голову чуть отклонил — и скелетон начинает поворачивать. Нужно грамотно рулить, не нервничать, не бояться ничего и никого. Надо прийти перед тренировкой, после нее посидеть, посмотреть на вираж, понять, как лучше его пройти. Чтобы ты вышел на старт, набрал скорость и на оптимальной скорости прошел этот вираж — выше, ниже…
— Но мне кажется, что это скорее врожденное чувство скорости.
— Да нет, все, конечно, тренируется. Сначала тонкости спуска плохо до меня доходили, было тяжело. Со временем начал понимать, где нахожусь на том или ином повороте. Приходил, смотрел, менял принципы работы и — думал.
“Нет нам никакого смысла принимать допинг…”
— Что вы отрабатываете на тренировках в первую очередь? Существует ли имитация трассы?— В комнате ложишься на скелетон — кто с открытыми, кто с закрытыми глазами — и едешь мысленно по трассе. Работаешь телом, вспоминаешь каждый поворот, рядом стоит тренер с секундомером, засекает время. Нужно мысленно показать такое же время, как ты показал, например, на реальной тренировке. В голове все четко фиксируется, поэтому время может и совпадать.
— Грубо говоря, лежите вы на скелетоне и вихляете всем телом, потом говорите: стоп, проехал!
— Ну да, ты же чувствуешь, как едешь: хоп-хоп — и проехал!
— А сколько раз вы спускаетесь по реальному желобу за тренировку?
— Когда на сборах — то четыре раза. У каждого из нас есть дневник, в котором тщательно фиксируется каждый заезд. Вечером анализирую: где ошибся, что не так сделал, что надо изменить, чтобы было “так”?
— Понятно, что чувство страха вам все же свойственно, как и другим. И понятно, что вы умеете его “гасить”. Но бывает, что все же захлестывает — ну просто невмоготу?
— Когда ты на трассе — то уже нет времени на глупости, голова другим занята. Перед стартом поначалу был такой мандраж, но сейчас я научился настраиваться грамотно. Надо голову не терять.
— А скелетон когда-нибудь сталкивался с проблемой допинга?
— Однажды поймали спортсмена из США — он применял средство от облысения.
— Действительно лысел?
— Да, доказали, что это было именно лечебное средство для волос и что запрещенный препарат входил в его состав, поэтому допустили американца к стартам снова.
— А народная молва какой допинг скелетонистам прописывает?
— Да нет нам никакого смысла принимать допинг. Все можно наработать только годами и собственным телом.
“Сани — более экстремальный вид спорта”
— Вы говорите, что в прошлом году на чемпионате России было 13 скелетонистов, в этом — уже 20. Почему сани не развиваются такими темпами? Вон Демченко у нас один у всех на устах…— Да и скелетонист пока один…
— И правда. Так, может, в ваших видах спорта — больше “штуки” в одну сборную не выдают?
— Думаю, сейчас развитие пойдет более активно. Регионы заинтересовались. Хотя пока это основная проблема — приток молодых спортсменов. А по поводу саней — не катался на них, но думаю, что это более экстремальный вид спорта. Даже по статистике там больше травматизма. У саней менее устойчивая конструкция, поэтому много падений. Но, как и тот же Демченко, мы сами настраиваем скелетон под себя — чтобы вес правильно распределялся (кстати, он вместе с техникой не должен превышать 115 килограммов), чтобы лежать удобнее было, чтобы подстилка была не твердой, не мягкой, а в самый раз, и так далее.
— Кто поставляет нам технику?
— Мы, россияне, ездим на скелетонах разных фирм — немецких, швейцарских, американских. У меня — немецкая техника. Каждый скелетон оформляется отдельно — ты сообщаешь на фирму свои данные: вес, рост, пропорции. Иногда производители сами привозят скелетон и сами же доводят его до ума по твоим указаниям. Ты ложишься, пробуешь — вот ручка давит, еще чего-то неудобство вызывает. Все учитывается, все подгоняется…
— А потом вы прячете свой скелетон от посторонних глаз?
— Да ничего подобного — общая комната существует для всей техники, никто ее под подушку не прячет. А что у нас воровать? Технологию? Да и знаете, наш вид спорта — какой-то уважительный, что ли. Может, потому что случайные люди не приходят?
— Это дорогое удовольствие — профессиональная техника?
— Средняя стоимость спортивного скелетона колеблется от трех тысяч евро до пяти. Мой — приближается к пяти. Томас Платцер, тренер нашей сборной, все лето колдовал над этим скелетоном. У нас ведь от многих факторов успех зависит — и от техники, и от трассы, и от управления. На проценты это не всегда разложить можно — потому что трассы разные: есть короткие, длинные, с простыми или сложными поворотами. Есть — скучные.
— Ни капли адреналина?
— Например, в Игльсе — медленная очень. Я на этой трассе стал чемпионом мира среди юниоров и этап Кубка мира выиграл. Но от этого она мне родней не стала. А вот скоростные трассы — в Солт-Лейк-Сити, Санкт-Морице, Турине — я очень уважаю.
— Саша, скелетон считается довольно зрелым видом спорта, средний возраст ведущих спортсменов — 30 лет. Как вам, юниору, в их компании?
— Да нормально. Не могу сказать, когда почувствовал уверенность. Это постепенно ведь происходит. Оп, меня осенило, научился ездить — так в одночасье не бывает. Результаты росли постепенно. Конечно, в этом году произошел прорыв. Потому что хорошая тренерская бригада была собрана еще в прошлом году. Да и наш главный тренер — сам в прошлом скелетонист, опыта ему не занимать, ко всему прочему техник прекрасный. И я вам точно скажу — в следующем году Россия выступит еще лучше! Уверен.
