Православные верят в чадо

Сегодня весь крещеный мир радуется великому православному празднику. А в небольшой деревеньке Уста Нижегородской области готовится особая служба…

Местный житель Ярослав Тиховодов не помнит, как его самого крестили. На путь Божий мальчик ступил сознательно чуть позже — уже в пятилетнем возрасте начал молиться в церкви… которую возвел собственными руками.

Спустя десять лет единственный в мире храм, где ведет службы столь юный “священнослужитель”, встречает и старых и малых.

И Господь здесь глаголет устами ребенка.

На железнодорожной станции Уста спорят два забулдыги:

— А как надо в эту… иордань влезать — задом али передом?

— Она ж не баба, чтоб к ней подстраиваться. А прорубь! Ушел под воду с головой — грех свой обмыл!

Издавна мудрость народная передавалась из уст в уста. Пусть сельские мужики осквернили площадными словами религиозную традицию, однако в споре рождается истина — суть отразили верно. Неспроста же именно в селе с таким названием родился мальчик, который однажды начал проповедовать слово Божие... Хоть и не все соседи его пока научились слышать.

Это практически игрушечная часовенка с краю села, у самого леса. Сруб наподобие баньки, только с золоченой маковкой и крестом над крышей. Крыльцо подметает невысокий худенький подросток в зеленой вязаной шапочке. Смиренны и легки его движения. Славный помощник для прихода… Или — сам батюшка?

— Молиться пришли? — тихо и очень по-взрослому молвит 15-летний “батюшка”, разглядывая меня с детским любопытством ясными глазами. — Заходите в церковь, к иконе прикладывайтесь. Я как раз печку натопил…

 Со стороны и не подумаешь, что в таком сарайчике целая церковь умещается. Напротив входа — иконостас из трех персоналий: Иисус Христос, Николай Чудотворец и Богородица. Подхожу к одной из них, творя молитву. А после благоговейно пячусь, дабы не поворачиваться к образам спиной. Вдруг чую: паленым запахло. А это капюшон моего пуховика от молитвенных свечей возгорелся. “Пожар!” — впадаю в панику, но вовремя вспоминаю, что передо мной лишь ребенок, — сама тушу себя перчаткой по спине.

— Тесновато тут… — смеется Ярослав над “погорельцем”-репортером. — Прихожан немного, но на службу по воскресеньям церковь набивается. У одного мальчика тоже однажды куртка загорелась. Но обычно все мирно проходит.

В дверь без стука и крестного знамения входит женщина, сбивает снег с сапог нога об ногу.

— Мама, это храм, а не сени! — одергивает гостью мальчик.

— Ой уж, Ярик у нас такой в религиозном отношении ранимый, — говорит Светлана Александровна. — Пыль дома стираю, икону вниз образом на стол положу — через всю комнату бросается: так со святыми обращаться не положено!

До появления религиозно образованного сына в семействе Тиховодовых особой веры не наблюдалось. Например, мама Ярослава сама лишь год назад обратилась в православие и покрестилась: “Сын мне давно говорил: что же ты грех на душе носишь?” И отец со старшим братом церковные ворота обходили стороной. Да и сам Ярослав в первые годы своего земного пути от прочих сверстников не шибко отличался.

…А в то рождественское утро пятилетний ребенок вдруг взял и убежал из дома. Самостоятельно сел в автобус, добрался до ближайшего города Урень, а там уж добрые люди подсказали, где тут храм Трех Святителей. И кто толкнул малыша на такое хулиганство?

— Это он сам удумал, — без треволнений в голосе говорит Светлана. — Правда, было ему до этого одно видение у нас в лесу… Не зря Ярик свою часовню именем Николая Чудотворца назвал. Но его духовник, который еще в то Рождество нам позвонил и деньги сыну на обратный проезд дал, запрещает об этом чуде поминать всуе.

В церкви, куда малыша привел душевный порыв, он сразу почувствовал себя как дома. Не хуже Владимира Высоцкого там пел для прихожан мужчина в белой рясе. Отец Валерий и предположить не мог, что к нему явился посланник Николая Чудотворца: “Ярослав с ходу мне заявил, что хочет стать священником. Я возрадовался, что у молодого поколения такие стремления, но понимал, что их надо проверить временем. С тех пор мальчик часто приезжал к нам в храм. А спустя десять лет я выделил для него место у алтаря, где Ярослав молится во время служб”.

Домой беглец, просветленный, вернулся затемно. Менее чуткие родители задали бы малышу за такой побег хорошую трепку, но у Тиховодовых всю ярость перебил шок. Не наказывать же сына за то, что в церковь на Рождество подался.

— Я чувствовал, что мне нужно уединенное место для молитв, — говорит Ярослав. — И тут, недалеко в лесу, обнаружил заброшенный вагончик. Моими первыми иконами были вырезки из православных журналов. Вечером я зажигал свечу и начитывал молитвенник. Зимой приходилось тяжко — там печки не было. Но кто крепок духом, у того и телесная оболочка прочная — я ни разу не заболел после этого занятия.

Конечно, по деревне тут же понеслись слухи о новом увлечении Ярослава. Стали к нему соседи на экскурсии приходить. Почти никто не верил, что у мальчика все серьезно: “Кончай дурью маяться, лучше бы уроки делал”.

Другие обрадовались: “Пусть лучше так, чем пить да курить с десяти лет”. В школе Тиховодова считали немного не от мира сего: “У меня была компания друзей, а перед остальными что бисер метать”, — объясняет девятиклассник. Все дискотеки Ярослав игнорирует: “Я лучше помолюсь лишний раз, чем буду смотреть, как девчонки задницами крутят”.

Появились у маленького монаха и единомышленники — одноклассники. А также их братья и сестры. Пока не по духовному сану, а по степени родства.

— Родители стали нас убеждать перенести храм поближе к жилью, — продолжает Ярослав. — И три года назад мы с друзьями соорудили на этом месте будочку из досок. К крыше прибили две скрещенные палки. Перетащили из вагончика “иконостас” и уже тут стали собираться.

Что родителям в радость, то сразу намозолило глаза соседям. Одна православная активистка не выдержала и развязала религиозную войну. А именно, под покровом ночи подошла к церкви-будочке и, как волк из “Трех поросят”, легко развалила тщедушную постройку. Когда утром увидела, что Ярик льет слезы на развалинах своего храма, бесстыдно высунулась в окно и наставляла: “Не так ты веришь, неправильно! Надо в настоящий храм ездить и не вырезкам из журналов поклоняться. А с цирком своим завязывай!”

— Восстановили мы с ребятами ту церковь… — говорит Ярослав. — Но практически никто из жителей Усты не верил, что у меня с Богом все серьезно. А ведь я все посты соблюдаю: сам себе овсянку без сахара варю. И исповедуюсь по пять раз в год. Грешен я, как и все мы. И действительно, после школы в семинарию собираюсь — на священника выучиться... Только когда про меня в газете Нижегородской епархии написали, народ чуть больше стал верить в мои силы.

А ведь тут все и началось: прочитав местную газету, маленькому “священнику” материально помогли горожане. Например, нижегородская учительница по физике Тамара Чернощекова сначала написала письмо, а потом передала “на строительство храма” все свои сбережения — две тысячи долларов.

— Тут уж понял я — от строительства не отвертеться. Раз средства появились, — шутит отец мальчика Александр. — Согласовал часовню с местной администрацией. Правда, по правилам пожарной безопасности следовало сначала снести “сараюшку” сына. Так у Ярика аж губы задрожали от ужаса: “А вдруг эту сломаем, а новую не удастся возвести? Где же я буду молиться?” Тут уж я расстарался: сколотил церквушку, вырезал из дерева купол, покрыл его золоченой краской и крест прибил. И иконы хоть настоящие купили! На том все деньги закончились. Но многие земляки не обрадовались, что теперь у них храм в деревне появился, а… обзавидовались: подозревают, что это у нас бизнес такой…

В октябре прошлого года состоялось торжественное открытие: батюшка Валерий освятил часовню и провел в ней первую службу. Сбежались прихожане со всего села. И даже та соседка, что в свое время старую постройку разрушила, пришла со всеми порадоваться.

— Она передо мной на Прощеное воскресенье извинилась. Я сказал: “Прощаю тебя. И Бог простит”, — говорит Ярослав.

А что к обустройству храма приложили руку дети, это сразу видно. При входе висят рисунки на религиозные темы: пока на высшем уровне решается, вводить ли в российских школах “Слово Божье”, подростки из провинциальной глубинки давно углубились в изучение Библии. В одном из углов церкви кто-то забыл игрушку на полке — запеленатого младенца советского образца. Впрочем, приглядываюсь: лежит кукла на сене, а над ним пасутся нарисованные герои — волхвы. Тут же и Дева Мария с Иосифом радуются. И расколдобилась Вифлеемская звезда.
Интересно, видят ли маленькие прихожане ту грань, где заканчивается игра и начинается истинное религиозное чувство?

— Все, кто был со мной с самого начала, к 15 годам отошли от веры, — качает головой Ярослав. — Лучший друг Карен, который со мной за одной партой сидит, все больше денег пытается заработать. На Новый год елки продавал. Другому девчонки голову заморочили… Но на службы в храм приходят… Сейчас на местном пруду иордань готовят — на Крещение отец Валерий приедет ее освящать. А потом купаться будем… Ой, мы здесь столько говорим, что церковь уже в базар превращается, — вдруг посерьезнел “батюшка” Тиховодов. — Пора звонить обедню…

“Настоятель” храма вмиг повзрослел, вышел на крыльцо и принялся дергать за веревку мини-колокола: “Бум-бум-бум”… Потянулся народ на службу: две бабушки принесли с собой пирожки, завернутые в газеты: “На милостыню”. Явились и два подростка: тот самый Карен и Татьяна с трехгодовалым братиком Димкой. И еще Кристинка, 10-летняя сестра Ярослава.

Самых маленьких и стареньких “батюшка” усадил на лавочку. Потом встал возле окна лицом к своим иконам, открыл молитвенник и запел тоненьким голоском. А в середине службы Ярослав взял икону и со всем нашим отрядом, да припеваючи, обошел вокруг своей часовенки крестным ходом. Всего-то шагов двадцать понадобилось, как юный священнослужитель снова привел нас ко входу в храм. Ведь Ярослав Тиховодов определенно понимает, какую он выбрал дорогу.