Последние несколько недель в центре внимания столичных художников, искусствоведов, архитекторов, да и простых обывателей — обсуждение концепт-проекта “Апельсин”, разработанного совместно компанией “Интеко” и известным британским архитектором Норманом Фостером. Этот проект называют одним из основных претендентов на победу в конкурсе на реконструкцию здания Центрального Дома художника в Москве, если, конечно же, подобный конкурс состоится. Причем, чтобы рассеять возможные опасения, создатели “Апельсина” неоднократно заявляли, что в случае реализации проекта в первую очередь будут урегулированы все вопросы с существующими собственниками здания и предоставлены им соответствующие площади в новом комплексе. Тем более что в “Апельсине” предусмотрены музеи и выставочные площади, более чем в два раза превышающие те, которые имеются сегодня в существующем Доме художника на Крымском Валу. Макет этого необычного “дома-фрукта” мне удалось лишь однажды увидеть на выставке МИПИМ-2008 в Каннах, а вот серую коробку ЦДХ я вижу ежедневно по дороге на работу. И поэтому меня очень удивляют аргументы некоторых представителей культурной общественности, заклинающих не посягать на это здание ввиду его большой историко-архитектурной ценности. Хотя прозвучавшие в прессе слова директора ЦДХ Василия Бычкова — “навязчивый кошмар” — как раз об этом проекте. Так кто же все-таки прав?
Центральный Дом художника на Крымском Валу площадью 60 тысяч квадратных метров, строительство которого завершилось в 1979 году, расположен на участке земли площадью 2,5 гектара. В свое время ЦДХ задумывался как суперсовременный выставочный центр — в нем даже должны были появиться уникальные жалюзи, которые автоматически регулируют естественный свет, двигаясь вслед за движением солнца, а также другие чудеса техники, бывшие действительно инновационными в 60-х годах прошлого века. Причем планировалось, что на одной территории должны быть построены два отдельно стоящих корпуса — Союза художников СССР и Государственной Третьяковской галереи. Однако намеченным планам сбыться было не суждено. В амбициозный проект вмешался сам “борец с излишествами в архитектуре” Никита Хрущев, который приказал объединить эти два здания в одно. Причем совмещение двух разных проектов произошло на стадии, когда уже невозможно было эффективно переделать внутреннюю планировку и изменить инженерные коммуникации корпусов, в том числе системы вентилирования и кондиционирования. Проект значительно упростился, но тем не менее его строительство затянулось на долгих 20 лет. И даже современную систему кондиционирования и увлажнения воздуха, просто необходимую для надлежащего хранения экспонатов, установили здесь совсем недавно.
В результате получилось здание вроде бы и не маленькое, но спланированное таким образом, что здесь нередко не хватало места — ни на экспонирование в должном объеме произведений искусства, ни на создание условий для их надлежащего хранения. Причем, в силу ряда причин даже имеющиеся площади не используются по прямому назначению на 100 процентов. Еще, по мнению сотрудников ЦДХ, существуют большие проблемы с амортизацией самой коробки здания — механизмы, расположенные в подвале, передают ощутимую вибрацию на пол первого этажа, что плохо отражается на экспонатах. Некоторые конструкции здесь, вообще, очень ненадежны. Как рассказывают сами музейные работники, однажды во время циклевки полов самопроизвольно рухнула стеклянная витрина, расположенная этажом ниже, похоронив под обломками коллекцию фарфора, а по лестнице, ведущей со второго этажа на третий, они стараются больше чем вдвоем одновременно не ходить — страшно…
Впрочем, идея реконструировать здание Центрального Дома художника, а заодно и привести в порядок окружающую его территорию витала в воздухе чуть ли не с самого момента его постройки. За минувшие десятилетия свой вклад в это дело старались внести многие именитые отечественные и зарубежные архитекторы, но успеха не добился никто.
Некоторые стали винить в этом мистику… Дело в том, что авторы проекта ЦДХ Николай Сукоян и Юрий Шевердяев построили свое здание в треугольнике между Москвой-рекой, Садовым кольцом и Мароновским переулком. И поскольку раньше на месте здания находилось болото, которое в свое время удалось одолеть только при помощи сложных технологий фундаментостроения, то эту территорию московские архитекторы метко окрестили “бермудским треугольником”.
При этом ни у кого никогда не вызывало и тени сомнения, что не до конца благоустроенный городской культурный объект, сочетающий на своей территории хаотично расположенные — парк скульптуры, автостоянку, многочисленные киоски, громоздкие рекламные конструкции и нефункциональные внутренние дворы, нуждается в реконструкции. Причем в радикальной, благо что территория позволяет. Особенность этого места состоит в том, что сюда вполне органично можно вписать новое здание — оно не нарушит окружающую застройку, не перекроет никаких перспектив, потому что здесь просто нечего перекрывать. Со стороны Якиманки “бермудский треугольник” огораживают маловыразительные жилые дома и такой же скучный, как ЦДХ, “Президент-отель”, с другой стороны — в районе Москвы-реки (к перспективе которой, как ни странно, здание обращено глухой стеной) циклопический памятник Петру Первому, а с других точек наблюдения — дом вообще не особо заметен.
Одна из наиболее известных попыток исправить сложившееся положение была предпринята семь лет тому назад, когда проводился конкурс на реконструкцию Дома художника. И вот что удивительно: большинство конкурсантов, среди которых было немало известных имен, пошло по довольно странному пути. По меткому выражению одного художника, посетившего выставку конкурсных проектов, “архитекторы, подобно скучающему школяру, пририсовывающему в учебнике портретам классиков “буденовские усы”, большие носы и длинные уши, попытались приделывать к уже построенной коробке новые архитектурные детали — башенки, купола, колонны, портики, веранды, монументальные панно и пр. И даже — притачать… корабельную корму”.
Наиболее экстравагантные проекты предполагали отгородить территорию Дома художника каналом и превратить ее в остров, вписать во внутренний двор ЦДХ некое подобие нью-йоркского музея Гуггенхайма, накрыть здание стеклянным колпаком или вообще опустить его на дно, прикрыв искусственным бассейном. Самым решительным реформатором оказался американец Кертис Джоунс, который предложил построить на месте ЦДХ “Центр Екатерины Великой”, включающий в себя, кроме выставочных площадей, офисы, гостиницу и два театра. Можно поспорить об архитектурных достоинствах этого проекта, однако главный его недостаток был очевиден: отсутствие необходимых средств для его реализации — порядка 5 млрд. долларов. Так что, невзирая на все усилия, вопрос реконструкции здания с места сдвинуть не удалось.
А время идет, и проблема создания нового современного выставочного центра на базе ЦДХ приобретает все большую актуальность. Продолжается реализация принятой в 2002 году программы “Золотое кольцо Москвы”, которая рассчитана на 10 лет и предполагает превращение центра столицы в современную туристическую зону. Маршрут турпотоков начинается от Манежа, движется к галерее Александра Шилова, а дальше — к галерее Ильи Глазунова и храму Христа Спасителя. От храма туристическая тропа поведет к фабрике “Красный Октябрь”, на месте которой появится культурный центр, по пешеходному мосту туристы преодолеют Москву-реку, направляясь к монументу Петру Первому. А далее — одна из ключевых точек маршрута — здание Центрального Дома художника, которое в его нынешнем виде вряд ли сможет как — банально — справиться с возросшим потоком посетителей, так и с эстетическими задачами, стоящими перед столь важным культурным объектом столицы.
Любому здравомыслящему человеку понятно, что уже больше нельзя оставлять все так, как есть. Давно пора переходить от слов к делу, не опасаясь при этом, что повторится история с реконструкцией “Третьяковки”. На этот раз “временным переселенцам” с Крымского Вала обязательно найдется место для размещения. Так, например, в ближайшем будущем будет завершено строительство второй очереди Третьяковской галереи в Лаврушинском переулке, который разрастется вплоть до набережной Обводного канала.
И если давно ожидаемый конкурс все-таки будет объявлен, не стоит забывать о том, что многие авангардные для своего времени проекты выставочных комплексов — от центра Помпиду в Париже до музея Гуггенхайма в Бильбао, ставшие впоследствии важнейшими и любимейшими достопримечательностями этих городов, в свое время тоже вызывали острые дискуссии. Так что, какой бы проект не победил на конкурсе — фостеровский “Апельсин” или какой-либо другой плод современной архитектурной мысли, в любом случае сложно представить себе современный выставочный центр, оборудованный по последнему слову техники, которой оказался бы хуже, чем существующий сегодня гибрид хрущевского волюнтаризма и брежневского долгостроя. Самое главное, чтобы в очередной раз проекты реконструкции ЦДХ не остались только на бумаге, канув в тот самый пресловутый “бермудский треугольник”.
