Спектакль Новосибирского театра оперы и балета “Леди Макбет Мценского уезда” — уже второй оперный номинант сибиряков на престижном театральном конкурсе. Что говорит как минимум о прекрасном менеджменте руководства этого театра. Потому что собственно качества этого спектакля вызывают не меньше сомнений, чем качества предыдущего — “Свадьба Фигаро”. Вместе с тем величие дирижера-постановщика Теодора Курентзиса в “Леди Макбет” подчеркнуто всеми доступными технологическими средствами.
В соответствии с современными веяниями сценографии огромный задник (спектакль был показан на сцене Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко) превратили в киноэкран. На него проецировалась картинка, создававшая некий видеоряд — то мрачное небо с несущимися облаками, то фасад унылого типового панельного дома, то происходящее на сцене, но в ином ракурсе. В общем, фон, не более того. Время от времени фон уступал место истинному предназначению задника: на нем возникала гигантская проекция маэстро Курентзиса, шаманствующего за дирижерским пультом. И главная идея постановки читалась легко: вот он, практически бог Саваоф, вершащий судьбы человеческие столь же легко и беспощадно, сколь легко и беспощадно он трактует оперные партитуры.
Польский режиссер Генрих Барановский в компании с польским же художником Павлом Добжицким обрушили на зрителя с первой же сцены огромный набор режиссерско-постановочных решений. Первая сцена — натуралистический бытовизм. Следующая — абсолютная фантасмагория. За ней авангардно-пластический фрагмент, живописующий массовое нюхание кокаина и уводящий в какой-то условный мистический символизм. Надо сказать, что к середине спектакля весь этот несусветный компот дал все-таки ощущение целостной сюрреалистической картинки, в которой узнаваемые персонажи вроде трех пьяненьких бродяг органично уживаются с фантастическими мирами, порожденными наркотическими “приходами”.
Маэстро Курентзис был очень увлечен оркестром, который играл у него, по обыкновению, громко. Что для отдельных эпизодов партитуры Шостаковича вовсе не вредно. Жаль, что певцы вовсе не интересуют дирижера. Все их попытки привлечь к себе внимание человека с палочкой успеха не принесли. Вскоре они махнули на него рукой и запели как могли. Неважно, надо сказать, запели. Не озадачиваясь даже попаданием в ноты, а воспроизводя некий график направления мелодии. Номинант на премию Олег Видеман (исполнитель партии Сергея) пел в точном эстетическом соответствии со своим дирижером — громко, иногда даже переходя на крик. Осуждать его за это трудно: ведь ему нужно было сделать почти невозможное — перекричать мощное оркестровое звучание, которым управлял Теодор Курентзис. И это ему удавалось! Так что лично я безоговорочно присудила бы Видеману “Маску”. Как минимум за победу над дирижером.
