Пятнадцать лет он носил чужую фамилию.
Три пятилетки был по паспорту старше себя, прежнего, на семь лет. Друзья, отмечая очередной юбилей, изумлялись непреходящей молодости: “На пятый десяток перевалило, а выглядишь как огурчик!”
“Это все спорт”, — отшучивался именинник. На самом деле ему было немногим за тридцать.
Два имени. Два возраста. Человек — один.
Юрия Коваленко в начале 90-х обвинили в Омске в тройном убийстве, но так и не смогли найти.
Он стал Юрием Ивановичем Сибукановым — известным тренером по кикбоксингу, воспитавшим чемпионов, седьмым в мировой классификации судей, примерным семьянином и многодетным отцом, на которого буквально молились в маленькой алтайской Белокурихе.
Две жизни.
Какая из них — настоящая?
Мало кому это удается, когда жизнь перечеркнута крест-накрест, вдруг взять и переписать себя набело. Поделив прошлое и настоящее на черновик и чистовик.
Когда в апреле я прилетела в Барнаул, там выпал снег. И рано утром городские улицы, пока по ним не прошлись прохожие, тоже были белыми, чистовыми.
В аэропорту меня встречал Костя Меркулов, самый талантливый ученик тренера Юрия Сибуканова. Это с ним тот должен был лететь на показательные соревнования в Афины-2004, где решался вопрос о том, станет ли кикбоксинг олимпийским видом спорта.
Костя в итоге полетел один. Учителя арестовали.
“Для нас такой шок был, что он скрывался много лет, что зовут его по-другому… Честно говоря, я ни на секунду случившемуся не поверил, — со своим автомобилем 20-летний Константин Меркулов в фулл-контакте (полном контакте, это уже из кикбоксинга). — Если и был на свете человек, который мне ни разу не cоврал, — так это Юрий Иванович”.
В спортивный клуб “Мастер” Костя пришел хилым третьеклашкой. Стайка пацанов в неуютном подвальчике, раскрыв рты, внимала единственному взрослому. 97-й год.
…Тренер обещал мальчишкам, что однажды они увидят весь мир и станут чемпионами.
А за порогом — знакомые до последней обшарпанной многоэтажки улицы их Белокурихи. Край света, если так судить, здесь только воздух чистый. “Но в 2002 году я уже побывал на острове Родос, в Греции, на Кубке мира — четвертое место тогда занял; получается, тренер не обманул”, — вспоминает парень.
После ареста Юрия Ивановича Константин ушел из любительского спорта.
Говорит, что два этих события никак не связаны: навалилась учеба в универе, и второе высшее надо получать. Но все это неубедительно как-то. “Просто кто-то может делать из обычных пацанов победителей, а кто-то — нет. Юрий Иванович мог”.
За тройное убийство — тяжкое, умышленное преступление — Юрию Сибуканову тоже дали пятнадцать. Только строгого режима.
Свою вину подсудимый не признал.
Но от того, что переписал однажды себя набело, не отказался.
Игра на вылет
Начало 90-х было бригадным, злым.
Многие еще помнят те времена, когда наши города поделились разом на бандитские группировки и сферы влияния.
Казаки-разбойники для повзрослевших мальчиков.
Утром — забивали стрелку. Вечером — выезжали на разборки. Бритоголовые качки на тонированных вишневых “девятках” и с автоматами наперевес.
Кто не с нами, тот — мертвый.
Взрывали, стреляли, беспредельничали — а утром те, кто остался, снова забивали стрелку.
Жизнь — копейка. Средняя ее продолжительность для рядового члена бригады — его личная гарантия, от трех месяцев до полугода. Так что вакансии в этой сфере деятельности оставались всегда.
Каратист Юра Коваленко только вернулся из армии в родной Омск. Коваленко был хорошим спортсменом, мастером. Но трудно не жить “по понятиям”, если ты молод и у тебя крепкие кулаки.
“Юрка вообще с детства был очень правильным, отслужил в десанте, и к 23 годам за плечами у брата было три сотни прыжков, — рассказывает Светлана Коваленко, родная сестра. — Он устроился работать на завод, женился, родился ребенок, а вскоре случилась эта трагедия”.
Дело темное.
Теперь уже и не восстановишь, что и как апрельской ночью 90-го года произошло.
Братва собралась за городом. Человек тридцать. Или даже пятьдесят. Короче, стенка на стенку.
Побазарили. Конкретно. Кто-то достал обрез. В результате на месте остались лежать трое — Мартынов, Шишиков и Ряполов. Убитые принадлежали к одной из местных преступных группировок.
По показаниям свидетелей, стрелял плечистый парень в темной куртке-“аляске” и со спортивной сумкой на плече.
Многие парни ходили тогда в темных “алясках”. Сумки с эмблемой “Адидас” были практически у каждого.
Весь следующий день продолжались обыски. Пришли оперативники и к Юрию Коваленко. Но на месте спортсмена не оказалось: после разборки он уехал во Владивосток, продавать машину.
Логика простая: ежели был бы ни при чем, то остался бы дома, с молодой женой и месячным сыном, а не слинял из города, с места преступления, так внезапно.
Юрия объявили в розыск. Половина местной братвы, загремев на нары, в обмен на то, что их не будут слишком больно бить по почкам, дали показания: убивал именно Коваленко.
Он виноват или не он — какая, собственно, разница… Главное, чтоб без висяка.
— Когда брат позвонил из Владика домой, оставшиеся на свободе друзья предупредили: лучше не возвращайся, тебе шьют “мокрое”, — продолжает сестра. — Наша мама после случившегося слегла в больницу, папа не пережил и умер от инфаркта.
Когда-то в ранней юности Коваленко мечтал обучать пацанов карате. Петь с ними песни у костра под гитару, совершать восхождения на никем еще не покоренные вершины…
Все в прошлом. Не выкарабкаться.
Строгий, но справедливый
Юра Коваленко сгинул.
А несколько месяцев спустя в алтайском Бийске, за сотни километров от Омска, объявился молодой мужчина. Похожий на него как две капли воды.
Которого тоже звали Юрием, у которого тоже были крепкие кулаки и не было документов. “Два года брат жил на нелегальном положении, без друзей, без родных, без фамилии. В 92-м выправил паспорт на имя Сибуканова.
Только с другим годом рождения. Так 25-летний Юрка стал 32-летним. Он переехал в Белокуриху, где организовал спортивную секцию для подростков”, — рассказывает сестра Светлана.
“Сибуканов — мужик, слово держит” — это имя в их маленьком городке стало нарицательным. “Строгий, но справедливый” — говорили про тренера. Он брал мальчишек с улицы, вытаскивал их из плохих компаний, уводил из-под носа от торговцев наркотой, перевоспитывал.
Он спасал их от повторения собственных ошибок, от которых не смог когда-то сам уберечься.
Но мало назваться иначе, чтобы действительно превратиться в другого человека.
Нужно сотворить невозможное.
Чтобы через годы, если и возникнет вопрос у кого в идентификации личности, можно было достать толстый семейный альбом, предъявить фотографии улыбающейся жены, любимых детей, внуков…
— Мы познакомились с Юрой и вскоре поженились, — рассказывает Наталья Сибуканова. — Венчались, как и положено, в церкви, так что нельзя сказать, что я его ненастоящая жена. Я родила ему троих детей. Когда мы прожили вместе какое-то время, он открыл мне правду о себе. Это был поступок. Но я думаю, что он не связал бы свою жизнь с женщиной, которая бы его не поняла.
Подросшие дети — тринадцати, двенадцати и семи лет — ходили в музыкальную школу. Для них отец был просто папкой, большим, сильным, наряжавшимся Дедом Морозом на Новый год. Они гордились тем, что тоже носят фамилию Сибукановы.
“В том, что Юра оставил свою первую семью, его нельзя обвинить. Так сложились обстоятельства — их вынудили расстаться, — говорит Наталья Сибуканова. — Но муж переправлял на родину деньги с оказией, и его сын бывал у нас в гостях. А что еще Юра мог сделать? Мне он говорил, что никого не убивал, что его подставили. Почему я не должна ему верить? Он меня ни в чем ни разу не обманул!”
Прошло пятнадцать лет.
Гремела слава Сибуканова как тренера. Он ходил со своими мальчишками в походы, пел песни у костра под гитару и даже покорил Тянь-Шань. Выкупил здание в центре города, где устроил спортивный клуб для талантливых детей. Поездки по заграницам, все вокруг набивались в друзья.
Сам тогдашний губернатор Алтая Михаил Евдокимов пожимал руку уважаемому спортсмену и хорошему человеку.
И вдруг — как отрезало.
“Не знаем, что у них там произошло, какая размолвка, — рассказывают друзья. — Вроде как Евдокимов попросил Сибуканова помочь разобраться в некой неприятной ситуации, на кого-то, возможно, воздействовать — но Юрий Иванович, по всей вероятности, отказался. Это противоречило его жизненным принципам. А Михаил Сергеевич — общеизвестно — обид не прощал…”
Так это было или не так, но под Сибуканова копнули. Мелкие грешки, старые сплетни, прежние, так и не простившие тебя враги — все сгодится, чтобы испортить жизнь.
Но такого, что вдруг вылезло наружу, не ожидал никто.
Юрий Сибуканов — миф, замок, выстроенный на песке. В реальности такого человека никогда не существовало.
“Мужа сняли с трапа самолета, который улетал в олимпийские Афины. Увезли в СИЗО, отправили потом сидеть не к нам, на Алтай, а в Западную Сибирь, где вообще ни одного знакомого, — продолжает Наталья. — В городе одни организовывали пикет в его защиту, другие, наоборот, откровенно радовались падению: “Вот вам и идеальный!”. Как-то все рухнуло. Сразу…”
7 августа 2005 года, возвращаясь с очередного тюремного свидания, Наталья проезжала по федеральной трассе М-52 и стала свидетельницей страшной аварии.
Раскуроченный автомобиль алтайской администрации застыл на повороте. Тело губернатора Михаила Евдокимова уже унесли.
“Я верю, муж скоро вернется!”
Когда-то я написала статью о человеке, который скрывался от тюрьмы… 56 лет.
В 44-м году нежный подросток Вова Смирнов совершил двойное убийство, был осужден по малолетству на довольно малый срок и удрал от конвоя по дороге в колонию.
Его нашли дряхлым стариком. Случайно: создавая общую электронную базу преступников, компьютерщики из Твери обнаружили сразу двух Владимиров Смирновых с совершенно одинаковыми биографическими данными.
Один, расправившийся с целью грабежа с молодой женщиной и маленькой девочкой, больше никак себя не проявил. Его история закончилась в том же 44-м, после побега.
Другой, пойманный буквально через месяц на краже стакана соли, стал профессиональным сидельцем. Вся его последующая жизнь — лишь малые перерывы между большими сроками. Украл — выпил — в тюрьму. “Не любил я из зоны возвращаться на волю — не к кому было”, — рассказывал Смирнов. Правда, убийств в его послужном списке больше не случалось.
А я смотрела на этого раздвоившегося дедушку-рецидивиста и думала: в чем же истинная цель правосудия — в том, чтобы остановить преступника, его перевоспитать или отомстить ему за содеянное?
И понимала, что в случае со Смирновым сама судьба покарала его за то, что не удалось людям. “Может, было бы лучше, если бы в 44-м я сел. А так всю жизнь за то, что сделал, расплачивался”, — признался дедушка.
Вова Смирнов не создал нормальную семью, не посадил дерева и не родил сына. Свои последние дни он доживал в приюте под городом Мышкином, рядом с убийцами и грабителями, такими же нищими, злыми и никому не нужными калеками.
На досуге старики развлекались кровавыми гонками на инвалидных колясках и поножовщиной. Никого из них перевоспитать обществу так и не удалось.
Да, можно сбежать от тюрьмы. Но ведь от самого себя не сбежишь!
Прирожденный убийца снова станет убийцей. Вор — вором. А подлец — подлецом. Сколько он ни меняй документов.
“Я могу предположить, что ситуация была такова, что у Юры, если он хотел выжить, не было другого выхода, кроме как скрыться, — объясняет Андрей Степурко, коллега тренера. — Но всей своей последующей жизнью он доказал, что порядочный человек. А теперь другие осудили за то, что так толком и не доказали. Непонятно, совершил он те убийства или не совершил?”
Новое расследование обстоятельств этого старого дела длилось аж три c половиной года — с 2004-го по конец 2007-го. И все это время тренер провел за решеткой: под подписку его не выпустили.
Во время суда допрашивали братков, участвовавших когда-то в омской разборке. Вернее, тех из них, кто уцелел.
Иных не было в живых. Иные мотали тюремные сроки. Кто-то давно спился. Показания оставшихся свидетелей сути дела не проясняли. Целое десятилетие прошло тогда в разборках — разве ту, нужную, упомнишь?
Несмотря на заслуги обвиняемого, приговор Юрию Коваленко был суров. “Я ни в чем не виноват. Я никого не убивал. Да, я тоже был на той разборке, но это все, в чем меня можно сегодня обвинить”, — произнес подсудимый в зале суда.
“Я буду его ждать, — говорит жена Наталья. — И я верю, что муж скоро выйдет. Пятнадцать лет строгого… Это несправедливо, это так неправильно… Его судили как Коваленко, но, когда он вернется, он снова станет Сибукановым. Каким все его знают. Каким его знаю я”.
За два месяца пребывания на одной из пересылок Юрий Сибуканов организовал зэков и создал с нуля тюремную футбольную команду…
Александр СКОВОРОДКО, адвокат:
— Полагаю, что со сроками давности в этой истории все законно. Тройное убийство — преступление серьезное, и вдобавок человек скрывался столько лет. Что касается вины Юрия Коваленко-Сибуканова, то скорее всего суд вынес приговор на основании имеющихся доказательств его виновности, а подсудимый просто не смог использовать все средства для своей защиты. Насколько я понимаю, он даже отказался от суда присяжных, несмотря на то, что, по статистике, именно присяжные чаще всего оправдывают обвиняемых.
Сейчас можно пытаться переоценивать выводы суда, справедливый приговор или несправедливый и нужно ли бросать человека за решетку на пятнадцать лет, если тот явно не опасен для общества, — но это все категории нравственные, а не уголовно-процессуальные.
Что можно посоветовать Юрию Сибуканову сейчас — это в течение полугода после вступления приговора в законную силу подать жалобу в надзорные инстанции и одновременно в Страсбургский суд на нарушение его прав.
Но в любом случае он должен поступить так, как велит его совесть.
