О причинах сенсационного успеха российских футболистов на Евро-2008 написано уже немало.
И наверняка напишут еще.
Но особо интересен, думается, взгляд изнутри — пресс-атташе нашей сборной, известного телекомментатора Ильи Казакова. “Настоящая сборная, или Феномен Хиддинка” — так называется его книга, которая на днях увидит свет. “МК” выбрал для публикации отрывок, посвященный знакомству Гуса Хиддинка с российскими реалиями. Помните, как перед матчем сборной в Македонии команда неожиданно отказалась жить в сочинском пансионате “Зеленая роща”? И все еще гадали: почему?!
Побросав вещи в камере хранения, команда — привыкшая к питанию на пятизвездочном уровне — оказалась не в ресторане, а в столовой. Руководство, персонал, повара “Зеленой рощи” старались встретить сборную как можно приветливее и гостеприимнее, но все равно это был только пансионат. Явно не пятизвездочный. И еда тоже была не на пять звезд — пусть обильная, разнообразная, но… другая.
— Гус, — крикнул, ерничая, Аршавин, — back in USSR!
Хиддинк был ошарашен увиденным. Молчал. Бородюк вспоминал сборы советского времени. Корнеев удивлялся вслух. Гришанов требовал убрать салаты с майонезом, заменил одну из официанток. Команда ела.
Ела стремительно, словно дети из многодетных семей. Атмосфера все ощутимее напоминала пионерлагерь. Это ощущение усилилось, когда игроки, прихватив фрукты, потянулись к выходу — практически одновременно…
* * *
Рядом со столовой стояли две витрины-холодильника, отдаленно напоминавшие формой пианино. Выставленный в них ассортимент поражал разнообразием: от пепси-колы до каких-то народных целительных средств вроде растирок из порошка “натуральных камней”. Сбоку на специальной стойке висели еженедельники с соблазнительно извивающимися девицами на обложке и почему-то шерстяные носки ручной вязки.
Легенда, как называют в сборной ее многолетнего массажиста Олега Соколова, проходя в сторону лифта, остановился на полпути, засмотревшись на витрины. Шевелил молча губами, то ли прицениваясь, то ли вспоминая что-то из своего богатого футбольного прошлого, где были и Лобановский, и Бесков, и Романцев.
— Ну вот, — к однополчанину подошел Гришанов, — если вдруг лекарства кончатся, прямо здесь и докупим.
И посмотрел своим скептическим взглядом на растирки. Они переливались всеми цветами радуги.
* * *
Хиддинк, выйдя с ужина, первым делом спросил у администратора пансионата про бар, видимо, надеясь обрести привычное расположение духа с помощью чашки капуччино.
— Да вот же он, — сказал администратор. И вежливо показал на одинокий круглый столик с четырьмя металлическими стульями, разместившийся аккурат между витринами-холодильниками и комнатой хранения багажа.
Гус сделал несколько твердых шагов, сел за столик с видом человека, которого в этой жизни уже ничего не может поразить, и заказал капуччино.
— Капуччино нет, — любезно прозвучало в ответ. — Можем сделать кофе по-турецки.
Тренер был уже согласен и на кофе по-турецки. Помощники заказали себе кофе тоже, а Йоп опрометчиво попросил еще и бокал лучшего местного красного сухого вина.
Когда принесли кофе, рядом со столиком неведомо откуда возник человек в спортивном костюме радостно-пестрой расцветки. Угадывалось спортивное прошлое. В руке у него был стакан с водкой. Гуса он узнал сразу.
— Хиддинк? — спросил он с интонациями волка из “Ну, погоди!”. — Гус Хиддинк?
Гус, кажется, даже не кивнул. Он вообще не любит пьяных, а уж тем более навязчивых пьяных. Окружающие уже хотели отправить товарища спать, а то и подальше, но он сам решил не задерживаться.
— Я журналист! — сказал он. — Твое здоровье! Мы тебя уважаем!
И хлопнул стакан чуть ли не в один глоток.
— Журналист? — переспросил тренер.
— Начинающий! — сказал журналист и исчез за поворотом.
Больше мы его никогда не видели.
* * *
Номера в пансионате напоминали о мечтах советских трудящихся конца семидесятых. Просторная комната. Длинный балкон в сад. Холодильник. Ванна с двумя сиротливыми полотенцами. Телевизор. Кровать с тонким серым шерстяным одеялом в полоску.
Хиддинк, кажется, мог просидеть в баре свой привычный вечерний лимит — около часа, а то и больше. Если бы не слезы, неожиданно навернувшиеся на глаза главного тренера. Вызванные каким-то непонятным запахом.
Ночная уборщица, не дожидаясь, когда разойдутся гости, принялась за мытье полов. Если у советских людей давно выработался иммунитет на хлорку, европейцам этот запах все еще был в диковинку.
Гус не выдержал, встал и сказал, что пора спать. Ему пожелали доброй ночи, сказав напоследок не “пока”, а “до завтра”. “See you tomorrow, Guus!”
Чувство юмора у тренера фантастическое. Он оглядел неспешным взглядом свой штаб и ответил: “Если это завтра наступит”.
В номере голландского специалиста ждали новые испытания. Телевизор показывал два федеральных канала и три краевых, отказавшись порадовать тренера BBC или CNN. Найти выключатель у стационарной лампы оказалось задачей не слабее теоремы Ферма. А шторы задергивались, только если у тебя имелся опыт, как двигать держащие их крючочки по направляющей штанге карниза.
Йопу, как это выяснилось утром, местное вино не очень понравилось.
* * *
Утром персонал сборной, равно как и тренерский штаб, в силу привычки решил поплавать перед завтраком. Бассейн был летним, открытым. На дне лежали листья, нападавшие с окрестных деревьев. Некоторые еще не успели утонуть, плавали на поверхности. Где-то вдалеке распевались вороны.
Вернувшись в отель, Хиддинк не выдержал, вызвал машину и поехал с несколькими сопровождающими в лучший отель города — “Radisson-Лазурную”. Зашел в холл, увидел знакомый пейзаж, вдохнул доносящийся из лобби аромат свежемолотого кофе и сказал только одно слово: “Европа!”
Команда завтракала, недоумевая, почему в столовой нет главного тренера. Версии высказывались самые смелые. В основном в шутках сквозило соболезнование.
Шум стих, стоило Гусу появиться в дверях. Он прошел в центр зала и быстро заговорил на английском. Переводил Корнеев.
— Доброе утро, парни. Как известно, вы сборная России. А у сборной своей страны должны быть самые лучшие условия. Поэтому я принял решение: сразу после завтрака мы переезжаем в другой отель, который нам подходит.
Футболисты восторженно загудели. Им понравилось, что Гус оказался на их стороне, что он решил позаботиться о них, что пошел на конфликт, показывая свою силу и не думая о цене вопроса, не думая о том, что будет дальше.
Это была еще одна победа Хиддинка, еще один кусок отвоеванной им территории. Перед Эстонией он сделал то, что казалось невозможным: ограничил пребывание президента РФС в раздевалке перед матчем до нескольких минут. Да потом еще, не задумываясь, рассказал об этом в прессе: “В международном футболе принято, что за полтора часа до игры президент говорит игрокам “удачи!” — после чего выходит из раздевалки, и футболисты могут сконцентрироваться на игре. У мистера Мутко энтузиазма столько, что он возвращается и возвращается в раздевалку. И конечно, в какой-то момент мне приходится вежливо просить его покинуть ее, позволить игрокам готовиться к матчу. Они и так знают, что должны делать”.
Сборная привыкала видеть в Гусе человека, не только уверенного в себе, но и в том, что он делает. Уверенного, что его слово — закон. Это, естественно, развивает внимание и ответственность к тому, что он говорит, у самих футболистов.
Но проблемы, с которых начался сбор, как выяснилось, были еще только ягодками…
