Собачьи какашки

О человеческой черствости, равнодушии и о тотальном пофигизме двуногих в целом. Ничего другого “вечного” у них, похоже, уже не осталось. Кроме, разумеется, нашего общего бесславного финала — смерти. Она у нас на всех общая. Но вместе с тем она же у всех — своя.

Так вот, на днях в Москве, на Пятницкой, грабанули офис детского хосписа.

Вот так вот — взяли и грабанули! Предусмотрительно прихватив при этом не только оргтехнику и прочее годное для жизни добро, но и денежки, отложенные на скромные детские похороны. Похороны тех малышей, которых уже успел сразить наповал жестокий, безжалостный, роковой рак.

Вспоминаю историю одной крошечной пятилетней русской девочки, умиравшей в детском киевском хосписе. Историю эту мне рассказала доктор Лиза, в миру — Елизавета Глинка, хоспис этот как раз и создавшая. Кстати, чтоб вы знали: профессия ее зовется врач паллиативной медицины. Проще говоря, пашет она и за онколога, и за психолога, и за соцработника. Так-то вот. С обреченными больными она прочно повязана уже целых 15 лет. Волей-неволей тут ужаснешься: как сил-то на это хватает?! А вот, оказывается, хватает. Не то что у нас с вами, отпетых слабаков, придурков и эгоистов.

Отец смертельно больной девочки, человек православный и глубоко верующий, так, бедолага, обезумел от горя, что порывался “зарубить” в хосписе все иконы. Очень уж сердцем возроптал на Бога, так несправедливо и так жестоко отбиравшего у него единственную, крошечную, беззащитную и ни в чем еще дурном не повинную дочь.

Доктор Лиза, увидев отца, ослепленного горем, на секунду аж растерялась… И вдруг, повинуясь какому-то сильному внутреннему чувству, какой-то внезапной догадке, бросилась к нему со словами: “А вы возьмите!.. Возьмите ее на руки”! Безумный отец взял. И вдруг затих вместе с обессилевшим уже и повисшим, как тряпочка, на его руках ребенком. Девочка еще дышала несколько минут, а потом… Потом тихо и просто ушла из жизни.

Отец заплакал. Но вот то, что его волновало в этот момент, вконец потрясло доктора Лизу. “Она туфельки со стразами так просила!.. А я так и не успел ей их купить”. — “Ну так купите теперь!” — “Да что вы, доктор, я ж размера ее не знаю… Да и денег у меня на них теперь нет”. — “Возьмите! Возьмите деньги и поезжайте на рынок”. Доктор Лиза и раздавленный горем отец аккуратно сняли с мертвых пяточек мерку, вырезав их контур из листка бумаги. Зажав в кулаке бумажную мерку, отец поехал на местный рынок и купил своей мертвой принцессе волшебные туфельки со стразами. В них-то и положили девочку в гроб.

Вот такая страшная история. Страшная, трагичная. И таких у доктора Лизы, поверьте, хватает. В ее киевском хосписе целых две палаты смертельно больных детей. И украинских, и русских. Безо всякой надежды на выздоровление. И еще 23 палаты таких же безнадежно больных взрослых.

Почему доктор Лиза создала этот хоспис в Киеве? Почему у нас в России до сих пор нет ни одного стационарного детского хосписа? Есть только особые выездные службы для ухода за умирающими детьми дома. Мне объясняют, что на каждого больного ребенка непременно полагается штатная ставка педиатра, но мне, признаться, так и невдомек, почему именно это является столь роковым, столь непреодолимым препятствием?!

А теперь немножко истории. Мировой истории хосписов. В сущности, она не такая уж длинная. Началась в Англии. Именно там баронесса Сесилия Сандерс в достаточно уже зрелом возрасте пришла работать в госпиталь, где вплотную столкнулась со страшной проблемой онкологических больных. И что вы думаете? Страдания одного из пациентов потрясли ее так глубоко, что она занялась этой проблемой всерьез и надолго. И уже в 1967 году ее усилиями был организован первый в мире хоспис. (Кстати, сегодня баронесса Сандерс вроде бы еще жива, хотя и пребывает в весьма преклонном возрасте — где-то под 90 лет.) И уж затем только появились хосписы в Америке и во многих других цивилизованных странах.

Стали подтягиваться за ними и мы. Когда началась перестройка, англичанин Виктор Зорза завез наконец-то идею хосписов и в Россию. А первый российский хоспис был основан в 1990 г. в питерской Лахте.

Кстати, само появление Зорзы в России — тоже далеко не случайность. Виктор был выходцем из России, украинским евреем. В 1971 году его дочь Джейн заболела меланомой и через год, в 26 лет, умерла в хосписе. Узнав перед смертью, что ее отец родом из нашей страны (он всю жизнь это скрывал), она завещала ему строить хосписы в Индии и России. Как видите, он действительно выполнил ее завещание.

“Хоспис — это не дом смерти. Хоспис — это достойная жизнь до конца”, — часто повторяют те, кто работает с обреченными. Кстати, в московском фонде кроме самой доктора Лизы работает всего ничего народу — врач Сергей Петрович Курков, помощник Егор да медсестра Юля. Президент фонда  Александр Чуев. Чем, спрашиваете, они там занимаются? Объезжают беспомощных больных, брошенных умирать по своим койкам. В день — не больше пяти. Больше не получается. Что еще? Просят, скандалят, договариваются с больницами, упорно отказывающимися брать “тяжелых” из чужих регионов, без прописки и вообще без каких-либо перспектив в этой жизни.

Нет, если честно, сначала планировалось помогать только неонкологическим больным (для онкологических в городе вроде как построены уже хосписы). Но тут выяснилось, что круг нуждающихся куда как шире. Потому что онкологические дети обречены умирать дома. Потому что в существующие взрослые хосписы далеко не всегда можно втиснуться в принципе. К примеру, если у тебя нет московской прописки. И уж тем более — российского гражданства.

И конечно же, потому, что немалое число инвалидов просто-напросто брошено. И собственными своими ближними, и, уж конечно же, — дальними. Родственнички — они, сами знаете, не сахар. И уж конечно, не сахар наше государство. Ему и на простых больных, честно говоря, плевать. А на обреченных — на них и подавно! Подыхай в одиночку, нам тут не до тебя! Нам и без тебя, доходяга, хлопот хватает!..

Только кто из нас может дать гарантии, что завтра на такой же провонявшей гноем, мочой и калом койке не окажемся мы с вами?! Смерть — она, знаете ли, благотворительностью не занимается.

Как не занимаются ею и кое-какие иные, человеческие инстанции и структуры. К примеру, как-то раз доктор Лиза написала министру здравоохранения (теперь уже глубоко бывшему): мол, надо организовать хоспис. Министр ответил: “Оказание данного вида помощи считаю нецелесообразным”. Надо надеяться, что когда этот самый министр предстанет наконец-то перед Высшим Судом (а такое непременно случится), резолюция в отношении его самого будет столь же жесткой и столь же категоричной. А мы… мы непременно ее поддержим!