— Говорят, вы сначала играть пожилую балерину не хотели. Как удалось режиссеру вас уговорить?
— Неправда. Как только прочел текст, сразу согласился сниматься. Это не первый женский образ в моей жизни. В шестом классе я сыграл Снегурочку в новогоднем представлении. Все хохотали, увидев мой белый парик. Это же прикол, когда дядька в тетку переодевается. По крайней мере, сначала зритель воспринимает новеллу как киноанекдот. А потом уже надо было работать, чтоб глубокие эмоции вызвать. К слову, режиссер Григорий Константинопольский мне доверил женскую роль и в фильме “Сказка”. Это итальянская старуха-мафиози.
— Откуда такая глубина проникновения в образ? Что вас связывает с миром балета?
— Мой дедушка был главным режиссером Большого театра, и мы ездили зимой в “Сосновый бор”, дом отдыха для “балетных”. Моя мама училась вместе с женой Мариса Лиепы. Мы дружили и часто встречались с ним. Помню, как каждое утро Марис “бегал на круг” четыре километра. Поэтому я понимаю, что балет — это огромный труд.
— А женщиной быть трудно?
— Трудно, но одновременно увлекательно и весело. История пожилой балерины интересна сама по себе. В начале съемок мы боялись, что на экране я буду выглядеть как трансвестит. Меня сняли достаточно быстро, за 10 часов. Но, слава богу, трансвестита не получилось, а получилась откровенная женская трагедия. А трудно мне было держать спину, потому что я с детства сутулюсь.
— Чьи ноги выписывают в кадре пируэты? Это была дублерша?
— В кадре есть и мои ноги, и не мои. На пуантах стоять трудно, я пробовал это еще маленьким. Мама водила меня в хореографическое училище. Преподаватель сказал, что у меня У-образные ноги, и это хорошо для прыжка.
— Вам жалко свою героиню?
— На самом деле мое дело сниматься, а не анализировать. Но я героиню жалел и был ей в своем роде адвокатом. Она несчастная, конечно. Правда, дура абсолютная! А тех дам, о которых я думаю: “Ах, какая женщина!” — сыграть бы не смог. Это неземные создания. Инопланетянки.
— Что было самым сложным в перевоплощении?
— Колготки — в них неудобно. А пачку мне сшили костюмеры, думаю, она получилась гораздо шире в талии, чем они привыкли делать. (Смеется.)
— А это правда, что вы сценарий “Кошечки” сначала потеряли?
— У Гриши есть две фантазии: первая — что я теряю сценарии. А вторая про то, что он маленьким с папой отдыхал в Крыму. Папа немного выпил, лег спать на пляже, и его обокрали местные дети. Как утверждает Константинопольский, одним из местных детей был я. Действительно, мы тогда снимались в Ялте. И шалили, как генералы песчаных карьеров. Но чтобы красть деньги — нет, никогда! Все-таки я человек честный.
