Это кино можно смотреть всем и всегда: в радости и печали, пребывая в тоске зеленой и состоянии любви нереальной, — все равно вы выйдете из зала с одним и тем же блеском в глазах, и люди вокруг вас все будут добрые-добрые, и вы всех так полюбите, потому что нахлынет на вас оно — настроение по имени “Амели”. Первый раз оно посетило Москву в июне, в день открытия ММКФ, но открытие “Амели” будет происходить каждый раз, когда вы сядете в кресло, и на экране с истинно французской скоростью начнут мелькать титры: “3 СЕНТЯБРЯ 1973 ГОДА В 18 ЧАСОВ 32 СЕКУНДЫ МУХА ИЗ СЕМЕЙСТВА МЯСНЫХ, ПРОИЗВОДЯЩАЯ ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ТЫСЯЧ ШЕСТЬСОТ СЕМЬДЕСЯТ ВЗМАХОВ КРЫЛЬЕВ В МИНУТУ, СЕЛА НА УЛИЦЕ СЕН ВЕНСАН НА МОНМАРТРЕ... И В ТОТ ЖЕ МИГ СПЕРМАТОЗОИД, ПРИНАДЛЕЖАЩИЙ ГОСПОДИНУ РАФАЭЛЮ ПУЛЕНУ, ВЫРВАЛСЯ НА СВОБОДУ И НАСТИГ ЯЙЦЕКЛЕТКУ, ПРИНАДЛЕЖАЩУЮ ГОСПОЖЕ АМАНДИНЕ ПУЛЕН, В ДЕВИЧЕСТВЕ ФУЭ...” И фразы эти уже стали культовыми, хотя премьера только-только состоялась, но вы придете на “Амели” еще и еще, заговоренные Жан-Пьером Жене и Одри Тоту уже forever.
Если вдруг найдется среди вас, наши дорогие читатели, хоть один человек, который еще ничего не слышал об “Амели”, тогда я пишу для вас, единственного. В любви “Амели” признались уже все журнальные кинокритики, кроме одного газетного, который тоже любит, но с надрывом и пистолетом, потому что иначе стесняется.
“Амели” — это несомненный хит, у “Амели” нет недостатков (когда ты очарован, так и есть), “Амели” будет приходить к вам во сне, потому что “Амели” — это идеальный сон об идеальном Париже, таком, какой вам снится по ночам (или очень хочется, чтоб снился). И сам режиссер не скрывает, что подправил действительность: протер еще и еще и без того блестящий Париж, смыл с него все граффити и все остальное, что не укладывалось в ощущения под названием “Амели”. Картина “Амели” так красива и совершенна, что хочется ее всю порезать на кадрики и обклеить ими все вокруг — маленькими картинками “Амели”. И в этом нет ни капли приторности — есть только легкость бытия.
И как здорово, что Жан-Пьер Жене, обожаемый нашим просвещенным людом за черные-пречерные, милые-премилые “Деликатесы” (совместный с Марком Каро шедевр десятилетней давности о поедателях человечинки), не стал снимать в роли Амели не менее почитаемую всеми нами находку Ларса фон Триера Эмили Уотсон (“Рассекая волны”, “Защита Лужина”). Сценарий писали специально для нее, но она не захотела надолго покидать свой туманный Лондон. Нет, кино бы наверняка вышло совсем неплохое, но не “Амели” с Одри Тату, которая теперь навсегда Амели. (Ей 23 года, она сыграла до “Амели” в шести фильмах, но у нас показывали только очень дамскую и очень добрую картину “Салон красоты “Венера”, которая уже успела выйти на видео и которую я тоже рекомендую всем новоявленным татуманам. За “Салон” Одри получила “Сезара” как надежда года.)
Возвращаемся к сюжету. Мы остановились на моменте зачатия — дальше Амели росла в этой занудной семейке, где папа постоянно слушал ее сердце, а она так волновалась, потому что он подходил к ней только для врачебного осмотра — и никогда больше. В те роковые минуты сердце ее бешено стучало, и папа считал, что у нее больное сердце, и не пускал ее в школу. Амели выросла без друзей-людей, зато с приятелями-вещами. Маму ее убила туристка из Квебека, которая упала прямо на нее с крыши церкви как раз в тот момент, когда из нее выходила г-жа Пулен с дочерью. Потом Амели выросла совсем, поселилась на Монмартре и стала официанткой. Как-то в день и час, когда по телевизору шли новости: “СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ В ПАРИЖЕ В АВТОКАТАСТРОФЕ ПОГИБЛА ПРИНЦЕССА ДИАНА. С НЕЮ ВМЕСТЕ В МАШИНЕ НАХОДИЛСЯ ЕЕ ДРУГ, СЫН МИЛЛИАРДЕРА ДОДИ АЛЬ-ФАЕД, КОТОРЫЙ ПОГИБ НА МЕСТЕ...”, у Амели от удивления выпала из рук крышечка от бутылочки с лосьоном, которым она в это время протирала лицо. Крышечка закатилась к самой стене и перевернула тем самым всю жизнь Амели. Что-то стукнулось, что-то отвалилось, что-то открылось, и Амели зачем-то сунула в эту дыру руку и достала жестяную коробку, в которой лежали... старые открытки со спортивными героями далекого прошлого и другие сокровища маленького мальчика, который когда-то здесь жил. И Амели решает вернуть утраченное. Она идет к консьержке, а у той горе: 20 января 1967 года у нее погиб муж, который успел накануне сбежать от нее со своей секретаршей. Но хватит пошлого пересказа, вы все увидите сами — как Амели спасает всех, включая того давно погибшего мужа, по крайней мере его душу. И будет у нее любовь с Нино (Матьё Кассовис), которую она будет бояться. И будет всем хорошо в тот самый парижский час с небольшим, который вы проведете в Париже, ибо зал, где идет “Амели”, — это территория Парижа как раз на те самые час с небольшим, пока там идет “Амели”.
