Я, братцы мои, господа хорошие, на той неделе из новогодних праздников вышел и на нервной почве после правильного пива о Луне стал думать... Не в том смысле, что, как сказал поэт: “Любовь не вздохи на скамейке и не прогулки при луне...”, и не в том смысле, как поется: “Луна... Луна...”, а дальше никто ничего не помнит, а в том смысле, что Луна, оказывается, не просто вращается вокруг Земли, а, беспрерывно вращаясь, она еще находит время воздействовать на нашу душу, то есть на нервную и даже пищеварительную систему, если, конечно, у тебя есть чем ее загрузить... Короче говоря, в год Лошади стоит подумать о себе и о Луне... Стоит не полениться и разобраться наконец в камнях... Очень хорошо, если у кого из трудящихся есть рубины, топазы и гранаты... Если нет, можно заменить их булыжниками, не ждать... Мало ли чего может произойти при переменах лунного цикла...
В общем, считайте: сегодня, во второй половине января 2002 года, Луна в Овне, и мы с ней — тоже...
По лунному календарю 20 января испокон веков — день раскаяния и отпущение грехов. Вот мы сейчас и посмотрим в историческом смысле, какие исторически остроумные примеры могут нам оказаться полезными... Сейчас... В наше героическое, я не побоюсь этого слова, время... Всем нам... От президента до простого школьника... Тем более что по лунному календарю в год Лошади работы хватит для всех... То есть, грубо говоря, мало запрячь Лошадь, нужно еще научиться пахать по совести и по справедливости... А до этого нам еще, братцы мои, господа хорошие, пахать не перепахать...
С воскресеньицем Вас!
* * *
20 января 1912 года (извините, если что путаю) в Москве судили попа-расстригу, который пропил “церковную кружку”. То есть подаяния москвичей на нужды церкви. Присяжные заседатели были все сплошь огромадные купчины первой и второй гильдии...
Великий адвокат Плевако поспорил с Владимиром Ивановичем Немировичем-Данченко, что скажет в защиту подсудимого одно предложение, и попа-расстригу оправдают...
Когда Плевако дали слово, он поклонился в пояс суду и сказал:
— Господа присяжные заседатели, всю свою жизнь подсудимый отпускал вам ваши грехи... Отпустите и вы ему один раз, люди добрые!
Немирович-Данченко проиграл пари...
* * *
20 января, в первой половине третьего века до нашей эры, когда у известного мудреца и законодателя Феокрита спросили, какие из изданных им законов он считает лучшими, он ответил:
— Те, которые приняты народом и им исполняются.
* * *
Отважного старого отставного воина императора Августа Депокториана за что-то притянули к суду. И он умолял императора Августа помочь ему. Кесарь назначил Депокториану самого искусного защитника. Но старый солдат с горечью и обидой сказал, что когда надо было защищать императора, то он самолично шел в бой за него, а не посылал кого-либо вместо себя. Август немедленно принял на себя лично защиту старого служаки в суде, и Депокториан был оправдан.
* * *
На картине Микеланджело “Страшный суд” было несколько обнаженных фигур, которые не понравились Папе Павлу IV. Он передал через нунция, чтобы художник переделал картину.
— Скажите Папе, — отвечал Микеланджело, — чтобы вместо того, чтобы заниматься обнаженными фигурами на моей картине, он бы лучше занялся искоренением разврата, воровства и беззакония, которые творятся его духовенством...
* * *
Гете прогуливался в парке Веймара. На дорожке, где мог пройти лишь один человек, ему встретился критик Понтенель, который остро критиковал произведения Гете. Когда они сблизились, критик чванливо сказал:
— Я никогда не уступаю дорогу дуракам.
— А я наоборот, — ответил Гете и, улыбаясь, сделал шаг в сторону.
* * *
У итальянцев есть поговорка: “Ты мне льстишь, но мне это нравится”. Это была любимая поговорка Папы Льва Х.
— Я знаю, — говорил он, — что все хорошее, что обо мне говорят, — сущий вздор. Но я слушаю этот вздор с огромным удовольствием.
* * *
Английский драматург Ричард Шеридан как-то позволил себе в одной из своих пьес резко отозваться о деятельности парламента. В наказание за это парламентарии заставили его явиться в парламент, встать на колени и принести публичные извинения. Шеридан исполнил этот приговор, но поднимаясь с пола и отряхивая платком одежду, воскликнул:
— Все это так... Но, Боже, какая же здесь грязь!
* * *
Жестокий реформатор и временщик времен императрицы Анны Иоанновны немец Бирон однажды спросил Кульковского, придворного шута императрицы:
— Что думают обо мне россияне?
— Ваша светлость, — ответил шут, — одни считают вас Богом, другие — Сатаною, и никто — Человеком!
* * *
Однажды в Таганроге, незадолго до кончины, Александр I по обыкновению совершал свои прогулки по городу пешком, один, безо всякой свиты и охраны. Увидев его прогуливающимся по берегу Азовского моря, люди в изумлении говорили:
— Смотрите-ка! Ведь это наш русский император... Александр I... Идет один и никого не боится... Значит, у него чистая совесть!
* * *
Однажды, во время беседы о достижениях современной техники, Бернард Шоу сказал:
— Теперь, когда мы уже научились летать по воздуху, как птицы, плавать под водой, как рыбы, нам не хватает только одного: научиться жить на земле, как люди...
* * *
А что замечательно, скажу я вам, так это то, что мой пан Зюзя, в кабачке у которого мы с вами собираемся, получил колоссальный новогодний подарок... Вы помните, мой пан Зюзя — зайцевед, зайцеед и зайцелюб, автор нескончаемого романа “А вы боитесь зайцев”, неоднократно предупреждал. Запомните:
— Если это серое дело (заяц или зайчиха) неожиданно перебежало вам дорогу — немедленно поворачивайте оглобли...
Так вот, умницы и остроумцы сегодня на полном серьезе открыли в Псковской губернии памятник тому великому Зайцу, который ровно 176 лет назад перебежал дорогу солнцу русской поэзии, лучезарному Александру Сергеевичу Пушкину и заставил его повернуть оглобли и не ехать в Санкт-Петербург сразу же после восстания декабристов. И этим спас Пушкина от большой беды! Так пусть же в Новом нашем лошадином году всегда вовремя дорогу нашим лошадям перебегает умный Заяц, чтобы мы не ехали туда, куда не надо... Потому что мы по природе своей любим всем скопом чуть что спешить и быстро ездить, причем точно сами не знаем куда... Недаром печальный гений наш смеялся сквозь невидимые миру слезы и все спрашивал: “Русь! Куда ж несешься ты?!” И просил: “Дай ответ!” И горько констатировал: “Не дает ответа...”
* * *
Пару дней назад в Москве я ловил машину, чтобы ехать в редакцию “Московский комсомолец”. Остановилась старая “копейка” — “Жигуль”... За рулем сидел средних лет майор в отставке, занимающийся частным извозом.
Я спросил его:
— Ну, и какой же русский не любит быстрой езды?
— Такой, на котором ездят, — грустно ответил он.
* * *
Ну что ж, уважаемые, часы на цепочке, а время бежит... Я хочу, чтобы мы все прежде всего по нынешним временам благополучно дожили до следующего воскресенья и снова встретились на этой странице в КАБАЧКЕ “У ПАНА ЗЮЗИ”. Нельзя допустить, чтобы из нас выветрили наше самое главное и великое отличие от всех народов мира — умение смеяться над собой, над своей жизнью и над ВСЕМ, ВМЕСТЕ ВЗЯТЫМ.
Чтоб вы у меня все были здоровенькими!
Искренне ваш
