Звонок в дверь раздался в половине десятого утра — обитатели квартиры еще спали. 31-летняя Елена Полевая (фамилия из этических соображений изменена) была в декретном отпуске, а ее муж Андрей собирался в тот день пойти на работу попозже.
Андрей осторожно встал с постели, ласково погладив мимоходом большой Ленин живот: мол, не волнуйтесь, малыши.
— Мы — судебные приставы, немедленно открывайте! — раздалось из-за двери.
— Минутку, только оденусь, — запахнул Андрей халат.
Но пристав, помахав удостоверением, ловко всунул в щель ногу и рывком дернул дверь на себя. За его спиной топтались незнакомые люди. И среди них — экс-супруг Елены.
Они развелись больше пяти лет назад. Когда-то втроем, с Максимом и маленькой дочкой, жили в Испании — доходы позволяли купить и содержать дом. Но счастье не задалось. Не выдержав жлобства, грубости, а то и рукоприкладства мужа, Лена сбежала в Москву. Где и познакомилась с молодым предпринимателем Андреем. В 1996 году она, взяв дочь, ушла к Андрею насовсем, официально оформив развод.
Ей не пришлось делать нелегкий выбор между богатством и нищетой: материально Лена не пострадала. Суд, затеянный Максимом, после грязного и мучительного разбирательства подтвердил их с дочкой права на квартиру на Фрунзенской набережной. Дом в Испании продали — по решению того же суда Лене досталась часть вырученной за него суммы.
На эти деньги она стильно и удобно обставила квартиру: джакузи, посудомоечная машина, хорошая мебель. И новый муж, Андрей, не бедствует: владеет рестораном. Жить бы да радоваться.
Но судебные дрязги тогда не кончились. Оскорбленный Максим решил, что сильно переплатил жене, и затеял новый процесс о разделе имущества. В мае 2001 г. Хамовнический суд определил наложить арест на Ленину квартиру, и судебный пристав 1-го отдела службы судебных приставов ЦАО Александр Мязин возбудил исполнительное производство. А в ноябре тот же суд выдал исполнительный лист на арест и опись обстановки, которую (опись) потом следовало передать опять же судье.
В листе дотошно и скрупулезно перечислялось имущество: кухня “Мобили Салоне”, столовая “Сельва”, спальня “Эпоха Томазелла”, диваны “Риго Солютти”. 25 декабря другой пристав, Инна Чванова, вынесла постановление о возбуждении исполнительного производства.
...29 декабря в квартиру на Фрунзенской явились сразу оба пристава, хотя Мязину на описи мебели делать было нечего, а про квартиру речь не шла. Их сопровождали взыскатель Максим и толпа каких-то людей — как позже выяснилось, грузчиков. Двоих грузчиков заодно назначили понятыми.
Елена вынесла папку с накладными и чеками:
— Нет у нас никакой “Томазеллы”! Посмотрите, у наших гарнитуров и фирма, и страна-производитель другие. И вообще мы с Андреем купили их уже в 1998 году, через два года после моего развода.
Однако чеки приставы демонстративно проигнорировали. Стали писать: “Гарнитур спальный — 500 рублей... Уголок мягкий — 500 руб...”. По такому раскладу выходило, что мифический долг Максиму им вообще не погасить никогда и ничем.
Пока Андрей дозванивался адвокату, Максим попытался выхватить у Елены папку с документами. Разозлившаяся дама немедленно заехала бывшему супругу по уху, из кармана у него вывалился диктофон — разбился вдребезги. Пристав задумчиво произнес:
— Смотри-ка, твое имущество попортили... Будешь заявление писать?
— Да. Чего писать-то надо?
Андрей возмутился:
— Естественно, я сказал приставам: “Все это производит впечатление, что вы подкуплены”. Приставы тут же достали бланк протокола и начали писать, что мы их оскорбили: предложили взятку. Причем особенно отвратительно вел себя Мязин. Чванова начала было говорить жене, что та может добровольно исполнить постановление суда, но Мязин резко ее прервал и сам стал описывать мебель.
Взыскатель Максим то и дело выскакивал на улицу, покурить. Во время очередной его отлучки Лена спохватилась: та самая папка, с документами на квартиру и мебель, пропала!
Спросила у приставов.
— А вы нам ничего и не показывали, — заулыбались они ей в лицо.
Наконец Мязин распорядился: разбирайте мебель, будем вывозить.
— Как — вывозить? Куда? — ахнула вконец измученная Елена.
Ведь в постановлении пристава Чвановой речь идет лишь об аресте. Бумаги об изъятии имущества и передаче его на ответственное хранение своему “бывшему” Полевая не видела. По закону такое постановление выносится только в особых случаях. Например, обычно сразу вывозят драгоценности: золото, бриллианты — их легко перепрятать. Но домашнее барахло — пусть даже и итальянская спальня! — на бриллианты явно не похоже. А как объяснить заранее подогнанный к подъезду грузовик? Предусмотрительно собранную бригаду грузчиков?
Тряпье из шкафов летело на пол. Приходилось собирать одежду в узлы и складывать в угол. Грузчики, как умели, откручивали болты, развинчивали крепления: два болта отвинтят, третий — вырвут. Мебель, не упаковывая, побросали в грузовик.
Шекспировские страсти разгорелись вокруг ванной и кухни. В кухне — встроенная техника: стиральная и посудомоечная машины, газовая плита. В ванной — джакузи и душевая кабина. Вот где можно славно отвести душу: покуражиться, раскурочить благоустроенное буржуйское гнездышко, потешить собственные комплексы... Рабочие чесали в затылках: “Не справимся, хозяин”. Чтобы демонтировать оборудование, пришлось бы отключать весь стояк — вечером, перед праздниками.
Только благодаря этому стояку Елене еще есть хотя бы где помыться. Зато, в нарушение всяких норм, приставы не оставили ей ни стула, ни шкафа, ни даже кровати...
Время шло уже к ночи. Из кухни Андрей выскочил на дикий Ленин крик — оказалось, экс-супруг схватил ее прямо за торчащий живот.
— Я на самом деле был готов его убить! — удивляется теперь Андрей сам себе.
Мужчин растащили грузчики. Андрей вызвал милицию. Участковый начал проверять у грузчиков документы.
— Приставы — а им обоим лет по 25 — больше не вмешивались, сидели и наблюдали. Девушка только приговаривала: “Ой, блин, ну мы попали!” — вспоминает Андрей.
У Елены начались тянущие боли в животе. Бросив разоренную квартиру, Андрей повез жену на “скорой” в больницу. “Нужно госпитализировать”, — объявил врач. Лена билась в истерике: “Я не могу здесь оставаться — а вдруг они еще дома, вдруг арестуют Андрея?”. Муж боялся спорить — видел, в каком она состоянии. Дома Лена без сил свалилась на матрас, брошенный на голый пол.
— Мы кое-как пережили новогодние праздники, Лена принимала лекарства. Но вскоре у нее начались преждевременные роды...
У сына, появившегося на свет на 34-й неделе беременности, развился отек головного мозга, начались осложнения дыхания.
Вот что сказала “МК” врач Центра планирования семьи и репродукции человека Вероника Устинова:
— Преждевременные роды, без сомнения, вызваны стрессовым состоянием у мамы. Воды отошли раньше чем положено, и это послужило причиной отека мозга.
После нескольких дней в реанимации кроху перевели в отделение для недоношенных детей 3-й детской больницы. Теперь Елена уезжает к сыну с утра и возвращается только поздно вечером. К счастью, малыш потихоньку идет на поправку.
Елена Полевая все-таки пожаловалась начальникам лихих приставов на действия их подчиненных (грубое нарушение прав собственника, явный личный интерес, попустительство беззаконию взыскателя вплоть до кражи документов и физического насилия). Ответ получила удивительный: “Каких-либо нарушений со стороны А.Мязина и И.Чвановой не выявлено”.
