Его снимали Бертолуччи и Вуди Аллен, его партнершами были Катрин Денев, Мишель Пфайфер и Дебра Уингер. Его именем назвали фильм — честь, которой не удостаивался никто из звезд Голливуда, — словно в доказательство того, что как человек он не вполне реален. В самом деле, глядя на него, кажется, что он — фантом...
Как бы то ни было, его друзья и враги сходятся в одном: в Голливуде трудно найти более добропорядочного человека, который не казался бы самым порочным из негодяев. Говорят, что сегодня он олицетворяет понятие “странности” в коммерческом кино. Его зовут Джон Малкович.
Джон родился 9 декабря 1953 года в маленьком городке Чарльстон (штат Иллинойс). Его отец по натуре был садистом, а мать — тихой алкоголичкой. Днем Джон прилежно учился в школе, а вечерами разбивал лампочки на фонарных столбах. Взаимоисключающие страсти мирно уживались в душе мальчика. После окончания экологического факультета Иллинойсского университета он забросил диплом куда подальше и подался в актеры...
Настоящие приключения начались тогда, когда в Чикаго Джон решил основать свой театр. Это была безумная затея. Но Джон верил в собственные силы. К тому времени у него был некоторый театральный опыт и даже неплохая репутация. Дело оставалось за малым — за деньгами.
Именно тогда в его жизни появился влиятельный театральный продюсер Скат Гилмор. С ним Джон познакомился в поезде по дороге в Чикаго — они вместе ехали в одном купе. О том, что у Малковича невероятно красивая подруга, которую зовут Мария, актер рассказал сам — похвастался и не придал этому значения. В конце концов он же уговорил Гилмора зайти к ним домой и познакомиться с Марией...
В театральном шарлатане Гилморе все было устроено по принципу от обратного. Он нравился тогда, когда ты начинал в нем разочаровываться, и отталкивал тогда, когда в нем нуждались больше всего. Но у Малковича не было средств, чтобы выбирать, с кем дружить, с кем — нет, а у Гилмора они были.
Скат выполнил свое обещание. В результате Малкович арендовал неплохое помещение для своего театра — “Степной волк”. Первая премьера по пьесе Чехова прошла великолепно.
Когда Джон вернулся домой с победой, Марии дома не оказалось. Она вернулась под утро и, не смущаясь, сообщила, что провела ночь со Скатом. Это выглядело бы смешно, если бы не было столь трагично. Подруга Джона изменила ему с человеком, от которого зависело его будущее. Мир сложно переделать сразу, а возможности не уравнивают наши желания...
Гилмор делал вид, что он просто приходит к Малковичу в гости. А Малкович делал вид, что уходит из дому по неотложным делам. Гилмор занимал его место в спальне Марии. А Джон заглушал чувство мести и унижения в обществе проституток.
Гилмор наслаждался своим положением, устраивая отвратительные оргии в спальне Джона. Разгневанные соседи жаловались в полицию, думая, что это проделки богемного режиссера. Малковичу приходилось объясняться с полицейскими. Он даже не мог признаться, что оргии устраивает не он — его бы просто подняли на смех. Так продолжалось три месяца. Однажды проститутка, которой Джон не смог заплатить положенные гроши, чуть не зарезала его. Именно тогда актер решил, что с такой жизнью пора кончать. И оставил Марию...
Примерно в это же время он познакомился в театре с молоденькой актрисой Гленн Хэдли. Эта встреча стала судьбоносной в жизни Малковича. Джон впервые за долгое время обрел чувство самоудовлетворения. Разумеется, все зависело от того, насколько пьян он был в ту минуту. Никто не сможет отрицать, что Гленн стала для Джона источником силы, особенно в тот момент, когда он осознал, что может быть настоящим защитником и мужчиной. Гленн всячески поддерживала его и вдохновляла.
Они поженились осенью 1982 года. Для Гленн это был второй подход к алтарю, для Джона — первый. На свадьбе присутствовало всего десять человек. Джон начал пить с одиннадцати часов утра и к моменту церемонии уже еле держался на ногах. Гленн заставила всех ждать, и Джон ворчал, что если она задержится еще на полчаса, то на вопрос священника, любит ли он Гленн, он не сможет внятно ответить: “Да”. Появившаяся в последний момент невеста подхватила шатающегося жениха под локоть и недоуменно шепнула пастору: “Не знаю, почему он так нервничает, мы спим вместе вот уже два месяца”. Святой отец поперхнулся. Красное декольтированное платье от Шанель открывало все прелести новобрачной. Однако сама церемония прошла без каких-либо происшествий.
Параллельно успеху в личной жизни к Джону пришел большой успех и на театральном поприще. Его инсценировка знаменитого рассказа Стивенсона про благородного доктора Джекила и маньяка Хайда, в которой он играл самого Джекила-Хайда (позже он сыграет эту же роль в кино), произвела настоящий фурор. Полиция была вынуждена перекрыть улицу, чтобы здание театра не разнесла толпа поклонников.
Успех на сцене подтолкнул Малковича начать карьеру в кино. Малкович дебютировал на большом экране в фильме Роланда Йоффе “Killing Fields” — успех превзошел все ожидания. Его второй картиной стала “Places in the Heart”, за которую он удостоился номинации на “Оскар”. Наиболее прозорливые критики считали, что Малкович должен получить награду за ту храбрость, с которой он показывает безумие, проглядывающее в его нормальности. Подруги Гленн спрашивали: “Ты не боишься с ним спать?..”
За три часа до церемонии Малкович сообщил жене и продюсеру фильма, что не пойдет “на шоу”, потому что уверен, что не получит главный приз. В ответ Гленн устроила ему настоящую истерику. У нее было сшито сногсшибательное платье, и ей совершенно необходимо было продефилировать в нем перед публикой. В результате Джон дал себя уговорить явиться на праздник тщеславия.
Перед началом, обмениваясь приветствиями с подругами и знаменитыми людьми, Гленн вела себя так, будто бы “Оскар” уже получен, но не Джоном, а ею самой. Однако “Оскара” в тот вечер Джон так и не получил и чувствовал себя опозоренным. “Это ты во всем виновата, — твердил он Гленн, — ты выставила меня на посмешище”.
Однако номинация сделала свое дело. Малкович стал модным. Его можно было увидеть где угодно: на завтраке в помощь Фонду защиты лесов, на обеде в честь самого старого слона из нью-йоркского зоопарка или на ужине в защиту пожилых лесбиянок...
Впервые в жизни отправившись с театром на гастроли в Париж, Малкович остановился в весьма дорогом отеле “Ланкастер”, заняв сразу двенадцать комнат. Один раз он пришел в “Максим” с огромным бультерьером, которого подарил ему приятель, метрдотели не посмели ему отказать... Это было доказательством славы. Когда Джону подали аперитив, его столик моментально окружили репортеры. В молодости Малкович неплохо играл в регби. С криком “банзай” он запустил в голову ближайшего из репортеров бутылку с шампанским. Только после этого он смог насладиться тишиной и покоем...
Однажды супруги Ротшильд устраивали в Париже прием, на который были приглашены супруги Малкович. Каждого нового гостя торжественно провожали в бальный зал, и дворецкий громко объявлял его титул и имя, ударяя об пол тяжелым посохом. Когда вошли Джон и Гленн, дворецкий что-то перепутал и прибавил к фамилии Малкович титул “сэр”. Джон ужасно сконфузился. Но его друг режиссер Стивен Фрирз, также присутствовавший на вечере, тут же поспешил успокоить актера, заявив, что это была не ошибка, а предсказание будущего.
Пока Гленн вертелась у зеркала, Джон нервно курил в сигарной комнате, безуспешно пытаясь расслабиться. Рядом с ним оказалась какая-то дама, которая тоже затянулась сигарой. Джон удивленно обернулся и в упор посмотрел на эмансипированную особу. Женщина с недоумением посмотрела на него. “Разрешите представиться, — неожиданно покраснев, произнес актер, — Джон Малкович!”
Женщина едва заметно улыбнулась: “Мишель Пфайфер!!!”
Так они познакомились. Когда они вышли вместе в бальный зал, гости удивленно уставились на них, будто оба оказались голые. Джон тут же поспешил ретироваться обратно. После полуночи Мишель попросила Джона проводить ее наверх и помочь снять душившее ее колье. Пытаясь расстегнуть сложную застежку, Джон едва ее не задушил.
Мишель попросила Джона проводить ее до машины. Когда они спускались, Джон оступился и, падая, чуть не повалил Мишель. Та чудом устояла на ногах.
В довершение их заметил Стивен Фрирз. “Куда это вы двое собрались?” — спросил он подозрительно. “Ради всего святого, Стивен! — воскликнул Джон, — не говори Гленн! Она в бальной зале, она танцует, она счастлива. Я все объясню ей позже...”
Джон вернулся в отель только на следующий день. От волнения Гленн не находила себе места. Увидев Джона, она со слезами радости бросилась к нему на шею: “Где ты был?” Джон ответил кратко: “Провожал Мишель Пфайфер”. Гленн удивленно спросила, что это такое на него нашло?
— Я ее люблю, — ответил Джон.
Чтобы успокоить Гленн, Джон решил не затевать скоропалительный бракоразводный процесс, а просто пожить порознь со своей супругой. Как раз в этот период его приятель Стивен Фрирз пригласил Джона на главную роль в фильме “Опасные связи”. Когда Джон поинтересовался, кого он должен играть, Стивен, хитровато щурясь, ответил: “Титулованного аристократа”. — “А кто будет моей партнершей?” — тут же спросил Малкович. “Мишель Пфайфер”, — невозмутимо ответил Стивен...
Мишель считала, что они страстно влюбились друг в друга. Они не могли разлучиться ни на минуту, не говоря уже о часах. Когда Джон оставался один, то не мог ни на чем сосредоточиться. Мишель говорила, что он оказался восхитительным любовником. В постели его мрачный интеллект уступал место дикой страсти. Гораздо позже Мишель скажет о нем: “Он мог доставить удовольствие очень многим, но не находил его для себя”. В самом деле, несмотря на минуты счастья, мрачность Джона с каждым днем все усиливалась.
Во время бурной вечеринки по случаю окончания съемок Мишель открыто призналась Джону в любви. Когда Джон потребовал, чтобы она публично доказала ему свою любовь глубоким поцелуем, актриса сражу же выполнила нескромную просьбу...
В день нью-йоркской премьеры “Опасных связей” в Чикаго слушалось дело о разводе мистера и миссис Малкович. Гленн была в черном шелковом костюме с жемчужной нитью, а Джон — в джинсах, футболке и неуместной при таком наряде шляпе. Процедура длилась тридцать минут. Гленн хранила полное молчание. Зато Джон беспрестанно шутил.
— Подумай только, Гленн, — язвил он, когда судья зачитывал параграф о разделе имущества, — за десять лет все, чем мы обзавелись, это мой артрит, твое воспаление легких с осложнениями и два аборта.
В общем, Джон не сделал ничего для того, чтобы сохранить этот брак. Причиной развода была названа несовместимость супругов...
На выходе из здания суда Джона встречала Мишель. Она сидела в такси, вся в черном, в шляпке с вуалью, и ее невозможно было узнать. Когда Джон прошел мимо нее, она высунулась из окна и окликнула его. Оглянувшись, Джон озабоченно воскликнул: “Не сейчас, Мишель, мне нужно уединение”...
В результате Мишель отправилась восвояси. Однако, вернувшись домой, тут же позвонила Джону и сказала, что не сердится на него. В ответ Джон признался, что вообще не способен любить кого бы то ни было. “Самое лучшее для меня, — подытожил он, — это расстаться с тобой. Я не хочу причинить тебе ту боль, которую причинил Гленн”.
Так закончился этот неожиданный роман.
Малкович перестал общаться с друзьями, гулял в одиночестве, читал, что-то писал, мучительно придумывая сюжеты. У него ничего не получалось. Его приятель Роберт Редфорд посоветовал ему заняться йогой, чтобы избавиться от хандры. Джон ответил, что алкоголь помогает гораздо лучше.
Как-то Джону позвонил Брандо и уговорил принять участие в благотворительном ужине в фонд буддийских монастырей Америки. Великому актеру отказать было трудно. На вечере Малковича посадили за один столик с Ричардом Гиром, Бернардом Бертолуччи и Софи Лорен. Бертолуччи весь вечер говорил о буддизме и о том, что христианство зашло в тупик... Потом предложил Джону прочесть один сценарий... “Там много странного, — пояснил режиссер, — и на первый взгляд кажется, совсем ничего не происходит. Но главный герой — композитор — очень напоминает тебя”. Малкович в знак согласия безучастно кивнул головой... взял сценарий, а потом забыл про него. Близился его первый юбилей...
По случаю сорокалетия Малковича в ресторане “Дорчестер” была устроена грандиозная вечеринка. Для Джона сделали огромный торт, украшенный его портретом и огромным фаллосом из крем-брюле. 15 практически обнаженных официанток с бенгальскими огнями торжественно внесли гастрономическое чудо. Ведущий сказал, чтобы Джон загадал желание. Джон нескромно сказал, что никогда не хотел бы быть таким же знаменитым, как Элвис Пресли... но у него это не получилось.
И в самом деле... Среди гостей на приеме были Клинт Иствуд, Катрин Денев, Ричард Гир, Дастин Хоффман — весь цвет шоу-бизнеса Америки и Европы. Джон наконец-то снова был в хорошем расположении духа. Несмотря на маску тихого шизофреника, в Малковиче побеждал природный оптимизм. Когда ведущий объявил “белый танец”, Джона пригласила Катрин Денев. Они были неплохо знакомы еще по Парижу — приезжая в самую веселую столицу Европы, Малкович никогда не забывал позвонить или нанести дружеский визит Катрин...
Танцуя с восхитительной женщиной, Джон крепко обнял ее, а она доверчиво прижалась к нему, лаская пальцами его шею. Наблюдая эту сцену из угла зала, Клинт Иствуд громко сказал агенту Малковича: “Не похоже, чтобы Джон все еще сох по Пфайфер”.
Джон и Катрин заинтересовали друг друга. В обыденной жизни оба постоянно испытывали сомнение и боялись переступить некую черту, отделяющую их от грани приличия, именно потому, что внутри каждого из них жил маленький вулкан, который дремал только до определенного момента...
Найдя друг друга, они перестали этого бояться и отдались взаимной страсти. Кое-кто из их друзей задавался вопросом: не был ли этот роман игрой в страсть двух уставших от одиночества людей.
Однажды Катрин пригласила Джона на ужин в “Ридженси”. Джон пришел не один, а со своим новым приятелем — молодым Джонни Деппом. Тому приспичило познакомиться с восхитительной Денев.
Они провели в ресторане часа два, не меньше. Джон был чем-то раздражен, казался необщительным. Денев танцевала с Деппом. Джон потягивал теплое розовое вино. Потом заказал стакан хереса, но не стал его пить. Катрин отметила необычное состояние своего друга. “Джон, с тобой все в порядке?” — спросила она. “Да не слишком”, — ответил Малкович. Катрин заказала ему еще стакан вина и стала упрашивать выпить. “Не будь таким грустным, я хочу, чтобы ты был счастлив со мной”, — шептала она.
Неожиданно Джон оттолкнул ее и сказал, что хочет побыть один, потому что с ним происходит что-то странное. С этими словами он выскочил из ресторана. Чувство к Катрин казалось ему абсурдным. Будто кто-то показал ему зеркало, в котором восхитительное лицо Денев вдруг преобразилось в маску Медузы горгоны. На следующий день Джон позвонил знаменитой женщине и сказал, что между ними все кончено...
Пребывая в жутком состоянии духа, он сел читать сценарий “Под раскаленным небом”, давным-давно присланный Бертолуччи, и вдруг понял, что это про него, про его чувства... и заблуждения.
В тот же вечер он позвонил своему агенту и попросил того сделать все возможное, чтобы эта роль досталась Малковичу. В результате Джон получил главную роль в “Раскаленном небе” и на целый год покинул Америку, переехав жить в Северную Африку...
Самолет Малковича приземлился в Марокко. Лимузин доставил в отель, потом на съемочную площадку — далеко в пустыне, у подножия горы. Поднявшись на ее вершину, Джон замер от изумления. Весь мир был как на ладони, до неба можно было достать рукой... Все казалось абсурдным — по сравнению с открывшейся вечностью — любовь, страсть, нежность... Раскаленное, багровое, в лучах заходящего солнца, небо... и под ним — маленькая песчинка — человек. Джону показалось, что он постиг смысл жизни как раз тогда, когда его утратил...
Сразу после начала съемок Бертолуччи познакомил его со смуглой женщиной по имени Пейран. Она работала консультантом: рассказывала артистам о древних племенах, населявших Сахару, об особенностях их веры и о том зле, которое принес с собой белый человек...
В итоге Джон в четвертый раз наступил на одни и те же грабли...
Друзья Малковича пытались убедить Пейран, что для Джона понятие брака заключается только в его негативном значении. В конце концов Пейран сама спросила актера, насколько это для него серьезно. Он не знал, что ей ответить. Он любил много женщин и каждый раз говорил себе, что это в последний раз, а потом оказывалось — все наоборот. Но раз судьба подарила ему еще один шанс, не стоило от него отказываться...
Когда Пейран наконец согласилась выйти за него, Джон был безмерно счастлив. “Мое сердце подсказывало, что я должен это сделать”, — говорил он. Когда его спрашивали, что подумают люди, когда узнают, что звезда Голливуда женился на никому не известной цветной женщине, он отвечал: “Мне плевать. Любовь — это следствие, а не причина”...
Через год у Джона родился первенец. Еще через год — второй ребенок. Этот брак длится до сих пор.
Сейчас жизнь Малковича сильно смахивает на обычное семейное счастье. В следующем году он планирует отметить свой 50-летний юбилей. В своих интервью он без конца повторяет, что наконец-то нашел не образ женщины, а реального человека, которая смогла изгнать из его души бесов мистера Хайда.
