n n n
Я подглядела, мой хранитель,
как ты присматривал за мной.
К обломку теплого гранита
я прижималась головой,
когда из Фрейдовых угодий,
из темноты, из гущи сна,
как сор на берег в половодье,
волна меня в мой дом внесла,
и, как в бетоне и в металле
гнездятся пузыри пустот,
в углу протяжно и овально
крыла круглился поворот.
Мне кажется,
мой ангел плакал,
прикрыв глаза свои рукой,
над близости условным знаком,
и надо мной, и над тобой.
n n n
Взгляни, как чайке
труден лёт —
ее несовершенны крылья,
как напряженно шею гнет,
как унизительны усилья
себя в волну не уронить,
срывая с пены крохи пищи...
Но как вместить,
что каждый нищий
получит очи, и чело,
и оперенное крыло
взамен лохмотьев и медяшек
и в горнем воздухе запляшет
без репетиций, набело...
n n n
Есть ясновиденье ночное,
когда детали прячет тьма,
из всех полосок на обоях
лишь белая одна видна.
Мой груз ночной
растаять хочет —
заботы, мелочь, мельтешня,
восходит гениальность ночи над неталантливостью дня.
Я полюбила даль бессонниц,
Их просветленный горизонт.
На дне остаток нежной соли,
и все недостижимей сон...
n n n
Химера двух пород,
играй, кентавр, спеши,
гори, огонь, по линии раздела
бессмертной
человеческой души
и конского
невзнузданного тела.
Наследственный удел —
искусство перевода,
два берега лежат,
забывши о родстве,
а ты опять в поток,
в беспамятные воды,
в которых я никто —
ни миру, ни тебе.
