Когда ротный почтальон приносит письма, пришедшие с “большой земли”, рядовой 46-й бригады внутренних войск Михаил Петряев уходит из палатки. Он идет к дальнему посту батальона. Там, сразу за колючей проволокой забора, увешанного пустыми консервными банками, начинается сухое серое поле, а дальше, за полоской леса, — синие горы. Чечня...
Михаил долго и пристально всматривается в плавные линии горных хребтов, курит припасенные для всяких особых случаев сигареты с фильтром, а возвращается, когда все полученные ребятами письма прочитаны и прибраны в личные блокноты.
Солдату Петряеву никто не пишет. Потому что он сирота, безотцовщина и писать ему некому. В том смысле, что мужского разговора в письмах не получится никогда. Есть у него только мама. Но ее он попросил писать пореже. Потому что материнское сердце только и знает, что переживать: сыночек, мол, днем и ночью лью слезы и Бога молю о тебе, не застудил ли ноги? А бойцу ото всех этих слез на войне одно только огорчение.
А получить письмо если не отца, то просто бывалого мужика, а особенно написать письмо самому, очень и очень хочется. И будь у него отец да братья — уж он бы им написал.
Отцу бы написал, как первый раз попал под обстрел. Колонна подходила к Шалям, когда с поросшей кустарником высотки ударили пулемет и несколько автоматов. Две пули, как показалось, чиркнули прямо над самой макушкой. Солдат с брони как ветром сдуло. Андрей, оказавшись в какой-то яме, вжался во влажную землю и, выставив руку с автоматом над головой, нажал спусковой крючок. Тогда, помнится, очень удивился: в боевиках стреляют по полчаса, и хоть бы хны. А тут — тр-р-р-р, и ну давай судорожно менять опустевший магазин. Когда молодой солдат выпустил в белый свет, как в копеечку, три рожка, к нему подскочил командир группы и дал крепкого, отрезвляющего тумака:
— А ну успокойся! Тебя как учили? Прицелься сначала и бей короткими.
И надо же, страх сразу прошел. Вот такое получилось боевое крещение. Правда, про затрещину он писать бы не стал. Потом отписал бы брательнику. Про первый выход написал бы. Как набрали всякой всячины — и БК (боекомплект) дополнительный, и сухпай запасной, и то и се, и пятое да десятое. Как на первых же километрах выхода семь потов сошло от такой ноши. Как научился он вместе с сослуживцами безошибочно отбирать только самое необходимое — побольше патронов да галет. А разносолы остаются на возвращение.
Потом бы он стал ждать ответного письма, где узнал бы массу разных полезных вещей и новостей. Например, как не сбить ноги в долгом переходе в горах, как разжечь костер одной спичкой да еще под дождем, какие продукты отбирать для похода, как мышцы накачать. Да мало ли еще какие военные хитрости знает настоящий мужчина. Вот такое письмо он бы ждал с нетерпением, читал бы его внимательно, зачитывал до дыр. А письма нет. А таких, как Мишка Петряев, в воюющей сорок шестой аж 29 человек. Все они призваны из городов и селений Подмосковья. Тут тебе и Люберцы, и село Ленинский Луч, и Наро-Фоминск, и Красноармейск, и прочие подмосковные селения. И больше, чем патронов в бою, не хватает им на войне надежного отцовского или братского слова. Так, может быть, вы напишете? Те, кто служил, воевал, выживал, напишите Мишке Петряеву. Расскажите, как нужно правильно жить и воевать, как правильно делать суровую мужскую работу солдата. Как знать, может быть, именно ваше слово поможет ему не только в бою, но и в жизни. Напишите солдату Петряеву.
