8 апреля президенты и премьер-министры, политики и бизнесмены, актрисы и певицы со всех уголков мира поздравят с днем рождения простого русского художника Никаса Сафронова. Что и говорить, толпы достойнейших людей планеты от Герхарда Шредера и Леонида Кучмы до Катрин Денев и Чарлиз Терон выстраиваются в очередь к уроженцу славного города Ульяновска. И, пожалуй, самым лучшим подарком для Никаса стал выход в свет его нового альбома, в котором самым причудливым образом собрались лучшие люди современности.
— Ну, для начала о главном. Как собираетесь отмечать нынешний день рождения?
— Есть идея отпраздновать в “Национале”. А если не получится, приглашу 10—15 друзей и посидим где-нибудь... Вот скоро выйдет журнал, где некоторые знаменитые люди, которых я рисовал, — Софи Лорен, семья Михалковых, семья Кобзон, Валерий Шанцев, Юрий Лужков, Зураб Церетели, Роберт Де Ниро, Пьер Ришар, Пьер Карден, Анни Жирардо, Катрин Денев — поздравят меня с этим днем. Ну и, конечно, ко дню рождения вышел мой новый альбом избранных произведений, где представлены портреты, пейзажи, натюрморты и сюрреализм.
— Я слышал, прошлый день рождения вы провели в Эквадоре?
— Я писал портрет тамошнего президента Густава Нобоа. Он устроил на собственной вилле ужин в мою честь, где присутствовали самые известные и богатые люди страны. Приехал даже президент Перу.
— Тоже просил портрет?
— Да, я получил от него заказ. Может быть, доведется и Фиделя Кастро нарисовать. Каждые полгода он поставляет из своей личной коллекции сигары президенту Эквадора, своему другу. Господин Нобоа подарил мне сто таких сигар в инкрустированной шкатулке. Я иногда покуриваю и друзьям даю. Те берут с удовольствием — вроде бы от Фиделя.
— Что у вас еще интересного произошло за год?
— Много чего. Ездил в Японию на небольшой аукцион моих работ. Посетил Америку, встречался с Бушами — младшим и старшим. С последним мы уже были знакомы.
— А с младшим виделись впервые?
— Да, я сделал с него набросок, который вошел в мой последний альбом.
— Ну и какое впечатление на вас произвел “главный империалистический ястреб”?
— Меня представили президенту как известного русского художника. Он сказал, что где-то обо мне уже слышал, хотя я не обольщаюсь на этот счет. Но сейчас Буш должен получить мой альбом, и, я думаю, ему будет приятно, что он вошел в это издание. Там много достойных людей: Путин, Лужков, Кучма, тот же Густав Нобоа...
Кстати, в Эквадоре я путешествовал вместе с Николаем Дроздовым, проездили с ним две тысячи километров по всей стране. Были на Галапагосах, где я устроил выставку, часть денег от которой пошла на защиту местных животных. Вместе с Николаем Николаевичем мы ходили в горы. Поднимались на пятикилометровую высоту. Удивительно, но там бушевала растительность, хотя, как правило, в других странах на подобной высоте уже лежит снег. Дроздов набрал там несколько мешков мха. Потом очень боялся, что на таможне его остановят.
— А что — какой-то особенный мох?
— Нет, просто друг Дроздова, профессор МГУ, попросил его набрать этот мох — он ищет там редкие особи клещей. Николай Николаевич все успокаивал нашего посла в Эквадоре: “Ваше превосходительство, мы первого клеща нового вида обязательно назовем вашим именем”. На что его превосходительство категорически возражал: “Ни в коем случае, меня и так в посольстве “клещ” зовут”.
— А как вам латиноамериканские женщины?
— Они — как дети. С ними так легко торговаться. Например, на рынке цена вещи три доллара, договариваешься за полтора. Я оттуда привез замечательную деревянную статую беременной женщины. Купил всего за 100 долларов, а здесь мне за нее предлагают 5 тысяч. Вообще, я как художник обожаю беременных женщин. Когда я на них смотрю, у меня подсознательно возникает такое чувство, что они носят Христа. Одна моя знакомая Кристина как-то рассказывала о жене моего приятеля: “Знаешь, она такая некрасивая, а сейчас, когда беременная, и вовсе стала уродливой”. И вот спустя время я увидел эту женщину — она прошла мимо, проплыла, как лодочка в тихую погоду. Я просто влюбился в нее. А Кристину бросил только из-за того, что она неправильно сказала о беременной...
Еще я привез из Эквадора деревянное распятие Христа со слезами. Всегда мечтал повесить его в спальне. Дерево обладает большей энергетикой, чем металл.
— Кстати, я слышал, вы собираетесь переезжать?
— Да, у меня квартира в Брюсовом переулке — 480 метров, включая один этаж под студию, полностью стеклянный. Панорама фантастическая — ночью будешь просыпаться и видеть звезды. А всего три этажа. Помню, когда я ездил в Швейцарию, Софи Лорен в очередной раз спросила: “Ну когда, когда же ты переедешь?” Вот скоро, думаю, ближе к осени. Тогда можно будет достойно принимать достойных людей.
— А как поживают сыновья, Стефан и Лука?
— Замечательно. Лука по-прежнему учится в России, играет на фортепьяно и признан самым одаренным ребенком всей Европы. Он получил звание профессора в Швейцарии, но из-за слишком юного возраста (ему 10 лет) пока не имеет права преподавать.
А Стефан приезжал недавно из Англии, где постоянно живет. Наконец-то он влюбился в свою страну, что для меня очень приятно. Ведь раньше он почти никак не воспринимал ни Россию, ни меня, весьма спокойно относился к тому, что его папа — известный художник. Обычно, когда жена любит мужа, она внушает сыну: “Равняйся на папу”. Но моя жена, мать Стефана, с которой мы давно уже не живем, никогда такого не говорила. И только частые приезды в Москву стали убеждать Стефана, что мной можно гордиться. Помню, недавно в аэропорту ко мне подошел развязный мальчик и сказал: “Здравствуйте, я не знаю, кто вы, но мне посоветовали взять у вас автограф”. Тогда Стефан возмутился: “Ты не знаешь, кто такой Никас? Ладно. А кто такой Пикассо?” Мальчик: “Не знаю”. Стефан: “А кто такой Дали?” Он: “Не знаю”. Стефан: “Ну этих ты мог бы и не знать, но Никаса!..” Признаюсь, меня такие слова покорили.
— Вы не писали его портрет?
— Писал, он есть в последнем альбоме. Я раньше не обращал внимания на родственников как на моделей. Но когда моя мама ушла из жизни, а у меня остался лишь один ее легкий набросок, я понял, как это важно. Сейчас стараюсь каждый год рисовать своего отца, хотя бы графически. И сына тоже. Интересно смотреть, как он меняется — взбалмошный, задумчивый, философичный.
Но родственникам помогаю не только портретами. Я так всех разбаловал, что никто не работает. Обоим старшим братьям купил по квартире, сделал евроремонт. Я хочу, чтобы они прожили жизнь достойно. Ведь те зарплаты, которые они получали, просто смешные.
— А очередь к вам за портретами стоит длинная?
— Могу сказать без ложной скромности, когда мне предложили рисовать директора ФСБ Николая Патрушева, я спросил его заместителя: “Почему я?”. На что он, лукаво улыбнувшись, ответил: “По нашим сведениям, вы лучший в России портретист”.
— Чиновников рисовать не сложно? У них обычно такие постные лица...
— Ну, чиновники ведь тоже разные бывают. Например, Валерий Павлинович Шанцев. Я считаю, что он совсем непростой человек. Его рисовали многие художники. Он остался недоволен. А тот портрет, который написал я, ему очень понравился. Это приятно...
Интересная история произошла с Назарбаевым. Посол Казахстана в России предложил мне написать портрет его президента. Но сам Назарбаев поначалу отказался. Сказал, что слышал, конечно, об этом художнике, но не хочет. Я спросил Назарбаева через посла, а можно я стану просто наблюдать за ним. Получив согласие, я сидел на совещаниях, делал зарисовки. Назарбаев даже забыл обо мне. И когда президенту принесли готовый портрет, тот ему так понравился, что Назарбаев тут же заказал еще один — на этот раз для себя лично.
— У вас, наверное, целая коллекция президентов бывшего Союза?
— Еще не всех. Скажем, я писал портрет Туркменбаши. И когда он уже был готов, мне позвонил перепуганный туркменский посол и попросил срочно внести в портрет изменения. Оказывается, Ниязов перекрасил волосы — теперь они у него не светлые, а темные. Что делать, пришлось тоже перекрашивать за три ночи...
С Кучмой также интересно вышло. Сначала я попросил попозировать мне Виктора Черномырдина Но он наотрез отказался, сказал: “Я не хочу, лучше ты нарисуй моего друга, Леонида Данилыча Кучму”. Я согласился, приехал в Форос, где отдыхал украинский президент. Кучма мне очень понравился. Он яркий человек, личность, очень душевный, с ним приятно общаться. Он позировал в майке, шортах, загорелый, а я написал его на фоне храма в официальном костюме. Леонид Данилович очень удивился, какие чудеса может творить художник.
Или вот Лукашенко. Когда я с ним встречался на вечере после закрытия фестиваля “Славянский базар”, охранники предварительно меня проверили. А я с собой на всякий случай всегда беру газовый пистолет. Он лежит у меня в сумке, в тайном кармашке. Я про него забыл и преспокойно прошел все кордоны — один, второй, третий. А когда вспомнил, было уже поздно. Я подошел к Лукашенко, и меня даже охватила неловкость, что у меня в сумке пистолет. Вот так обеспечивается безопасность наших президентов.
— Зависит ли цена портрета от вашего личного расположения к тем или иным людям?
— Конечно, зависит. Я же человек творческий. Личные симпатии обязательно присутствуют. Например, я продавал одну картину за 30 тысяч долларов, а у меня просили ее за двадцать. Я принципиально не соглашался, но однажды ко мне зашел знакомый, который сумел меня так к себе расположить, что я взял и подарил ему эту картину. С другой стороны, обидно, когда человек получает, скажем, портрет и не оценивает этого подарка. Тогда мне хочется забрать его назад и уничтожить...
Однажды я писал портрет одной девушки. Но спустя время ее брата, криминального авторитета, убили, и она не смогла заплатить за картину. Я оставил портрет себе, а потом дорисовал на лице девушки зеленую маску — закрыл ее. Или у меня есть один автопортрет. Если просветить его рентгеном, то выяснится, что он женский — себя я тоже закрыл. Историки живописи до сих пор гадают — мол, под “Джокондой” скрывается сам Леонардо да Винчи. Вот и я тоже оставил для истории маленькую загадку...
Вообще, мне очень жалко, что время проходит, и ты не в силах сделать все, что хотел. Я сейчас сплю по два часа в сутки — мечтаю успеть как можно больше. Я прекрасно понимаю, что если не заработаю энной суммы денег, то пропадет школа, которую я курирую, пропадет 91-летний отец, который нуждается в уходе, пропадут братья, которые отвыкли работать. Вот я себя и нагружаю...
— Тяжело, конечно, но, несмотря ни на что, планов у вас наверняка громадье...
— Скоро улечу в Австралию. У меня там еще один ребенок объявился — очень красивый парень. Ему 2 года 4 месяца. Хочу посмотреть на него. Кстати, поеду снова с Николаем Дроздовым. Сначала в Австралию, а затем на Тибет. Там есть одно закрытое королевство, до которого можно добраться только пешком. Требуется хорошая физическая подготовка, поэтому сейчас я хожу в фитнес-клуб. Надеюсь, нам повезет и мы все-таки попадем на Тибет. Недавно оттуда вернулся один мой знакомый. У него совершенно изменилось лицо — оно стало каким-то необыкновенно одухотворенным. Вот поедем и посмотрим.
Что ж, “МК” желает Никасу всяческих успехов и еще раз поздравляет его с днем рождения.
