Пришел, увидел, наследил. Так, по мнению многих, происходят эксклюзивные телерасследования. Руководитель творческого объединения “Военная тайна”, автор документальных циклов “Рассекреченный век” на “Рен-ТВ”, лауреат ТЭФИ Игорь Прокопенко не согласен категорически. Любой телеэксклюзив — это прежде всего дотошная, нудная работа.
У программы, существующей с 1998 года, есть своеобразный рекорд — три года делался фильм “НЛО: жизнь за колючей проволокой”. Секрет человека с диктофоном, проникающего в заповедные для простого смертного места типа военной вирусологической лаборатории, в которой была открыта вакцина от болезни Эбола, Прокопенко как человек, много общавшийся с разведчиками, ни в какую не выдает.
— Ну, упрашиваем, убеждаем, что это нужно и им. Вообще-то на “Рен-ТВ” нас в шутку зовут маленьким ЦРУ. Конечно, у нас есть свои информаторы. Мы жестко выполняем все их требования. Обычно на съемках они хотят минимум людей в студии, пиксельную картинку, которая сразу “накладывалась” бы на лицо, уничтожение исходников и голосовой модулятор.
Сотрудничать с “героями невидимого фронта” и с полпинка раскрывать тайны ХХ века Игорь Прокопенко принялся не сразу. Сначала он, майор запаса и выпускник Калининского суворовского училища, пришел на РТР. С 1996 года выпускал там программу “Присяга”, а еще раньше начал внештатно сотрудничать с “МК”. Когда телевидение перетянуло, дела сдал Диме Холодову. За два года тесного сотрудничества с “Воен-ТВ” Игорь безумно устал от армейского маразма. К примеру, каждый понедельник человек в ранге замминистра вызывал его на ковер, где долго отчитывал за расстегнутую у какого-то солдатика в кадре верхнюю пуговицу. И тогда Прокопенко подался на демократичное “Рен-ТВ”. И придумал концепцию новой “милитаристской” программы “Военная тайна”. Интересно, что сразу же после пилотного выпуска “Тайны...” начались звонки: “Так, в камере хранения на Курском вокзале, в ячейке такой-то, лежат материалы про Березовского...” Видимо, под этой силой и натиском сформировалось кредо: заниматься всем, что касается безопасности страны, за исключением компромата.
“Раскалывать” сотрудников “органов”, разумеется, непросто. Но и здесь есть свои правила. Сотрудники секретных служб очень ценят в людях искренность и осведомленность. Практика показывает, что вопрос типа: “Ну, что у вас там в разведке новенького?” — не вызывает у них ничего, кроме раздражения. Периодически беседы с носителями различных секретов бывают чреваты визитами в сторону следственного отдела ФСБ в Лефортове. Игорь Прокопенко свидетельствовал в делах о разглашении государственной тайны несколько раз. Идиотизм ситуации состоит в том, что зачастую эти самые “секреты” давно раскрыты самими сотрудниками секретных служб, уже написавшими не одну книжку о своей шпионской деятельности. Бывают и другие реакции. На днях в “Военной тайне” показали интервью Игоря Георгадзе — бывшего министра госбезопасности Грузии. Отклик Шеварднадзе поступил незамедлительно: “Хороший был человек, пока с русскими не связался...”
Всего над военными и прочими тайнами в специальном творческом объединении на “Рен-ТВ” бьется 12 человек. Кроме Игоря Прокопенко еще два автора — его жена и соратник Оксана Барковская и Александр Мержанов, а еще пятеро режиссеров и четыре оператора. Оксане как дочери полковника военная тема тоже близка, но она в основном занимается “Рассекреченным веком”. Раскрывать “Х-файлы” минувшего столетия у четы Прокопенко—Барковская получается так хорошо, что к ним любят захаживать иностранные корреспонденты. Пытливых людей с блокнотами обычно интересуют фильмы о ракетных комплексах и системе ПРО. “А эта стена — желтая? А ракета сколько метров в длину?” — спрашивают и пишут в блокнотик.
— Стремление к двойной жизни заложено в природе человека, — со знанием дела рассказывает Прокопенко. — Недаром все так любят детективы, шпионские романы. В принципе мы все ведем двойную жизнь: на работе одни, дома другие. Деятельность разведчика-нелегала просто возводит эту общечеловеческую двойственность в ранг профессии.
Игорю можно верить: он еженедельно проглатывает столько разнокалиберной шпионской литературы, что сам мог бы преподавать в разведшколе. Но иногда и набившие оскомину истории про разведчиков таят сюрпризы. Оказывается, стебовый эпизод из культовых “Семнадцати мгновений весны”, в котором Штирлиц встречается в кафе с женой, имеет под собой реальную основу. У Штирлица было два прототипа — легендарный Кузнецов и офицер гестапо Леманн. А с женой встречался третий легендарный разведчик, знаменитый Павел Судоплатов. В конце 30-х гг. он долго работал в Берлине. И ему передали, что в таком-то кафе на него выйдет связной. Судоплатов пришел в назначенное место, а минутой позже туда вошла жена, которую он не видел много лет. Правда, финал встречи был совсем не такой, как в фильме. Павел сначала чуть не упал со стула, а потом, наплевав на конспирацию, схватил жену за руку, поволок куда-то за колонну и прошипел: “Ты! Да если ты еще раз...” А потом устроил разгром Центру: нельзя устраивать человеку такие психологические встряски.
Кроме шпионских фантазий в природу человека заложено и стремление к непознанному. Поэтому нет ничего удивительного в том, что фильм-расследование о секретном управлении по изучению “аномальных явлений”, а проще говоря — НЛО, наделал много шуму. В конце 70-х — начале 80-х гг. в СССР было создано специальное управление для изучения НЛО — на языке военных, “аномальных явлений”. Цели у них, как и у американцев, были, естественно, самые что ни на есть утилитарные — создать на базе внеземных технологий новое супероружие. И нужно сказать, что обоим антагонистам это удалось. У нас были ракетные разработки, связанные с плазменной сверхпроводимостью. У американцев есть проект “Харп”, базирующийся на Аляске. Это силовое поле большой мощности, способное разогревать атмосферу до определенной температуры. Может использоваться как основной элемент комплекса противоракетной обороны: ракета от контакта с ним просто сгорит. Но, насколько нам известно, запускать “Харп” для испытаний на полную мощность пока боятся: есть подозрение, что это может сбить Землю с ее оси или перевернуть полюса. Самое смешное, что после показа авторы фильма получили официальное письмо из Думы, в котором предлагалось срочно поднимать общественность на борьбу с проклятущим “Харпом”.
Сейчас Оксану Барковскую и Игоря Прокопенко больше всего занимают экстремальщики. Их новый проект носит рабочее название “Философия экстрима”. Это не дань моде, а стремление понять, зачем одному человеку позарез нужно встретиться нос к носу с белой акулой, другому — нырнуть с аквалангом чуть ли не в Марианскую впадину, а третьему — поехать воевать в Чечню. Для того чтобы съемки были максимально приближены к реальности, авторы ведут себя не менее экстремально. Так, Оксана только что вернулась со съемок очередной серии нового цикла. Вместе с группой водолазов она погружалась на линкор “Свободная Россия”, затопленный по приказу Ленина в 1918 году.
— Вас, причастного ко многим нашим военным тайнам и секретам, какой из них потряс больше всего? — спросили мы на прощание у Игоря Прокопенко.
— Меня лично больше всего потряс новогодний штурм Грозного в 1994—95 гг. Мы со съемочной группой РТР были на передовой, и весь кошмар я видел своими глазами. Я много лет был в армии, снимал об армии и всегда считал, что это хоть как-то управляемая, думающая сила. То, что мы увидели, было просто кровавым бедламом, тупым, жутким месивом. Тогда я раз и навсегда отболел войной — просто не хочу ее видеть...
