Если возле дороги красуется вывеска “Лесхоз “Экспериментальный Москворецкий” — “Валуевский лесопарк”, то это еще не означает, что лес за табличкой действительно напоминает парк, что он ухоженный и что за ним присматривают опытные и усердные лесники.
Даже невооруженным взглядом видно — Валуевский лес давно и опасно болен. Вот мы протоптали квадрат десять на десять метров. Из полусотни деревьев — большая часть сосны. Практически все — без хвои, без коры. Страшная нагота объясняется просто: и то и другое сожрали полчища подлейшего жука-типографа. Если провести пальцем по болезненной желтизне голого ствола, чувствуется древесная мертвечина — мелкая, как пудра, труха и язвы прогрызенных ходов. И такая картина — по всему “лесопарку”.
Вообще, жук-типограф ставит на уши подмосковных лесовиков довольно часто. Например, сохранились сведения о злобном нашествии его в 1905 году, когда пришлось вырубать и заново высаживать громадные хвойные массивы. Дело это вышло весьма серьезным. Один из рукотворных ельников в районе нынешнего Битцевского парка тогда лично засаживал и впоследствии патронировал цесаревич Алексей.
В наше новейшее время про этого злобного короеда испуганно заговорили после 1998 года, когда ураган наделал в подмосковных лесах всяческие буреломы. Нерасторопные лесники долго чесали бока и затылки, а в это время в уютных гнездах из елового валежника появились короедовы квартирьеры. Сегодня компания типографов за три месяца запросто сжирает неохватную елку. По итогам прошлого года также известно, что этой усатой сволочью из 230 тысяч га подмосковного ельника сожрано более 8 тысяч. И аппетиты жука растут.
Вы скажете: а при чем тут Валуевский лесопарк? Беда-то общая! Не может же одно хозяйство отдуваться за всю область. За всю область и не надо. Пусть за свои квадратные гектары ответят. А поспрашивать есть за что.
Вот мы с фотокорреспондентом пробираемся меж мертвых деревьев. Вдруг — что это? Огромные кучи неубранных еловых веток, тонкомер, прочий лесной древесный мусор. Разве это не забота специалистов лесхоза? И практически весь “лесопарк” на добрый метр завален подобными короедовыми инкубаторами.
Надеялись также увидеть хотя бы одну ловушку для вредителя — целлофановый мешок с атрактантами. В иные дни такой мешок заполняется насекомыми в течение нескольких часов. Вот и получается: может, в других хозяйствах и борются, не жалея сил, с короедом, а что толку, если под боком жук плодится, как австралийский кролик.
Единственное слово, которое из всего длинного названия Валуевского “лесопарка” соответствует действительности — “экспериментальный”. Только, похоже, опыты здесь ставят сомнительные. Может быть, интересуются прожорливостью жука? Дескать, жрет и жрет — а вдруг когда-нибудь да подавится?
