Телеса обетованные

  Бог создал человека по образу и подобию своему. Правда, многим людям этого вовсе недостаточно, и они пытаются любыми способами изменить себя. На этом желании успешно зарабатывают производители косметики, косметологи и пластические хирурги. Но самая древняя профессия по изменению внешности, доставшаяся нам в наследство от языческих культов, — татуировщик. Чтобы стать настоящим тату-мастером, потребуется не один год и немало денег, но это того стоит.

     На самом деле тату-салоны для своих владельцев — не просто бизнес. Это прежде всего образ жизни. Может, именно поэтому в огромной Москве не более десятка профессиональных салонов (для сравнения: в Лондоне или Париже тату-салоны есть практически на каждой улице в центре города). Большинство салонов, открывшись, закрываются в течение нескольких первых месяцев работы по одной простой причине: их владельцы не столько бизнесмены, сколько художники; последнего для успешного ведения бизнеса недостаточно.
     Редкое исключение представляет Александр Огнев, владелец двух салонов “WildCat” в центре города и скоро открывающий третий — в Сокольниках. Ранее Огнев окончил художественную школу, оформлял витрины магазинов, в армии увлекся татуировками, начал пробовать сам, оттачивая мастерство на друзьях, а, попав в Германию, по случаю купил комплект недорогого оборудования. Во время дефолта 98-го года Огневу повезло: первый салон, на Маяковке, достался ему почти бесплатно, когда прежние владельцы испугались кризиса и бросили бизнес. Александр не испугался — подобрал и раскрутил.
     Сейчас конек салонов “WildCat” не столько тату, сколько пирсинг, который на подъеме: протыкать свое тело в разных местах, вставляя в него колечки и гвоздики, сейчас модно. В отличие от тату пирсинг не столько искусство, сколько технология: была бы острая игла. Пять минут — и двадцать долларов чистой прибыли.
     На самом деле, если официально, даже такой профессии, как татуировщик, в России просто не существует.
     — Сейчас в трудовой книжке мы вынуждены называть мастеров либо художниками-оформителями, либо косметологами, — рассказывает Огнев. — Я тут даже с Жириновским встречался, обсуждал эту тему, чтобы помог включить профессию тату-мастера хотя бы в государственный перечень...
     Если официально, то лицензия оформляется как на хирургическую косметологию. Правда, во многих своих злоключениях виноваты сами татуировщики, а точнее, их неспособность организоваться во что-то, хотя бы отдаленно напоминающее профессиональную ассоциацию. Еще в 1989 году в России прошла Первая тату-конвенция, на которую съехались мастера даже из Европы и Америки, но, оценив наш тогдашний уровень, решили больше не приезжать. Что неудивительно: бизнес тогда только зарождался, а татуировки ассоциировались у большинства населения лишь с банальной уголовщиной. И даже попытки издания нескольких специализированных журналов с треском провалились (сейчас страницы, посвященные татуажу, выходят раз в два месяца только в журнале “Kosmetik international”). Тем временем уровень российских татуировок за десять лет поднялся на порядок. К примеру, этой весной в Милане тигр размером всего в полторы сигаретные пачки на спине Анны Савиной, мастера салона “Biotek”, завоевал Гран-при.

Ищите мастера      Главный капитал любого тату-салона — вовсе не оборудование, какое бы крутое и дорогостоящее оно ни было, а исключительно руки мастера. А вот с ними, с этими руками, — как раз проблема. За работу в салоне мастер получает до половины от стоимости работы, и большинство салонов могут себе позволить содержать в штате всего пару мастеров: один — по тату, другой — по пирсингу. И если с ними не дай бог что-нибудь приключится — провал и убытки гарантированы. Найти нового — большая проблема. Во всей Москве не больше полусотни квалифицированных мастеров; некоторые даже утверждают, что не больше двадцати. Большинство из которых сидит по домам, там же и работает, при этом безжалостно демпингует, нередко сильно занижая расценки. Оставшаяся небольшая часть или пьет, или сидит на наркотиках — ничего не поделаешь, такой стиль жизни: секс, наркотики и рок-н-ролл, а какой татуировщик уважает попсу? Правильно — никакой!
     Но даже если мастер найден, но при этом никому не известен — ничего хорошего. Имя для татуировщика — все равно что брэнд. Неизвестно кому постоянный и, главное, платежеспособный клиент свое драгоценное тело не доверит. Но если мастер на слуху, а еще лучше — выполнял работы известным людям, к примеру, Макаревичу или Кинчеву, то имя его, как и телефон салона, передается из уст в уста без всякой рекламы. Тут действует общеизвестное правило: сперва ты работаешь на имя, потом имя работает на тебя. Правда, многие этого так и не дожидаются.
     Мастер должен не только уметь хорошо рисовать, но и знать различные технологические нюансы, а также быть немного дерматологом.
     — У всех людей кожа разная: есть дряблая, как резина, жирная, рыхлая и пр. — все это необходимо учитывать при нанесении рисунка для выбора красок, игл, техники, — делится секретами мастерства татуировщик из “WildCat” Андрей Носов, в прошлом школьный учитель рисования. — Если человек умеет рисовать, научить его тату — дело техники и времени, если не умеет — бесполезно. Переводить готовые картинки с кальки — несерьезно, клиенты к такому не пойдут: это уже не искусство. Для профессионала нет ничего невозможного, и единственное ограничение для меня — моральные принципы. К примеру, я отказываюсь делать сатанинские, фашистские символы, свастику, сколько бы денег ни предлагали... Между Блэйдом и Клуни      Внешне тату-салон сильно напоминает кабинет стоматолога — от этого даже некий холодок по спине пробегает. Только вместо противно визжащей бормашины — татуировочная машинка, звук которой гораздо более приятный, несмотря на то что иголка в ней дырявит кожу со скоростью 4—6 тыс. ударов в минуту!
     Последовательность работы такова: сперва клиент согласовывает с мастером эскиз, который или выбирает по каталогу, или просит нарисовать эксклюзив. Понятно, что последний дороже, чем переводной, снятый под копирку. Затем мастер протирает кожу спиртом, намечает на ней рисунок, как художник, на палитре разводит на стеклянном столе краску нужных цветов, берет ее на иглу, нажимает ногой педаль — включает, и краска под давлением вбивается в кожу на 0,8-1 мм. Глубже — нельзя: начинается слой подкожной жировой клетчатки, и если краска попадет в нее — растечется, а рисунок станет нечетким. Вначале мастер работает по контуру, после заливает объем. В конце операции на рану наносится тетрациклин, и вся поверхность закрывается пищевой пленкой — это для парникового эффекта, так лучше заживает.
     По словам Виталия Климова, кандидата медицинских наук и директора салона “Biotek”, у хорошего мастера корка после нанесения тату образуется очень легкая, мягкая и через десять-двенадцать дней должна сойти, непрофессионал же может просто “зарубить кожу” — в результате корка будет толстой, может не проходить целый месяц и дольше.
     Зима — время больших, масштабных и дорогих работ. Правда, и весной, и летом без работы тоже никто не остается: люди готовятся к отдыху, хотят всех удивить и делают эффектную мелочевку. Недорогую, но помногу. Девушки предпочитают делать на себе различных грациозных сексуальных животных (кошек, пантер), насекомых типа паучков, бабочек и змей. Мужчины — более агрессивных созданий: оскалившихся волков, орлов, кельтские и славянские узоры. Правда, считается, что изображения животных не совсем безобидны: человек вместе с рисунком получает целый набор как положительных, так и отрицательных черт зверя. Так что, прежде чем что-то сделать, необходимо взвесить все “за” и “против” — вывести без последствий татуировку не удастся. Возможна только переделка.
     Бесплатные PR-акции для тату-салонов регулярно и без спросу устраивают голливудские режиссеры своими блокбастерами. Татуировщики не против — даже благодарны. Стоит выйти какому-нибудь фильму, где “крутая” звезда крушит всех рукой с нанесенным кельтским узором, как все хотят сделать точно такой же: чем мы хуже?!
     — К примеру, когда на экраны вышел культовый “От заката до рассвета”, где шею Клуни окружал замысловатый узор, это вызвало настоящий бум подражаний не только в мире, но и в России, — рассказывает Огнев. — Причем всем наплевать, что на самом деле над кожей актера постаралась целая армия гримеров и это всего лишь рисунок, который после съемок исчезнет, — все равно хотят. Или приходят и заявляют: хочу, как у Блэйда, или такие же солнце и акулу, как у баскетболиста Родмана, а девчонкам жизни нет без пупка а-ля Бритни Спирс... Секрет рисовальщиков      Самую первую профессиональную студию открыл в Америке в 1840 г. некий Мартин Хилдебант, но тогда основными его клиентами были моряки. И лишь когда в 1891 г. тоже американец О’Рейли изобрел электрическую татуировочную машинку, а также с началом распространения “флэшей” (готовых рисунков) наметился сдвиг в индустрии. Но всю первую половину XX века Америка и Европа довольствовались незамысловатыми лубочными узорами и картинками на морскую тематику. Лишь благодаря всплеску молодежной культуры 60-х годов татуаж стал предметом искусства, к нему стали прибегать все слои общества независимо от класса. Сейчас старая ручная техника сохранилась только в Японии и на островах Полинезии: при ней мастер одной палкой бьет по другой, с иголкой, — в результате можно получить лишь плоский узор. В России, в силу неразвитости рынка, ни машинок, ни специальных красок не производят — конечно, если не считать кустарей-одиночек, мастерящих машинки дома на коленке, но пользоваться ими профессионалы не советуют. Импортная тату-машинка обойдется от 700 до 3 тыс. долл. за комплект — это если по максимуму.
     Рентабельность салона может быть фантастичной — если повезет с заказчиком.
     — Окупиться весь комплект оборудования может даже за несколько дней, но если попадется хороший клиент и закажет рисунок стоимостью, к примеру, 700 долларов, — делится секретами бизнеса Огнев. — А работа над всей спиной, к примеру, обойдется заказчику в 3—5 тыс. долларов и потребует 150—200 часов работы — конечно, с перерывами, в зависимости от выносливости клиента.
     Стоимость работ татуировщика во всем мире, в том числе и в России, измеряется в сигаретных пачках и коробках. По Москве пачка стоит от 70 до 100 долл. и потребует от 40 мин. до 2,5 часа работы мастера, за коробок придется отдать от 30 до 50 долл. Тату с фотографическим качеством обойдется уже в 150 долл. за пачку.
     Открытие одного “WildCat” обошлось Огневу немного дешевле 10 тыс. долл., из которых лишь 2 тыс. пошло на закупку специального оборудования. Все остальное “съела” аренда 84 кв. м у Третьяковки, вывеска, стеклянные шкафы, купленные по случаю в IKEA, и реклама в прессе.
     — Чтобы раскрутить салон, приходится принимать участие во всех акциях типа “Максидрома”, “Нашествия”, да и на празднике “МК” наш салон единственный участвовал в боди-шоу, — говорит Огнев. — Если место выбрано правильно, на раскрутку потребуется от трех до шести месяцев.
     А Виталий Климов только каждый месяц на рекламу тратит до 10 тыс. долл. плюс также постоянное участие в выставках, шоу и прочих мероприятиях.
     Помимо стандартных разрешительных документов для открытия салона потребуется еще лицензия на осуществление медицинской и косметологической деятельности. Оформить ее по закону — дело практически бесперспективное, всем требованиям удовлетворить в принципе невозможно, но на этот случай в Москве есть не один десяток фирм, специализирующихся именно на оформлении лицензий, — покупка обойдется от 1 до 2 тыс. долл. В штате обязательно должны быть специалисты хотя бы со средним медицинским образованием.
     Пирсинг значительно дешевле тату, но и проще: от 10 до 20 долл. за простой прокол плюс стоимость самого кольца — от 1 до 30 долл. По словам Климова, сейчас до 70% всех заказов приходится на пупок, остальные — на бровь, крыло носа, губу и язык. Прокол последнего обойдется в 30—40 долл., но самое дорогое — прокол гениталий: стоит от 80 до 100 долл. Анна Савина говорит, что сейчас это в Москве последний писк, особенно у женщин, и в месяц две-три клиентки обращаются с подобными просьбами, — мужчин пока значительно меньше. В салоне Климова прямо при входе, в стеклянном шкафу, стоят проколотые пластиковые муляжи отдельных частей человеческого тела, чтобы клиент наглядно представлял, что его ожидает, выписанные, кстати, из самой Австралии. И если еще проколотый язык вынести можно, то от проколотой головки члена меня немного бросило в дрожь (хотя, надо признать, смотрится весьма забавно и, говорят, многим, особенно девушкам, нравится).
     — Пистолеты подходят только для прокола мочки уха, — рассказывает Климов, — мы регулярно исправляем чужие ошибки, когда ради экономии или по незнанию люди прокалывают пупки пистолетом, который не способен сделать глубокий, до 1 см, канал, чтобы металлический гвоздик не отторгся телом. Бывает, что и врастают — приходится вырезать...
     По словам Андрея Носова, внутри иглы проходит полый канал, благодаря которому осуществляется приток воздуха к ранке и заживление происходит значительно быстрее, но все равно потребует от двух недель до пары месяцев. Добровольцы “на халяву”      Дополнительный заработок для всех московских тату-салонов — это обучение всех желающих мастерству татуировки. Стоит учеба недешево, но того, что вы выйдете мастером, никто не обещает — просто потому, что за 12 занятий в школе фирмы “Biotek” “Tattoo Colledge” и 800—1000 долл. научиться можно только основным азам и принципам нанесения рисунка на тело. Дальше — многолетняя практика и талант, но есть большой риск, что деньги и время вы выкинете на ветер — если нет способностей. Большинство салонов учит на настоящей, живой человеческой коже добровольцев. Как ни странно, но, по утверждению и Огнева, и Климова, от желающих “на халяву” предоставить свою кожу для процесса обучения нет отбоя.
     Выгодно всем: практиканты получают возможность потренироваться на живом человеке, клиент получает бесплатно тату или кольцо в пупке. Конечно, рядом всегда стоит мастер и следит: если, не дай бог, ученик что-нибудь не то сотворит или дрогнет рука — мастер должен немедленно вмешаться и исправить. Огнев утверждает, что исправить можно практически все, если только не требуется черный квадрат Малевича переделать в алую розу... Конечно, первое ощущение у новичка — болевой шок, но через пару минут происходит привыкание. Наиболее болезненные места — там, где проходит кость: колено, щиколотка, локоть, позвоночник. Но главное — ни в коем случае не снимать стресс и боль до татуажа алкоголем и аспирином, которые разжижают кровь, а кровотечение может серьезно усложнить работу мастера.
     — Ни на чем другом, кроме как на человеческой коже, научить невозможно, — недоумевает Виталий Климов, — но, несмотря на это, в некоторых салонах учеников заставляют татуировать куриные окорочка и даже бананы! Если еще у курицы есть хоть какая-то кожа, хотя и совсем не похожая на человеческую, то чего общего между шкурой банана и человека и как можно на этом банане учиться?!
     В отличие от тату технологии пирсинга можно научиться за пару занятий и всего за 50 долл. — тут особого искусства не требуется. Практика на живом добровольце потребует еще сотню. По губам      — Во времена кризиса наш салон только и выжил благодаря перманентному макияжу, когда не до татуировок было, — рассказывает Климов, — к счастью, внешний вид женщин волнует в любые времена.
     В этом Климов не одинок. Многие тату-салоны, в силу родственности техник и использования схожего оборудования, зарабатывают основные деньги именно на перманентном макияже. Для тех, кто еще не знает, что это такое: благодаря обработке машинкой и окраске губ, бровей или век девушка на три-пять лет практически забывает о необходимости каждый день подкрашиваться, и даже едкие морские волны и банный пар не способны с нее смыть эту красоту.
     Профессиональная итальянская машинка для перманентного макияжа, покрытая 24-каратным золотом, стоит 1200 долл. В среднем по Москве обработка губ сейчас стоит 150 долл., бровей — 100 долл., но при этом себестоимость процедуры по материалам (краска, которой на одни губы расходуется всего 0,5 мл, плюс одноразовая игла) — менее 10 долл. Прибыль нетрудно подсчитать. Только Анна Савина в месяц “делает губы” более чем сотне женщин.
     По словам Анны, именно поэтому многие женщины, испробовав перманентный макияж на себе, сразу же записываются на курс обучения стоимостью 600 долл. за 12 занятий, рассчитывая в будущем неплохо зарабатывать.