Благодаря стечению обстоятельств я оказалась в составе группы. Провожали меня как на фронт. В воображении моих знакомых и родственников Грузия полыхала “горячей точкой”. Им казалось, ехать туда — все равно что совать голову в пасть тигру, с которого еще не успели содрать шкуру грузинские витязи.
Первый такой витязь встретил нас прямо в аэропорту на пограничном контроле. Он все делал медленно-медленно и взялся за русских пассажиров, только когда все грузинские получили свободу. Последний из них, прежде чем покинуть зону пограничного контроля, обернулся ко мне и очень дружелюбно спросил: “Вы что, на спектакль приехали?” Я сказала: нет, мы журналисты, приехали встречаться с грузинскими коллегами и политиками. “Ну это то же самое”, — невозмутимо заметил он.
Из аэропорта нас сразу повезли в Кавказский дом — по утверждениям нашей прессы, главное логово чеченских террористов в Тбилиси.
Логово имело вид двухэтажного старого особняка, стоящего на узкой кривой улочке. В позапрошлом веке сюда был перевезен из Петербурга литературный салон Александры Смирновой-Россет, фрейлины двух императриц, близкой приятельницы Пушкина, Жуковского, Крылова, Гоголя, Тургенева, Глинки, Брюллова, Мицкевича... “Я вас любил” помните? Это про нее.
Невероятными усилиями салон удалось сохранить в первозданном виде, и сейчас там мемориальный музей, Пушкинский дом, четыре комнаты, битком набитые потрясающими вещами — портреты, мебель, письма. Шкатулка Екатерины, распятие, подаренное семье Смирновых Петром Первым, — когда в семью входила новая женщина, она непременно молилась перед ним... По музею нас водил его хранитель и создатель Александр Яковлевич Сватиков, коренной тбилисец, и, сияя глазами, объяснял, какое это было чудо — Александра Осиповна, и какое чудо, что салон ее удалось сохранить — кстати, единственный, хотя подобных литературных салонов было множество, и в Петербурге, и в Москве, но все исчезли, растворились в революциях и войнах, и целиком сохранился только один, вот здесь, в Тбилиси.
“Видите террористов? — время от времени Сватиков вспоминал, как его святыню причислили к “логовам”, и гневно повышал голос: — Не видите? Ну, посмотрите под столом, может, там кто-то прячется”.
Когда весть о “логове” в Кавказском доме дошла до Тбилиси, Сватиков пригласил на экскурсию российское посольство. Пришли дипломаты с женами и были поражены увиденным. “Но они ведь живут в Тбилиси по многу лет, — удивились мы. — Неужели они не знали, что здесь редкостный музей русской культуры?!” Оказывается, не знали. Российское посольство в Грузии вообще ничем не интересуется и ни в каких культурных мероприятиях, связанных с Россией, никогда никакого участия не принимает.
Помимо мемориальной части в Кавказском доме есть место для проведения литературных вечеров, здесь проходят семинары и выставки. “Например, сегодня, — объяснили нам, — презентация выставки “Тети Олега Басилашвили”.
“Надо же, так много теть, что хватило на целую галерею образов?” — заинтересовались мы. Но оказалось, нет, тетя одна, художница, а выставка — это ее картины.
В пансионат мы прибыли поздно вечером, в полной темноте, но все равно сразу стали думать, как бы побыстрее разбежаться. Совместные поиски гастронома в кромешной тьме среди гор и источников очень сплотили нас с грузинскими журналистами, и в тот же вечер я узнала от них все, что хотела. Все “военные” тайны. Про боевиков, про Панкиси, про то, как туда добраться, а также про Шеварднадзе, оппозицию, коррупцию, Абхазию, Южную Осетию и много чего еще интересного. Так что в оставшиеся два дня я лишь вносила некоторые уточнения в этот огромный ком информации, полученный в первый вечер дружбы и взаимопонимания. Ничего существенно нового мне уже больше не открылось.
“А если Российская армия начнет операцию в Панкиси — если бомбить будут, десант сбросят, — что вы тогда будете делать? — спрашивала я. — Будете воевать?” На меня махали руками: “Что ты, Боже упаси. Мы сразу сдадимся”.
Объясняли так: чем агрессивнее себя ведет Россия, тем хуже к ней относятся. Пока все шло нормально, большая часть населения считала, что нужно Грузии ориентироваться все-таки не на Запад, а на Россию. Она близко, у многих там свой бизнес, язык мы знаем, и опять же культура, религия, общее коммунистическое прошлое... Но когда пошло вот это нагнетание, когда газеты стали кричать: “Готовьтесь к войне!”, “Вчера Панкиси не бомбили только потому, что у русских не было бензина!” — у пророссийского населения стали меняться взгляды на жизнь. Запад им теперь нравится гораздо больше, чем раньше, а у президента Шеварднадзе вырос рейтинг. Так что если какая-нибудь спецоперация все-таки случится, войны, конечно, не будет, но от России грузины отвернутся навеки.
Подобная трансформация, кстати, уже произошла с чеченцами. Они ведь до войны в массе своей вполне спокойно относились к русским. Но как мы им начали руки-ноги отрывать, так они сразу резко переменились. Так что следующие двести лет нам придется добиваться от них дружбы и взаимопонимания силой и угрозами.
Между прочим, грузинам уже сейчас не нравится, когда какие-нибудь миролюбивые деятели в Москве начинают с умилением перечислять всяких великих уроженцев Грузии — артистов, режиссеров, поэтов. Мол, мы себе не представляем нашу культуру без таких имен, как Софико Чиаурели и Вахтанг Кикабидзе, поэтому грузины — наши младшие братья, заблудившиеся в своих проблемах, а не какие-то бандиты, какими их пытается представить пропаганда.
Нет, такой подход им категорически не нравится. Они говорят: “Это сентиментальный фон отношений России и Грузии, его надо убирать”. Не хотят делиться великими артистами и художниками. Впрочем, насчет лучшего скульптора всех времен и народов Зураба Церетели претензий нет. Вот здесь, говорят, мы как раз очень рады, что вы его к себе забрали.
Здесь все можно трогать, в креслах можно сидеть, за столом — обедать. Дворец — не музей, в нем устроили гостиницу. За 30 долларов в сутки можно переночевать в кровати, на которой спал Сталин, и погонять шары по тому самому столу, за которым играли великий князь и его личный врач Боткин.
В бильярдной стоит огромная печь, выложенная зелеными изразцами, а сверху на печи сидит зеленая сова. Однажды уборщица вытирала пыль и уронила сову. Сова разбилась, а спустя несколько дней сюда должен был приехать Сталин. Прислуга с ног сбилась в поисках скульптора. Нашли мастера, он сделал новую сову, ее установили, успели к приезду. Сталин, войдя во дворец, заглянул в бильярдную, встал в дверях, посмотрел на печь и вдруг сказал: “Сова на месте”. И никто не понял, почему он это сказал. Потому что знал, что она упала? Или это случайно так вышло? А спросить у него, конечно, побоялись.
Ждут, когда закончится его срок, потому что, пока он у власти, ничего не меняется. Всюду тупик. Отношения с Россией наладить совершенно невозможно из-за личностного фактора, поскольку Шеварднадзе не приемлют российские правители и военные. Он, видя такое к себе отношение, отвечает тем же, и проблемы только усугубляются. При этом коррумпированность и клановость власти настолько же сильны, насколько слабо осуществляемое ею управление. То, что у нас называлось “семьей”, называется “коллективным Шеварднадзе” и безумно раздражает граждан. Ведь Грузия — очень маленькая страна, здесь все как на ладони. Это мы — в нашей бескрайней России, где людей так же много, как земли, — не знаем, кто выстроил вон тот могучий особняк в нашем дачном поселке. А в Грузии все друг друга знают, и кто какой особняк себе построил — тоже знают, и даже догадываются — на какие деньги...
У них еще нет нашего далеко продвинутого пиара и “выборных” технологий. У них эта пакость только начинается. Бадри Патаркацишвили еще только создает свой медиахолдинг. Но уже понятно: он будет играть ту же роль, какую играло в конце 90-х ОРТ Березовского, когда во всем были виноваты Лужков с Примаковым...
У них все еще впереди. Мы, конечно, ушли гораздо дальше. Вот только много ли мы добились в процессе этого марша? Ведь и у нас те же беды — та же коррумпированность, та же клановость, та же слабость власти...
Красноярские выборы и приватизация энергетики — примеры последнего времени. Сильная власть никогда не позволила бы так издеваться над своим кандидатом в губернаторы. Сильная власть никогда не позволила бы “менеджерам”, заранее снизившим цену на энергетические мощности страны, растащить их потом задешево по своим карманам. А у нас это все позволяется.
Да что говорить! У нас все то же самое. Просто в Грузии оно — на поверхности, а у нас прикрыто видимостью единства и силы. Замаскировано партией болванчиков, безмозглым думским большинством, отстойными сенаторами. Упрятано под шапку Мономаха, подаренную президенту в день рождения... Вот поэтому мы и считаем себя более передовыми, развитыми, правыми и справедливыми.
И еще они здорово пели “Этот День Победы”. Оказывается, здесь это одна из самых любимых песен. В ресторане ее каждый вечер исполняют, и не по одному разу.
Гости, конечно, тоже заказывали песни — кому чего хочется. Заказы на всякую попсовую чепуху чаще всего поступали от развеселой компании, сидевшей недалеко от нас. Тогда музыкант объявлял: “Для нашего гостя-юбиляра Толика от военной прокуратуры Закавказского военного округа!” — и ударял по клавишам. Или еще так: “Для нашего гостя-юбиляра Толика от ФСБ Закавказского военного округа и их самого главного прокурора!”
...С большим размахом и удалью гуляли российские военные в лучшем ресторане города Тбилиси. Так что, по всей видимости, не так еще плохо живется нашим в этой “горячей точке”. И денег им, похоже, еще хватает, хоть и жалуются на крайнюю нищету — видно, есть еще что “распиливать”.
И витязи их, кажется, особо не обижают. И тигровые шкуры на них не бросаются тиграми. И сова, слава богу, на месте.
