Московский приют для животных “Эко” в октябре отмечает свое пятилетие. Справлять, правда, особо никто не собирается. Праздничных обедов для более чем 400 псин не предусмотрено. На носу очередная суровая зима, а не хватает самого необходимого: электролампочек, опилок, гвоздей, досок и маслянных обогревателей — собаки круглогодично живут в уличных вольерах.
Чем не угодил пес своему хозяину-алкашу — уже никто не вспомнит. Тот просто взял и выкинул дворнягу с балкона. С девятого этажа. Тварь божья оказалась живучей, визжала на всю улицу. Мужик выбежал и в приступе ярости стал добивать животное лопатой, а потом закопал. Соседи вызвали Службу спасения, собаку спасли, привезли в “Эко”, но при всем уходе и лечении пес скончался через месяц.
Красавца ротвейлера привязали к дереву бывшие владельцы, ошейник и поводок оставить, видимо, пожалели. Привязали на леску. Пес рвался домой, рвался изо всех своих собачьих сил. Леска врезалась в шею, как нож в масло. Неравнодушные прохожие отвязали бедолагу. В приюте ему уже ночью зашили огромную рану в 4 сантиметра глубиной. Сейчас шов почти незаметен, а новые владельцы души не чают в своем питомце.
Далматина привезла надушенная барышня, пинком вытолкнув пса из машины, она категоричным тоном заявила: “Либо вы забираете собаку в приют, либо я его все равно где-нибудь выпущу”. На все увещевания, что собака породистая, спокойная, воспитанная, зачем же так сразу, дама не реагировала. Далматин не прожил в приюте и пары дней, очаровательную собаку взяли в дружную семью с двумя детьми.
Продолжать можно до бесконечности, таких историй в “Эко” сотни: терьеристую трехлапую Герду переехал трамвай, вместо ног было кровавое месиво, даже “лица”, как говорят в приюте, не было. Шарпея-девочку с изуродованными конечностями (порок внутриутробного развития) использовали в качестве родильного аппарата, а когда собачье здоровье закончилось, за ненадобностью выкинули. Вырванные куски шкур с мясом, оторванные лапы, хвосты, уши, выколотые глаза, химические ожоги, выбитые зубы, сломанные позвоночники — людской мир, живущий по звериным законам, слишком жесток к животным. За пять лет существования в “Эко” насмотрелись на подобные ужасы в полной мере, но, что удивительно, управляющая приютом Анжела Богачева этих горе-человеков не осуждает. Говорит, Бог им всем судья, животные твари бессловесные, обидеть может каждый, а помочь — только человек с большим сердцем.
Жизнь в приюте кипит не переставая. Причем кипит в прямом и переносном смысле. На кормокухне утробно булькают 40-50-литровые баки с кашей.
— Это кто же такие тяжести таскает? — недоумеваю я, на Анжелиных руках бицепсов что-то не наблюдается.
— И я могу, а вообще у нас кто свободен, тот и таскает. Утром прихожу, а еда уже варится. Сначала обхожу щенков и больных животных. Их необходимо накормить и приласкать в первую очередь.
Собаки в приюте подозрительно упитанные, шерстка блестит, а в вольерах, вы не поверите, спокойно стоят миски с сухим кормом.
— Нет, мы не голодаем. Собак всегда кормим досыта, а уж чего мне это стоит, отдельный разговор. За день приходится обзванивать массу фирм, предприятий, просить, умолять, договариваться. Берем все: немного просроченные консервы, крупу, сухой корм, кости, молочные и субпродукты. Мы будем рады любым отходам из столовых, ресторанов. Нам помогают обычные москвичи. Иногда просто звонят и спрашивают: “У нас тут мешок корма остался. Возьмете?”. Вон там, видите, ящик гематогена. Машины у приюта нет, приходится с доставкой еще договариваться. Как-то приюту предложили ребята, изготавливающие шаурму, отходы от кур — кости и кожу. Собачьи вольеры ведь на улице, а в холод животным каждая жиринка важна.
Накрапывает дождь, но собакам нипочем. У каждой свое место в вольерах или будка.
— Обратите внимание — наше изобретение, — Анжела указывает рукой на двухэтажный собачий дом, вкусно пахнущий свежими досками.
— На первом этаже место для игр и еды, а на втором — теплая спальня. Вот этот, например, построили люди, которые привезли щенков, найденных на улице.
Щенков и правда много, они высовываются из своих деревянных манежей, тявкают, виляют хвостиками, норовят лизнуть в руку. Один особенно хорош, у палевого пушистика глаза-бусинки, братья весело мельтешат, а он ни в какую не идет на зов. “Вырастет — станет настоящим красавцем”, — вслух размышляю я.
И тут на меня за сеткой бросается псина, молоденькая, средних размеров дворняжка — черная с рыжими подпалинами. Ей бы за ухом чесать да с ребенком в догонялки играть, а она на людей кидается.
— Яркий пример жестокого обращения с животными, — комментирует управляющая приютом. — Явно собаку били, и она никак не может привыкнуть к людям, для нее настоящим шоком стало, что ее кормят и гладят, а не бьют по морде кулаком и ногой под дых. По моим наблюдениям, если такую псину обогреть, приласкать, так лучше ее друга и охранника не будет. Но настоящим бедствием для нас являются квартирные приюты. Собак оттуда привозят к нам, как правило, по решению суда о конфискации животных. Бабушки или сумасшедшие тетеньки набивают в крохотные квартиры до сорока собак и не убирают за ними, а гулять не выводят. Я представляю, какая там вонь, и соседям, конечно, сочувствую. Собаки от этой перенаселенности тупеют, непривыкшие к другой жизни, они бросаются на людей, а случайно попав на улицу — моментально теряются и погибают. Еще таких животных привозят в крайне истощенном состоянии. Как-то спросила у одной “хозяйки”: “А кормить не пробовали?”. На что она мне ответила: “Я же им кефирчик давала!”.
Словно в подтверждение Анжелиных слов вольер с коротколапыми и кривоногими мелкими дворняжками взрывается визгливым лаем. Эти псины даже после смерти своей бабули-владелицы не могут ужиться вместе.
— Старики ведь не понимают, что одной жалостью животных не накормишь и не воспитаешь. А они собак еще и очеловечивают, чуть ли не в кровать с собой укладывают и с ложечки кормят. Хотя не знают даже самых элементарных ветеринарных правил. В домашних приютах, к сожалению, животные часто не привиты и не стерилизованы.
— А мы промыслом Божьим живем, — поясняет Анжела. — Не поверите, существуем вопреки здравому смыслу — на пожертвования граждан. Иногда заболевшей собаке требуется срочно дорогостоящее лекарство, а денег нет. И вдруг раздается звонок “Хочу помочь, что приюту нужно?”. И привозит поздно вечером совершенно незнакомый человек необходимое лекарство. Так же в 1998—1999 году зимовали, казалось, что вот-вот — и кормить животных будет нечем, но всегда неожиданно приходила помощь.
Листаю здоровенную папку, в ней собраны питомцы, отданные в добрые руки за август—сентябрь этого года. На соседнем кресле вольготно расположилась азиатская борзая породы тазы, ее в приюте ласково называют Тазик.
— Порода редкая, очень красивая, — говорит управляющая приютом. Но пока его никто не берет. У нас до Тазика жила роскошная русская псовая борзая Сонька, ну никак нам не удавалось пристроить ее в хорошие руки. Ее брали, потому что красивая, а то, что с борзыми гулять нужно по три часа в день, что собаке нужно бегать, люди не учитывали. Вот Соню нам и возвращали, а характер у нее очень даже покладистый, не скандальный. В предпоследний раз, правда, мы ее сами забрали у владельцев. Приехали Соню проведать, а она вся грязная, худая. Так мы ее назад привезли, а с нею и еще одну собаку. Совсем недавно хотели отдать в приют очень дорогую собаку породы алабай. Получается, что людям все равно, сколько они за щенка отвалили денег. Поиграли и выкинули.
С приемом и передачей животных у нас строго, зато бесплатно. Берем и отдаем животных только по предъявлении паспорта и заводим на каждую собаку досье. Еще у нас работает картотека, так что породистых собак стараемся пристраивать сразу. А при передаче всех новых владельцев с их собаками мы фотографируем и потом приезжаем посмотреть, как они живут. Нашим бывшим питомцам мы бесплатно оказываем ветеринарную помощь. Причем с людьми сразу оговариваем, если что-то не так, то собаку мы всегда заберем назад.
И тут, как по заказу, звонок. У калитки мужчина с женщиной и плачущая девочка, на поводке пятнистая дворняга. Взяли собаку из приюта три дня назад. У папы оказалась аллергия на шерсть. Животное Анжела забирает безоговорочно, ласково называет ее Писклей и отводит на прежнее место жительства.
С фотографий на меня смотрят удивительно добрые, какие-то просветленные людские лица. К себе они прижимают и лопоухих дворняг, и спаниелей, и такс, и даже одного американского бульдога. Забавнее всего смотрятся пузатые собачьи дети, и совершенно неважно, каких они кровей. Собак берут молодые пары, родители с детьми, дамы бальзаковского возраста, бабушки и мужчины с серьезными лицами. Все хорошо одетые, такие, пожалуй, могут позволить себе купить и щенка с родословной. Скажу честно, я не думала, что у нас такое количество действительно добрых людей. Сверяю числа, получается, что собак берут практически каждый день.
— А чему вы удивляетесь, — недоумевает Анжела. — Мы отказываем только явно ненормальным и алкоголикам. А люди к нам приезжают действительно замечательные, душевные. Перед вами девушка на джипе приезжала, хочет в загородный дом взять к себе пса метиса овчарки.
Действительно, чему я удивляюсь. Моя подруга и коллега, уехав в Париж, решила завести себе кота. Но ни в какой зоомагазин они с мужем не пошли, а приехали в кошачий приют, подали заявление и выбрали себе питомца. Через неделю после проверки данных обычный полосатый котяра обрел свое счастье у них дома.
Колючие ежики
За металлической сеткой вольера по дощатому полу на двух лапах ковыляет пес, похожий на овчарку, у него нет одной задней лапы, а вторая действует с трудом. У Анчара остеосаркома — рак костей, год назад у него умерла хозяйка, и безнадежно больного, всего лысого пса привезли умирать в приют. В отступлении следует сказать, что ни одну собаку здесь не усыпляют, лечат и кормят до последнего. Так вот, за этот год Анчар немного окреп, оброс шерстью и умирать, на мой взгляд, не собирается.
Любимчиков у Анжелы в приюте нет, на особом положении только очень больные собаки, иногда приходится и ночевать в приюте — уколы делать по часам. А обычный рабочий день управляющей начинается в восемь и заканчивается порой в два часа ночи. Благо живет недалеко.
Случается в приюте разгораются настоящие шекспировские страсти. Обделенные людской любовью, животные изливают ее друг на друга. По соседству с Анчаром живет небольшая беленькая собачка с шелковистой шерсткой. Прихрамывает на все четыре лапы, в приюте ее кличут Бабушкой, хотя она достаточно молода, но уж больно ведет себя по-старушечьи. Бабушку переехал автомобиль, и в приют она попала со сломанным тазом, ветеринары ни чем обнадежить не смогли, “ходить не будет” — был их приговор. Буквально на следующий день поступил лохматый черныш явно терьерских кровей с переломанным позвоночником. Привезли горемыку с Новокузнецкой улицы, поместили в изолятор вместе с Бабушкой. Собаки могли передвигаться только на передних лапах. Прошло время, у Бабушки началась течка, и собрат по несчастью воспылал к блондинке страстью. Любовь, как известно, творит чудеса. Макс №3, такую кличку получил кавалер, аккуратно поднимал свою подругу зубами за хвостик и тряс, пытался подлезть под нее. А оба сидят на попах и встать не могут, только лижут и лижут друг друга. Может быть, от такого массажа, может быть, от чего другого, но Бабушка и Макс №3 стали потихоньку ходить, к удивлению ветеринаров да и всего приюта.
— Они приходят к нам колючими ежиками и со временем становятся потрясающими, преданными собаками, — сказала мне на прощание Анжела Богачева, гладя лохматую Ванду. — Вы напишите, что нам очень нужны помощники, убрать, накормить, вывести животных погулять. А благодаря статье в “МК” приюту удалось выжить в прошлую зиму, огромное спасибо! Очень нам помогли ваши читатели.
“Эко” — организация некоммерческая, существующая на пожертвования граждан, то есть нас с вами. И хотя слово благотворительность не вызывает уже каких-то особых эмоций, не стоит забывать, что состоит оно из двух слов — творить благо. Приют “Эко”, ул. 1-й Маевки, д. 7 “А”; тел. 374-70-09.
